— Не буду спорить, — прошептала Паола. — Если б не война, осталась бы. За Таграна бы замуж пошла… Там мой народ, понимаешь?
А еще там война, и она не только моя — она и ваша тоже, хоть вы и не хотите этого знать. Вы не можете воевать — ладно, пусть. Но я могу.
— Понимаю. — Сай вздохнула, помолчала. И вдруг спросила совсем другим голосом: — Любишь Таграна?
Всевышний, за что?! Неужели обязательно это — мучить вопросами, ответы на которые уже не важны?!
— Ответь, Ола. Это важно.
— Что теперь… — Паола едва не заплакала. — Я все равно уйду, какая разница теперь, Сай!
— Скажи, — настойчиво повторила шаманка. — Это важно, Ола.
Паола долго молчала. Комкала край юбки, рассеянно дергала волоски на меховом лоскуте. Наконец сказала, не поднимая глаз:
— Я думала, любовь — это, знаешь, как в песнях. Томление там всякое, или чтоб друг без друга жизнь не в жизнь, или еще что такое… Чтобы сердце то ли замирало, то ли трепетало…
Сай фыркнула. Паола вскинула голову.
— А мне с Таграном рядом просто правильно. Понимаешь, Сай, просто правильно, и все! И ничего другого не надо. Это любовь?
— Это больше, — чуть слышно вздохнула шаманка. — Это судьба, Ола.
— Судьба?..
— Я знала. Видела. Он — твоя, а ты — его. Так бывает, да. Хорошо, что ты успела понять.
Почему-то Паола не удивилась. Совсем. Только спросила:
— А он знает?
Сай пожала плечами:
— Я не говорила. И тебе не сказала бы, но ты и сама поняла. Может, и он понял, не знаю.
— И что делать?
— А что сделаешь? — горько усмехнулась шаманка. — Хочешь, оставайся. Но не останешься же.
Не останусь, подумала Паола. Может, и лучше, если он не знает. Лишняя боль…
— Ола, Ола… — Сай снова вздохнула, встала. — Ложись спать. Я тебя сама в дорогу соберу, так лучше будет.
Паола нервно хмыкнула:
— Думаешь, я засну?
— Еще как заснешь. Как миленькая.
Сай наклонилась, схватила Паолу за плечи, прошипела в ухо что-то непонятное, резкое… Паола зевнула… глаза закрылись сами собой, и мех укутавшего ее одеяла вплелся в сон теплом маминых рук, запахом шиповника, полузабытой колыбельной…
«…Ой, шуршит трава, не слышны в траве шаги… По траве пройдешь, в ней судьбу свою найдешь…»
Во сне тихо позвякивали амулеты, шуршал ветер в серебристой траве, фыркали кони. Во сне Паола снова танцевала варварской ночью у степных костров, но там, во сне, к ней подошел Тагран, и она знала теперь, как это — плясать священный танец вдвоем. Во сне она целовала Таграна, зная, что никогда не поцелует наяву, и плакала от этого знания, а он говорил: глупая Ола, зачем плачешь, не надо. От судьбы не убежишь.
«Серебром полынь, светлым золотом цветы, мнет копытом конь, злато-серебро не тронь. Ой, горька полынь…»
Сай разбудила Паолу на закате. Повязала по амулету на каждое запястье, еще один надела на шею:
— Лишняя защита тебе не помешает. Поешь, и пойдем.
— Пойдем?
— За круг тебя выведу, — преувеличенно вздохнув, объяснила шаманка. — Чтоб не заметил никто. Ешь скорей.
Паола жевала мясо, не чувствуя вкуса. Только горечь.
— Вы тоже уйдете, да?
— Наверное.
— Хотела бы я знать, что с вами все будет хорошо. Нет, — Паола мотнула головой, — просто, чтоб хорошо было. Пусть даже и не узнаю. Я буду молиться за вас.
— Думаешь, поможет? У тебя свой бог, Ола.
— Я буду его просить, чтобы помог.
— Ола, Ола… пойдем уже, пока совсем не стемнело.
В становище еще не спали, и шаманка обошла его по широкой дуге. Но повела Паолу не на тропу к реке, куда та свернула бы сама, а к табуну. Заседлала Звездочку. Перекинула через седло переметные сумы:
— Здесь еда, воды немного и мазь бабки Тины. И штаны запасные. Не забудь взять, если пешком идти придется. А кобылу отпустишь, она вернется.
— Не съедят по дороге?
— Нет. Мои обереги сильные, оборонят.
Разговор казался пустым и ненужным. Паола помедлила, глядя на Сай. Наконец сказала тихо:
— Я не знаю, кто прав. Не знаю, как было бы лучше. Но все равно спасибо тебе. И удачи вам всем.
— Тебе удачи…
Шаманка ответила словно через силу — или сама не веря в свои слова. Ничего, упрямо подумала Паола. Будет удача. А если и нет… зато я все делаю правильно. И будь что будет. Ударила Звездочку пятками:
— Пошла, моя хорошая.
Оглянулась. Сай стояла, ожесточенно дергая ремешок. Сейчас снова придется косу переплетать! Махнула рукой, отогнав внезапную боль в сердце: увидимся ли? Даже если живы будем — навряд ли. Такие прощания — навсегда.
Но в «навсегда» не верилось.
— Увидимся, — тихо сказала Паола.
Стальная руна, амулет Сай и рунный кристалл согласно звякнули. И на душе у Паолы стало легче.
Звездочка без понуканий дошла привычной тропой к водопою. Тем временем лиловые вечерние сумерки сменились серебряной, наполненной лунным светом ночью. В этом свете река казалась отлитой из стекла, а дальний берег грозно темнел, пугая невесть какими опасностями. Паола вздохнула. Ночь — не людское время, а что делать? До утра нужно убраться как можно дальше.
— Вперед, — подогнала Звездочку Паола. На миг почудилось, стеклянные струи звенят под копытами. Звездочка всхрапнула, пошла быстрее. Похоже, ночная река не слишком ей нравилась.
По счастью, берег оказался достаточно пологим. Паола оглянулась еще раз, сама не зная зачем: становища отсюда и днем-то не видно, а уж ночью… Пустынный берег, стеклянно блестящая река, желтый круг полной луны… далекое тявканье степной лисички, злое, заполошное… еще более далекий волчий вой… Девушка тряхнула головой, отгоняя внезапную тоску. Кобыла шла неторопливым шагом. Подгонять ее Паола опасалась: не приведи Всевышний, не разглядит в неверном свете луны случайного препятствия, или копытом в нору угодит, или еще чего — мало ли неприятностей может случиться с лошадью в темноте на бездорожье. Но и медлить было опасно. В задумчивости девушка теребила стальную руну. «Путь». Сай говорила — научись ее слышать, отовсюду дорогу укажет. Самое время. Под пальцы попалась острая грань рунного осколка. Помоги, Вотан! Однажды твоя мудрость уже указала мне дорогу; и вот снова я бегу из чужих земель. Укажи верный путь!
Пальцы кольнуло мгновенным льдистым холодом. И, совсем как тогда в горах, перед мысленным взором Паолы предстала степь с высоты птичьего полета. Стада оленей и волчьи семьи, солонцы и водопои — хочешь остаться незамеченной, обходи стороной. Становище чужого племени, берлога тролля, заброшенный храм, облюбованный стаей гоблинов. Как же проложить путь по этим вовсе, оказывается, не пустынным землям — и не наткнуться ни на кого?!
Пришедшая к Паоле уверенность навряд ли была ее собственной. Но стоит ли придираться к дарам богов? Девушка гикнула, ударила Звездочку пятками:
— Вперед!
Послушная кобыла перешла на рысь, а чуть погодя, дав разогреться, Паола подняла ее в галоп. Безумие… страх и восторг колотились в груди, залитая лунным светом степь отливала то серебром, то золотом, то подергивалась зыбкой тенью, но Паола знала, с абсолютной, нечеловеческой ясностью знала, куда направить Звездочку, где подогнать, когда осадить. Мелькнула по левую руку вереница оплывших курганов, на вершине крайнего изваянием торчал сгорбленный орк. Что-то привлекло его внимание — там, по ту сторону древних могил. Вотан ли помог или подаренные шаманкой обереги, но всадница проскакала мимо незамеченной. Ночь, время волков, зеленокожих и нежити, вдруг обернулась союзницей и для нее.
Луна скрылась за лохматым облаком, и Паола придержала кобылу, пустила ненадолго шагом. Пусть отдохнет немного. Скоро будет занесенная сюда давним ледником россыпь валунов, ее надо миновать тихо, самым краем. Там, в камнях, спит великан. Да вон и храп уже слышен. Паола усмехнулась: удачно вышло. Днем пришлось бы объезжать ту россыпь по широкой дуге, рискуя нарваться на орков, а то и на охотников чужого варварского племени. И неизвестно еще, что хуже! А ночью можно пройти тихонько, не разбудив. Обитатели степи боятся великаньего логова, и пока он спит, там очень даже безопасно.