Читать интересную книгу Тень Гегемона. Театр теней (сборник) - Орсон Скотт Кард

Петра тем временем пыталась понять, кем кажется Алай смотрящим на него мусульманам. Она очень хорошо знала его лицо и потому попробовала отделить мальчика, которого она когда-то знала, от того человека, которым он стал. Сострадание, увиденное ею раньше, стало еще заметнее. Глаза Алая были полны любви. Но были в них и огонь, и достоинство. Он не улыбался – как и положено в час войны предводителю нации, сыны которой гибнут в битвах и убивают сами. Но он и не произносил тирад, заводя толпу в опасный энтузиазм.

Пойдут ли эти люди за ним в бой? Да, конечно, поначалу, когда он может воодушевлять их легкими победами. Но потом, когда наступят трудные времена и фортуна от них отвернется, пойдут ли они за ним?

Наверное, да. Петра видела в нем не столько великого полководца – хотя можно было бы себе представить, что Александр был на него похож или Цезарь, – сколько царя-пророка. Саул или Давид. Оба они были молоды, когда пророчество призвало их вести свой народ на войну во имя Божие. Жанна д’Арк.

Хотя Жанна д’Арк погибла на костре, а Саул упал на собственный меч – нет-нет, это был Брут или Кассий, а Саул велел собственному солдату себя убить, кажется? Все равно плохой конец. А Давид умер в позоре, и Бог запретил ему строить святой храм, потому что он убил Урию, чтобы жениться на Вирсавии.

Тоже не слишком хорошие прецеденты.

Но прежде чем пасть, они познали славу.

18. Война на Земле

Кому: Chamrajnagar%[email protected]

От: AncientFire%[email protected]

Тема: Будущее официальное заявление

Мой уважаемый друг и коллега!

Мне огорчительно, что Вы можете даже предположить, будто в такой час беды, когда Китай подвергся неспровоцированному нападению орд религиозных фанатиков, у нас нашлось бы желание или возможность провоцировать Межзвездный Флот. К Вашей организации, которая столь недавно спасла человечество от нашествия звездных монстров, мы испытываем лишь глубочайшее уважение.

Наше официальное заявление, которое должно скоро быть обнародовано, не содержит наших умозаключений на тему о том, кто же на самом деле несет ответственность за трагическую гибель шаттла, сбитого над территорией Бразилии. Не признавая за собой какого бы то ни было участия в этом инциденте или предварительной осведомленности о нем, мы провели собственное расследование и обнаружили, что использованная техника действительно могла быть произведена на территории Китая.

Это причиняет нам невероятные страдания, и мы покорнейше просим Вас не обнародовать эту информацию. Вместо этого мы прилагаем документацию, показывающую, что одна наша пусковая установка, оказавшаяся неучтенной, могла быть использована для совершения этого преступления и была в свое время передана под контроль Ахиллеса Фландре, очевидно для военных операций, предпринятых в связи с нашей превентивной оборонительной акцией против индийского агрессора, терзающего Бирму. Мы считали, что эта установка была возвращена, но следствие показало, что этого не было сделано.

Ахиллес Фландре одно время находился под нашим протекторатом, когда оказал нам услугу, предупредив об угрозе, которую Индия представляет для мира в Юго-Восточной Азии. Однако нам стали известны некоторые преступления, совершенные им до того, как он поступил к нам на службу, и мы взяли его под стражу (см. документацию). При перевозке к месту перевоспитания на конвой напала неопознанная вооруженная группа и освободила Ахиллеса Фландре, перебив сопровождающий его конвой.

Поскольку почти сразу после этого Ахиллес Фландре оказался в резиденции Гегемона в Риберао-Прето, в Бразилии, и занял эту должность после поспешного отбытия Питера Виггина и поскольку указанная ракета была запущена с бразильской территории и шаттл был сбит над Бразилией, мы предполагаем, что искать виновного в нападении на МЗФ следует в Бразилии, точнее, на территории Гегемонии.

Полная ответственность за все действия Фландре после его побега из-под стражи должна быть возложена на тех, кто его освободил, а именно Гегемона Питера Виггина и его вооруженные силы, возглавляемые Джулианом Дельфики, а в последнее время – тайским националистом Сурьявонгом, которого китайское правительство рассматривает как террориста.

Надеюсь, что эта информация, сообщенная Вам неофициально, окажется полезной в Вашем расследовании. Если же мы можем быть полезны еще чем-нибудь, что не помешает нашей отчаянной борьбе за свою жизнь против варварских орд Азии, мы будем рады Вам служить.

Ваш скромный и недостойный коллега,

Древний Огонь.

Кому: Graff%[email protected]

От: Chamrajnagar%[email protected]

Тема: Кто возьмет на себя вину?

Дорогой Хайрам!

Из приложенного письма почтенного главы китайского правительства Вы можете видеть, что они решили отдать нам Ахилла как жертвенного агнца. Я думаю, они будут рады, если мы от него избавимся, избавив их самих от этой работы. Наши следователи официально объявят, что пусковая установка – китайского производства и находилась в распоряжении Ахиллеса Фландре, без упоминания, что когда-то ему ее одолжило китайское правительство. Если нас спросят, мы откажемся теоретизировать на эту тему. Это лучшее, на что они могут рассчитывать.

А пока что у нас есть твердые законные основания для вмешательства в дела на Земле – и по свидетельству, полученному от страны, которая более всего склонна была бы жаловаться на такую интервенцию. Мы ничего не будем делать такого, что повлияло бы на результат или ход войны в Азии. Сначала мы попросим сотрудничества от правительства Бразилии, но ясно дадим понять, что обойдемся и без него как в военном, так и в юридическом отношении. Потом мы попросим их изолировать территорию Гегемонии, никого не пропускать ни туда, ни оттуда до прибытия наших войск.

Я прошу Вас информировать Гегемона и, соответственно, скоординировать Ваши планы. Должен ли г-н Виггин присутствовать при взятии комплекса – вопрос, по которому у меня нет мнения.

Вирломи не входила в города – эти времена кончились. Когда она была свободна странствовать пилигримом по стране, где люди либо проживали жизнь в родной деревне, либо прерывали с ней все связи и всю жизнь жили на дорогах, ей нравилось приходить в деревни, и каждая была приключением в собственных декорациях сплетен, трагедий, юмора, романтики и иронии.

В колледже, куда она недолго ходила между возвращением из космоса и призывом в штаб индийских вооруженных сил в Хайдарабаде, ей быстро стало понятно, что интеллектуалы считают свою жизнь – жизнь умственную, с бесконечным самокопанием, с автобиографией, обрушиваемой на всех новых знакомых, – в чем-то выше однообразной, бессмысленной жизни простолюдинов.

Вирломи же знала, что все как раз наоборот. Интеллектуалы в университете были все на одно лицо. У них были одни и те же глубокие мысли об одних и тех же мелких эмоциях и тривиальных дилеммах. И подсознательно они сами это понимали. Когда происходило какое-нибудь реальное событие, такое, что потрясало до самого сердца, они выходили из игры университетской жизни, потому что реальность должна была разыгрываться на иной сцене.

В деревнях жизнь шла ради жизни, не ради соперничества или показухи. Умных людей ценили за умение решать проблемы, а не красиво говорить о них. В любой точке Индии, где ей пришлось бывать, Вирломи думала одно и то же: я могла бы здесь жить. Остаться среди этих людей, выйти замуж за одного из этих симпатичных крестьян и всю жизнь работать рядом с ним.

Но другая мысль тут же отвечала: нет, не могла бы. Нравится тебе это или нет, но ты одна из университетских. Ты можешь выходить в реальный мир, но места тебе здесь нет. Тебе надо жить в идиотской мечте Платона, где мысль – реальность, а реальность – тень. Ради этого ты родилась, и твои переходы из деревни в деревню – только чтобы учить этих людей, учиться от них, играть ими для достижения собственных целей.

«Но мои цели, – думала она, – это принести дары, которые им нужны: мудрое правление или хотя бы самоуправление».

И тут она над собой смеялась, потому что эти две цели противоречили друг другу. Пусть даже индийцы правят индийцами, это не будет самоуправлением, потому что правитель правит народом, а народ – правителем. Это взаимное правление, и на лучшее даже надеяться не приходится.

Но теперь дни странствий окончились. Она вернулась к мосту, где стояли в свое время защищавшие его солдаты, а жители окрестных деревень считали ее богиней.