Мне стоило больших усилий не поковыряться показательно в носу.
Репутация нужна, эх…
— Никогда не сомневался, что мужской силы у главы немного, — не сдержал весёлый хмык, услышав со стороны корчащийся клептоманки подобие истеричного хохота, смешанный со слезами. Плохо неживой там совсем. Интересно, бывают ли у женщин-призраков те самые дни? Хм, а как оно вообще проходит у женщин-мастеров боевых искусств? Умные мысли преследовали меня, но едущая на фоне принятой дряни и так съехавшая крыша уезжала быстрее. — Что он сделал с тобой, настоятельница храма?
Вместо прямого ответа, демон (нет, ну серьёзно, эту страхолюдину называть человеком уже даже как-то не этично по отношению к человеческой расе) пальцем указала на своё сердце.
— Неприятно, — вынужден был признать, задумавшись над тем, что конкретно он сделал.
Я всё ещё помню, что он зачем-то напоил меня своей кровью. Такое в принципе не забывают. И я помню кровавое озеро в подсознании.
Чувствую, если таки сейчас не отброшу коньки, то финальная битва со старой пылью найдёт чем меня удивить.
— Вы абсолютно правы, молодой глава, — скорбно подтвердила мои слова стрёмная демонюга. — Если вы будете бороться за свою жизнь, то…
— Ты сказала достаточно, — беззаботно её перебил, показательно взмахнув рукой.
Голову Будды оторвало от статуи, и она на огромной скорости полетела в старуху. Забывшая как дышать демонюга только и успела, что позорно отпрыгнуть, в процессе ещё и едва не поскользнувшись. Подло засмеявшись, и не планируя скрывать внутреннего садиста, вытянул вторую руку, оторвав от статуи Будды кусок туловища.
И да, я знал, какую реакцию это вызовет.
Порочить объект чуть ли не поклонения истинного верующего…
Это всё равно, что перед фанаткой корейской поп-группы плюнуть в портрет идола.
То есть, да, вот НАСТОЛЬКО страшно.
— Как ты смеешь!!!
…она там формы обращения меняет по фазе луны, что ли?..
Этого монахиня уже не выдержала и безумно зарычала, отрастив на пальцах кроваво-красные когти из света. Демонюга подпрыгнула в воздух и буквально оттолкнулась от него, с истеричным воплем на меня полетев. Помяни творец мои башенки из спичек, я из мастера боевых искусств канонную ведьму сделал.
Едва справившись с удивлением, схватился за духовные нити потолка, попытавшись не вырвать его, но самому потянуться.
И моё физическое тело, легко подчинившись каким-то мутным законам вывертов моего подсознания, окончательно нарушило гравитацию, поднявшись в воздух.
Только и успев, что увернуться от поехавшей ведьмы, заставил себя насмешливо захихикать и пульнул оторванный кусок статуи Будды в старуху. Она, умудрившись увернуться от него, кинулась на меня с новой силой. Туловище же Будды не долетело до пола, остановилось в воздухе и вновь полетело на настоятельницу.
Чем-то наши действия напоминали салки, наверное: задача монахини была в том, чтобы поймать меня; моя задача была в том, чтобы провоцировать бедную ведьму всё больше и больше, раззадоривая в ней желание меня прибить всё больше и больше.
Ясен пень, что делал я это, учитывая обстоятельства, не просто так.
Мне становилось хуже.
Жар давно стал по-настоящему невыносимым и лишь состояние внетелесности спасало, и то: далеко не так сильно, как хотелось бы, ибо даже моё призрачное тело охватил жар. Чёрное сердце с источником работали буквально на износ, из-за чего тело сдавало прямо на глазах. Два спектра пытались слиться, ни один не пытался поглотить другой, ибо спектры воспринимали всё одним целым.
И думай теперь, плохо моё восприятие сделало мне, или хорошо…
Лишь неиссякаемая, концентрированная ярость монахини спасала меня, приятно охлаждая сердце. Сердце же помогало буферу и всему остальному организму. Если бы не ведьма, то мне было бы совсем туго.
Наконец, в какой-то момент я почувствовал, что жар потихоньку начал идти на спад. Уже даже подумал, что это победа и можно быстренько старую добить, но…
Ненавижу это «но», честно говоря.
Я и вздох облегчения не успел сделать, как услышал в голове, как что-то разбилось. Сначала разбилось в голове, затем в груди, в области сердца. Оттуда звук начал расходиться уже по всему остальному телу и, что самое ужасное, моего духовного тела эта участь также не обошла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Треск.
Треск.
Треск.
Затем меня предало моё же восприятие. Ну, то есть, окончательно.
Всего на миг. На миг духовных нитей стало… слегка больше. Раз эдак в несколько миллионов больше. Всего на миг вся реальность превратилась для меня в одну большую духовную нить, что состояла из миллионов и миллиардов маленьких нитей. Воздух — духовная нить, Ци — духовная нить, стены — духовная нить…
Всё материальное и нематериальное — духовная нить.
Уже буквально через мгновение восприятие пришло в относительную норму, но…
Мне этого хватило.
Физическое тело подкосило и упало с трёхметровой высоты мешком картошки, что не обошло и духовное тело. В голове была полная каша. Оболочка не воспринималась нормально: биение сердца, течение крови по организму, необходимость дышать…
Всё это резко стало таким чуждым и неправильным, что я начал сомневаться в том, что человеческое тело вообще для меня родное. Боюсь представить, что было бы с моим призрачной оболочкой, если бы оно не вернулось в физическое.
…я бы опять стал бесплотным сознанием?
— Вы продержались намного дольше, чем я думала, молодой глава, — подошла ко мне еле дышащая женщина, присев рядом с моей упавшей тушкой. Мать моя жертва злой пыли, какая же она страшная. — Вы достойный наследник чудовища. Внешне прекрасный, но внутри абсолютно ужасный.
— Я… я хотя бы внешне прекрасный, — на секунду забыв, как двигать мышцами и говорить, уведомил настоятельницу, хрипло засмеявшись.
К несчастью, это монахиню не обидело, и она нежно, насколько вообще могла улыбаться нежно высушенная полумертвая страхолюдина, улыбнулась.
— Оборвав вашу жизнь, молодой глава, я спасу весь Мурим, пусть и сама после этого умру, — улыбка женщины превратилась в безумный оскал. — Амитабха, как жаль, что всё закончилось именно так…
Настоятельница храма буквально на кончике пальцев создала кровавую иглу из света, которой символично захотела пронзить мне сердце.
Уже в тот момент, когда она хотела оборвать мою жизнь, я засмеялся особенно громко.
— П-попкорн закончился?..
Старуха только и успела, что непонимающе нахмуриться, но было уже поздно: прямиком в сердце настоятельницы появившийся сзади крысёныш-читака засадил мой чёрно-синий меч. Его я уронил ещё в начале битвы, кхе-кхе…
…я уже говорил, что из меня не самый лучший мечник?
— Это не смешно, хён, — недовольно забурчал парень, грубо вытащив клинок из тела монахини. Она тут же упала прямо возле меня. — Ты даже не представляешь, как страшно было выбраться из тени. Я из-за твоей силы даже нуне не смог помо…
— Потом, — грубо оборвал я парня, чувствуя, что меня начинает уже вырубать. Кажется, я знал, где сейчас окажусь. — Помоги встать. У нас здесь есть целитель?
— Ч-что, но, э-э-э, да, есть, она бьёт сейчас се…
Увидев мой взгляд, читака резко заткнулся, отложил мой меч и кое-как помог подняться. Ноги не держали, несмотря на то, что тело было полным сил. В голове всё ещё всё трещало и разбивалось, намекая на то, что во мне сейчас происходит что-то не самое хорошее, но мне нужно было кое-что закончить перед тем, как меня вырубит на неопределённое количество времени.
Сила всё ещё была со мной, пусть и практически не слушалась, а это значило, что я могу отплатить за помощь.
На самом деле, на миг окончательно сошедшее с ума восприятие меня даже немного вдохновило.
Подойдя, не без помощи братца, к всё быстрее исчезающей клептоманке, я выпал из своего тела и, чувствуя, как размывает мою форму, обратился к женщине:
«Хочешь жить?»
Вместо ответа призрачная фигура, пожираемая собственными внутренними демонами, буквально набросилась на мою призрачную тушку, начав что-то нечленораздельно говорить.