Читать интересную книгу Сёгун - Джеймс Клавелл

– Поблагодарите ее и скажите, что я польщен тем, что она стала моей наложницей, – попросил Блэкторн.

Марико тоже поклонилась ему:

– Андзин-сан, мы смотрим на вас новыми глазами. Наш обычай таков, что мы иногда ведем себя церемонно, очень строго. Вы открыли мне глаза. На многое. До сих пор вы для меня были просто чужеземцем, варваром. Пожалуйста, простите мне мою глупость. Ваш поступок доказывает, что вы самурай.

Блэкторн вырос в собственных глазах в тот день. Но близость добровольной гибели изменила его больше, чем он предполагал. Оставила в душе куда более глубокую отметину, чем весь предшествующий опыт балансирования на грани жизни и смерти.

«Признайся, ты надеялся на Оми? – пытал он себя. – Рассчитывал, что Оми не позволит тебе совершить самоубийство? Разве ты не верил, что до него дойдут твои безмолвные намеки?

Не знаю. Но я рад, что он был начеку, – честно признался себе Блэкторн. – Наступила другая жизнь».

– Это моя девятая жизнь. Последняя! – провозгласил он вслух.

Пальцы Суво сразу же остановились:

– Что вы сказали, Андзин-сан?

– Ничего. Так, ничего, – смешался он.

– Я не сделал вам больно, господин? – спросил Суво.

– Нет.

Суво произнес что-то еще, чего Блэкторн не разобрал.

– Додзо?

Марико ответила из ванны:

– Он хочет теперь промассировать вам спину.

Блэкторн повернулся на живот, повторил эту фразу по-японски и тут же позабыл ее. Сквозь пар он видел Марико: она глубоко дышала, слегка откинув назад голову, кожа на теле у нее порозовела.

«Как она выдерживает такую жару? – подивился он. – Привычка, я думаю, с самого детства».

Под ласковыми прикосновениями Суво он почти мгновенно задремал.

«О чем я думал?

Ты думал о своей девятой, своей последней жизни. Ты испугался, вспомнив это поверье. Но глупо здесь, на Земле богов, цепляться за поверья. Здесь все другое, и это навсегда. Сегодня – это всегда.

Завтра может случиться очень многое.

Сегодня я буду жить по их законам.

Я буду жить».

Служанка принесла закрытое блюдо. Как полагалось, она держала его высоко над головой, чтобы ее дыхание не загрязняло пищу. Встав на колени, она поставила блюдо на обеденный столик перед Блэкторном. Другой маленький столик был сервирован чашками и палочками для еды, чашками для саке и салфетками, изящным букетом цветов. Фудзико и Марико сидели перед ним, принаряженные. Прически их украшали цветы и серебряные гребни. Фудзико облачилась в белое кимоно с узором из зеленых рыбок и подпоясала его золотистым оби. На Марико кимоно было черно-красное, в серебристых хризантемах, а оби – в красно-серебристую шахматную клетку. Обе, как всегда, источали аромат духов. Для отпугивания ночных насекомых зажгли курильницу с благовониями.

Блэкторн имел достаточно времени, чтобы успокоиться. Он знал, что любое выражение недовольства с его стороны нарушит очарование вечера. «Если бы можно было ловить фазанов, все пошло бы по-другому», – подумал капитан. Он, имевший лошадь и ружья, мог бы охотиться сам. Но где взять время?

Фудзико наклонилась и сняла крышку. Маленькие кусочки жареной дичи имели весьма привлекательный вид. У Блэкторна потекли слюнки.

Он осторожно взял кусочек мяса палочками для еды, стараясь не уронить, и начал жевать. Кушанье было сухим и жестким, но он так давно обходился без мяса, что и это показалось ему превосходным. Еще один кусок. Он вздохнул с удовольствием:

– Ити-бан, ити-бан, честное слово!

Фудзико вспыхнула и налила ему саке, стараясь спрятать лицо. Марико обмахивалась малиновым веером, украшенным изображениями стрекоз. Блэкторн большими глотками выпил саке и съел еще один кусок, наполнил чашку и по обычаю предложил ее Фудзико. Она отказалась, также по обычаю, но сегодня он настоял, поэтому она осушила чашку, слегка поперхнувшись. Марико также отказывалась и также была вынуждена выпить. Потом он опять приступил к фазану, пытаясь поглощать его крохотными кусочками, какие только удавалось отрезать. Его сотрапезницы едва притронулись к своим мизерным порциям овощей и рыбы. Это не удивило Блэкторна, ибо обычай предписывал женщинам насыщаться до или после мужчин, чтобы за ужином все внимание уделялось господину.

Он съел всего фазана, три чашки риса и прихлебывал саке, что считалось признаком хорошего тона. Впервые за несколько месяцев он утолил голод, прикончив за трапезой шесть бутылочек подогретого хмельного напитка. На долю Марико и Фудзико пришлось две. Теперь они раскраснелись и глуповато хихикали.

Марико засмеялась и прикрыла рот ладонью:

– Хотела бы я научиться пить саке, как вы, Андзин-сан. Вы пьете саке лучше всех, кого я знаю. Бьюсь об заклад, что вы могли бы выпить больше всех в Идзу! Я бы выиграла на вас кучу денег!

– Я думал, самураи не любят азартные игры.

– О да, не любят, точно. Они же не купцы или крестьяне. Но не все самураи таковы. Многие держат пари, как южные вар… как португальцы.

– Женщины тоже?

– О да, очень многие. Но только с другими госпожами, на небольшие суммы и всегда так, чтобы не узнали их мужья! – Она, посмеиваясь, перевела все это Фудзико, которая еще больше раскраснелась.

– Ваша наложница спрашивает: англичане тоже заключают пари? Вам нравится спорить?

– Это наше национальное развлечение. – И он рассказал им о скачках, игре в кегли, травле быков собаками, охоте с гончими и ловчими птицами, игре в шары, новых театральных труппах, стрельбе и метании дротиков, лотереях, кулачных боях, картах, борьбе, игре в кости, шашки, домино и ярмарках, где можно поставить фартинг-другой на число, заключив пари с колесом удачи.

– Но где вы берете время на жизнь, на войну, на любовь? – удивилась Фудзико.

– Ну, для этого всегда найдется время. – Их глаза на мгновение встретились, но он не смог прочитать во взгляде своей наложницы ничего, кроме счастья и, может быть, легкого опьянения.

Марико попросила его спеть матросскую песню для Фудзико. Он спел, и они его похвалили, уверяя, будто ничего лучше не слышали.

– Выпейте еще саке!

– О, вы не должны наливать, Андзин-сан. Это женская обязанность, разве я вам не говорила?

– Да. Налейте еще. Додзо.

– Я лучше не буду. Думаю, я свалюсь. – Марико усиленно заработала веером, так что несколько прядей выбилось из ее безукоризненной прически.

– У вас красивые уши, – заметил он.

– У вас тоже. Мы с Фудзико-сан думаем, что ваш нос тоже совершенен, достоин даймё.

Он ухмыльнулся и ловко поклонился им. Они поклонились в ответ. У Марико складки кимоно слегка отошли на шее, приоткрыв край алого нижнего одеяния и натянувшись на груди. Это сильно возбудило его.

– Саке, Андзин-сан?

Он протянул чашку, его пальцы не дрожали. Наливая, она сосредоточенно глядела в фарфоровую емкость и от напряжения высунула кончик языка.

Фудзико неохотно приняла свою чашку, сказав, что уже не чувствует под собой ног. Ее тихая меланхолия в этот вечер исчезла, она опять казалась совсем юной. Блэкторн заметил, что она вовсе не так безобразна, как ему представлялось раньше.

Голова Дзодзэна гудела. Не от саке, а от той невероятной военной стратегии, которую так открыто выложили ему Ябу, Оми и Игураси. Только Нага, второй командир, сын заклятого врага, за весь вечер не сказал ни слова, холодный, высокомерный, жестокий. На его худом лице сильно выделялся крупный нос – фамильная черта, характерная для потомства Торанаги.

– Удивительно, Ябу-сама, – сказал Дзодзэн. – Теперь я понимаю причину такой секретности. Мой господин оценит это. Мудро, очень мудро. А вы, Нага-сан, весь вечер молчите. Мне любопытно знать и ваше мнение.

– Мой отец считает, что на войне необходимо использовать все возможности, Дзодзэн-сан, – ответил молодой человек.

– А ваше личное мнение?

– Я послан сюда повиноваться и наблюдать, слушать и учиться. Не высказывая своего мнения.

– Но как второй командир – я бы сказал, командир не из последних, – вы считаете, что опыт удался?

– На это вам могут ответить Ябу-сама или Оми-сан. Или мой отец.

– Но Ябу-сама заверил, что сегодня вечером каждый может говорить свободно. Что здесь скрывать? Мы же все друзья, не так ли? Сын такого знаменитого отца должен иметь собственное мнение. Да?

Глаза Наги насмешливо сузились, но и только.

– Можно говорить свободно, Нага-сан, – поддержал Ябу. – Что вы думаете?

– Я думаю, что, будучи применена неожиданно для противника, эта тактика позволит выиграть одну схватку или, может быть, одну серьезную битву. Благодаря внезапности. Но потом? – Тон Наги стал ледяным. – Потом, когда все стороны освоят эту тактику, бессмысленная гибель постигнет огромное число воинов, подло убитых людьми, которые даже не узнают, кого обрекли на смерть. Сомневаюсь, что мой отец на самом деле одобрит использование ружей в настоящей битве.