Читать интересную книгу "Диктатор - Сергей Александрович Снегов"

нам доведется встретиться, то мое уважение к вам, моя высокая оценка вашего духа станут и глубже, и искренней.

Гамов помолчал, чтобы дать двадцати женщинам в зале и миллионам стереозрителей осознать свое невероятное обращение к арестованной в Кортезии Радон Торкин, и закончил:

- Наша беседа исчерпана. Обсуждение дальнейших действий вы проведете с министрами Готлибом Баром и Николаем Пустовойтом, оба присутствуют здесь.

Он вышел из зала. За ним удалились мы трое - Прищепа, Вудворт и я. Впереди нас рядком торопились в свои газеты оба редактора - массивный Фагуста и крохотный Георгиу. Фагуста размашисто шагал, в каждом его шаге укладывался лаг, половина его исполинского роста, а крохотный Георгиу проворно семенил ножками, отвечая двумя шажками на один шаг Фагусты - и не отставал от соперника даже на толщину листа своей газеты. И шли они в одном направлении, но Фагуста смотрел вправо, а Георгиу влево, и получалось, что двигаются они одинаково вперед, но все время спиной один к другому.

Меня толкнул локтем Прищепа.

- Какая беседа, Андрей! Я начинаю думать, что наш диктатор - страшный человек.

Вудворт засмеялся. Я уже говорил, что даже улыбка у этого человека появлялась очень редко, а смеха я не слыхал - и это добавило впечатления к тому, что он сказал:

- Для разведчика у вас не очень зоркий взгляд, Прищепа. Я давно уже знаю, что Гамов страшен…

Павел Прищепа возразил:

- Напомню вам, Вудворт, что в вагоне литерного поезда вы первый предложили Гамову взять власть. Очевидно, вы тогда еще не разглядели характера человека, которого прочили нам в лидеры.

Теперь Вудворт только улыбнулся. В его улыбке было что-то вроде покорной печали.

- О характере Гамова я составил себе представление после необыкновенной драки на улице, которую затеяли он и Семипалов. А после его военных побед я понял, что такой человек может стать лидером. Надеюсь, не будем спорить, что лишь Гамов может провести такую беседу, опровергающую и дипломатический этикет, и обычные формы человеческого общения.

Прищепа задумчиво сказал:

- Но зачем Гамов чуть ли не выпрашивал покушения на себя? А если бы женщины и вправду бросились?

И Вудворт, и я согласились с Павлом. Мы трое судили Гамова по своим меркам - и думали, что его сегодня, как то бывало и раньше, занесла горячность собственной речи: блестящий оратор пересилил рассудочного политика. Уже недалеко было время, когда мы, его помощники и сподвижники, кто с ужасом, кто с невольным восхищением убедились, что плохо знаем своего руководителя. И распознали - задним умом - в любом его эмоциональном всплеске ту самую железно армированную политику, которая командовала всем и которую мы не всегда улавливали.

Когда я возвратился в свой кабинет, на засветившемся экране появился Гамов.

- Семипалов, надо кончать с Нордагом, промедление становится нетерпимым, - сказал он почти сердито. - Если у вас с Пеано готов план захвата этой страны, идите с ним ко мне.

- План захвата Нордага готов, иду с Пеано к вам.

Экран погас. Ни одной черточкой лица Гамов не показывал, что в нем сохранилось что-то от страстей, бушевавших при встрече с женщинами. Встреча эта была уже отработанной политической акцией, срок ее завершился: одолевали новые заботы.

15

Есть старинное изречение: генералы хорошо готовятся к прошедшей войне, каждая новая застает их врасплох. Генералы Нордага, рабы военной классики, блестяще повторяли азы теории, они предвидели наше нападение и хорошо готовились, но лишь к тому, что мы могли произвести год назад, а не к тому, что реально планировалось.

Нет, я не хочу сказать, что они проглядели появление нашего могучего водолетного флота. Глупцов среди генералов Нордага не числилось. Они оценили и высадку десантов в тылу маршала Вакселя, и ту роль, какую водолеты сыграли в разгроме Марта Троншке. Но они видели также, что на полях Патины, Ламарии, Родера и даже Клура конечный успех обеспечивали полевые войска, водолетный флот лишь содействовал их удаче. И уверили себя, что мы бросим полевые армии на штурм пограничных укреплений, а водолеты будут бомбить города и пытаться захватить их хорошо оснащенными десантами, как в Родере и Патине.

И они великолепно подготовились к войне, какую Пеано и не думал разворачивать. Я потом объезжал все районы возможных - в планах генералов Нордага - боевых действий и поражался, как умело они готовили сопротивление нам, если бы мы действовали по их росписи. Обложив Забон полукружьем своих полевых укреплений, они позаботились о силе бастионов, глубине рвов, мощи электроорудий, удачном расположении батарей… И о противодействии водолетам постарались - на всех аэродромах смонтировали зенитные электробатареи, подготовили истребительные группы, на улицах и площадях городов возвели заграждения, вооружили ополчения - захват с воздуха крупных центров, так нам удавшийся в Патине и Родере, здесь бы не сработал. Но мы задумали войну, им еще не известную.

Всей мощью нашего водолетного флота мы обрушились на эту небольшую страну, но не на города, не на крепости, не на аэродромы. Наши воздушные машины садились вдали от поселений, десантники захватывали дороги, мосты, линии электропередач, водопроводы, газовые магистрали. И уже на следующий день после начала атаки торжествующий Пеано доложил на Ядре:

- Все значительные города Нордага полностью лишены воды, тепла и света. На дорогах парализовано всякое передвижение машин, кроме наших. Полевые армии потеряли связь с тылом. Склады врага полны снаряжения, но не воды. Еще до того, как они израсходуют десятую часть своих боезапасов, солдаты будут валиться от жажды на землю.

- Они будут рыть колодцы, - заметил Готлиб Бар, - либо превратят баллоны со сгущенной водой в воду обыкновенную.

- Воды из колодцев на всю армию не хватит, да мы и не дадим им нарыть много колодцев. А без запасов сгущенной воды для орудий армии мало чего стоят.

- И Корина, сосед Нордага, и сама Кортезия окажут Нордагу метеоподдержку, - продолжал возражать Готлиб Бар. - Погонят с океана циклоны, и будет вода.

Готлиба Бара опроверг Казимир Штупа.

- Победа на фронте и последующее затишье дали мне возможность усилить метеоресурсы. Я отгоню от Нордага любой циклон с океана. Над этой страной будет сиять безоблачное небо.

Толстый Пустовойт покачал маленькой головой, столь не гармонирующей с массивным телом.

- Дети в городах погибнут первыми, когда иссякнет вода.

Все мы уже знали, что Гамов, способный на любую жестокость в борьбе, сразу смягчается, когда речь заходит о детях.

- Пустовойт и Гонсалес, подготовьте совместную декларацию для жителей блокированных городов Нордага, - сказал он. - В ней - угроза выморить