— Он говорит, — перевел Ле Флок, — если его еда так плоха, что юная девушка отвергает ее, значит, он опозорен навеки. Лучше ешьте, Ядвига, не то сейчас случится страшное. А кебаб просто великолепен, правда?
— Правда, — согласилась я, — просто мне хочется пить. Это не будет оскорблением для хозяина?
— Что вы!
И Ле Флок в двух коротеньких фразах перевел мою просьбу. Ифрит просиял, выругал себя по-кафски и убежал на кухню.
— Жоффруа, делайте что хотите, но третья порция в меня не войдет, — быстренько прошептала я. — Иначе страшное случится уже со мной!
По счастью, третьей порции не полагалось. Взамен хозяин принес закопченный пузатый чайник, тонкие, почти прозрачные белые чашки и большое блюдо сладостей. Я попыталась расплатиться, но Ле Флок так оскорбился, что я быстренько спрятала деньги и на всякий случай извинилась.
— Я достаточно обеспечен, чтобы угостить даму небольшим завтраком! — серьезно заявил он, и на этом тема была исчерпана.
Мы вышли обратно на торговую площадь. Башенные часы пробили полдень. А я-то думала, мы провели у фонтанчика не меньше двух часов!
Я посмотрела на Жоффруа, и он поймал мой взгляд. Несколько мгновений мы молчали, потом я отчего-то смутилась и опустила глаза. Так! Надо быть осторожнее. Все-таки я имею дело с телепатом.
Ле Флок взял меня под руку и осторожно отодвинул с дороги. Мимо нас продребезжал невероятный гибрид лыкоморской телеги и кафской арбы.
— Ядвига, — произнес мой спутник, — в свое время я неплохо изучил Межинград. Мне было бы приятно показать его вам таким, каким вы вряд ли его знаете. Если, конечно, вам этого хочется!
Я задумалась. Хочется ли? А с другой стороны, что я в Межинграде видела, кроме ковенской тюрьмы да еще пары общеизвестных мест? И почему я не могу прогуляться с человеком, чье общество мне приятно? Ну или хотя бы не досаждает? Это по-любому лучше, чем болтаться по Академии и не знать, чем заняться…
— Я согласна, Жоффруа. Только я хотела бы попросить вас об одной услуге…
— Все, что в моих силах, Ядвига. Чем я могу вам помочь?
— Жоффруа, если уж мы друзья… Мои друзья не говорят мне «вы».
— Тогда вперед? — Он улыбнулся так, будто был не дипломированным магом, а обыкновенным студиозусом. — Начнем со старых казарм!
…Нет, я не прогадала. Тот Межинград, где я прожила без малого год, не имел ничего общего с городом, который мне открывал Жоффруа Ле Флок. Мы блуждали по узеньким улочкам и неожиданно выходили на блистательные проспекты; мы видели дворцы, и маски, и статуи, когда величественные, а когда смешные. Перед Ле Флоком распахивались многие двери и многие решетки; мы побывали в старинных внутренних дворах, где время будто остановилось, видели стены, покрытые мозаикой, и стены, разрисованные забавными, чуточку наивными сюжетами. Кто мог догадаться изобразить на фасаде собственного дома солнышко, небо, облака и двух щенят?
В букинистической лавке, затертой между двухэтажными домиками, было прохладно и темно. Пахло книжной пылью. Мы с упоением рылись в книгах, перебирая разноцветные корешки; у нас с Жоффруа были совершенно разные интересы, и это оказалось очень удобно — не нужно драться за понравившуюся книгу. Как бы я стала делить, например, с Рихтером эту замечательную «Историю боевой магии Темных веков»?
Из переплетения улочек мы выскочили на просторную площадь, где тоже вовсю шла торговля. Самым большим спросом пользовались товары, связанные со свадебной тематикой, и сувениры. Кажется, весь Межинград решил срочно вступить в брак!
— Зайдем? — Жоффруа уже распахнул передо мной дверь очередной, ничем особенным не отличавшейся лавочки.
Над запыленным окном висела стершаяся вывеска. Внутри царила уже привычная полутьма, перечеркнутая яркой солнечной полоской: длинные шторы неплотно прилегали друг к другу. Под ноги мне немедленно сунулось что-то подвижное, теплое и мяучащее. Второе такое же, только полосатое, важно лежало на груде книг и при виде нас зевнуло, продемонстрировав розовую пасть и острые маленькие клыки.
На полках красовалось множество сувениров. Я присмотрелась и вдруг с изумлением обнаружила почти родного подкузьминского князюшку. Компанию ему составляла куколка поменьше, рыжая и конопатая, судя по платью происходящая из окрестностей Даркуцкого кряжа.
— А у вас неплохой вкус, госпожа, — лениво заметил эльф-продавец. Он стоял у соседней полки и задумчиво водил по огромной расписной вазе крохотным батистовым платочком. Было видно, что ваза изрядно ему надоела, но он еще не уверен, что поговорить со мной окажется занимательнее.
— Мм? — выказала я заинтересованность.
Эльф аккуратно свернул платочек, положил его в карман и снял с полки одну из рыжих паненок.
— Это последние экземпляры, — поведал он и дунул на статуэтку. С нее полетела пыль. — Расходятся как горячие пирожки. Не успеваем подвозить.
Я недоверчиво приподняла бровь. Сложно было представить, чтобы в этой лавчонке хоть что-то происходило быстро, — жизнь будто обтекала ее, не рискуя заглядывать за плохо пригнанные занавеси. Эльф прекрасно меня понял. Он насмешливо прищурился, покрепче облокотился о полку и напрочь сразил меня неожиданным потоком красноречия. Через пять минут я уже знала, что:
— я держу в руках скульптурное изображение легендарного подкузьминского князя, основателя лыкоморской династии, великого воителя, мудрого мага, известного картографа и просто хорошего человека, с которым эльф был знаком лично;
— девица, идущая с ним в комплекте, — вовсе никакая не девица, а законная подкузьминская княгиня, Ядвига Ольгердовна, дочь подгиньского князя и сильнейшая магичка;
— на Подгини же испокон веков самыми красивыми считаются рыжие. И если бы госпожа, для примера, съездила к Даркуцкому кряжу, она убедилась бы в этом на собственном опыте;
— впрочем, госпожу и здесь никто не назовет некрасивой — вот хотя бы господин маг подтвердит. Правда, господин маг?
Господин маг подтвердил — а куда бы он делся?! Эльф удовлетворенно кивнул и отправился упаковывать статуэтку Ядвиги Ольгердовны в подобающий пакет. Он долго обвязывал его куском бечевки, потом вручил мне покупку, молча получил от Жоффруа несколько серебряных монет и с чувством собственного достоинства ушел в глубину лавки. Правда, по дороге он не глядя подхватил под пузо очередного кота, пробиравшегося меж раскрытых музыкальных шкатулок.
Из лавки сувениров мы отправились к каруселям и там крутились до упаду, едва не выронив фарфоровую княгиню из открывшейся сумки. Потом мы стреляли из луков по мишеням, и я каким-то чудом ухитрилась выиграть маленький приз — петушка на палочке, которого сразу же засунула в рот. А вечером зашли в кафийню, где кафий варили в раскаленном песке и подавали в крошечных чашечках.
Когда мы вернулись в Академию, уже начинало темнеть. Голоса духов, живущих в фонтане, звучали призрачнее и громче. Жоффруа проводил меня до лестницы на жилой этаж. Я поднялась на две ступени, а он остался внизу и смотрел на меня с неуловимой, чисто араньенской улыбкой.
— Спасибо, — сказала я и тоже вдруг улыбнулась. Позади был замечательный день; весь вечер я буду рассказывать о нем Полин, а потом стану вспоминать сама, и…
Тут за фикусом послышалось сдавленное ойканье, и я увидела краешек шелкового платья. Алхимички!..
— Что вы, Ядвига, — церемонно сказал Жоффруа; глаза его смеялись, и я была уверена, что он тоже заметил подсматривающих магичек. А, разумеется, как я могла забыть — он же телепат! — Это я должен вас благодарить. Если позволите…
Мгновением позже я поняла, что протягиваю ему руку, а Жоффруа с самым серьезным видом целует мне кончики пальцев. За кадкой ахнули; маг приподнял голову и неожиданно подмигнул.
— Кгхм, — сухо раздалось сверху.
Даже не вздрогнув, я посмотрела туда. На верхней ступеньке стоял магистр Рихтер собственной персоной — весь в черном, мрачный, как привидение, с тремя или четырьмя книгами под мышкой — и сверлил нас взглядом.