— Я буду здесь еще час, Мелани. Если хочешь заглянуть на минутку, давай, но это все. К ужину я должен быть на взморье.
— Скажи только, как добраться. Я сейчас буду. О, спасибо, Спайдер…
Пока она набрасывала маршрут к его дому, слезы текли по ее лицу, но, когда она положила трубку, ее непередаваемо прекрасные губы слегка скривились от довольства.
* * *
— Завтра, — довольным голосом сказал Вито, — снова за работу.
Билли посмеялась его шутке. Лишь вчера они прибыли в ее огромное поместье в Холби-Хиллз и почти все это время проспали, измученные сменой часовых поясов. Они еще не распаковали вещи, по крайней мере она, и ей вдруг подумалось: еще и не поженились…
— Лучше бы начать сегодня с утра, — продолжал он, беспокойно вышагивая вокруг огромной кровати с пологом, свисавшим с четырех столбиков пышными складками ярко-красного шелка. — Чертовы сценаристы, по воскресеньям их невозможно разыскать. Все они якобы уплывают на своих проклятых яхтах и не могут отвечать на телефонные звонки, хотя на самом деле ненавидят воду, чертовы куклы.
Билли встала с кровати и, обнаженная, подошла к нему. Он стоял, перегнувшись через подоконник одного из окон ее волшебной комнаты, даже не замечая раскинувшегося внизу окруженного стенами парка в английском стиле и буйных тенистых зарослей за оградой. Они тянулись на многие километры, изрезанные тропинками, окаймленными полевыми цветами. Тропинки вели к парникам, построенным по образцу викторианских оранжерей в Кью. Она развернула его к себе лицом и, положив руки ему на плечи, стояла, прижавшись к его груди, и смотрела в его глубоко посаженные глаза. В них за радужными оболочками поблескивали желтые огоньки. Босой он был всего на два сантиметра выше ее, и она иногда фантазировала, будто они близнецы. Она потерлась носом об его нос. Как дышат мужчины с маленькими носами? Она с важностью рассматривала его, безуспешно пытаясь взлохматить густые тугие кудри.
— А ты говоришь всерьез. — Это был не вопрос.
— Господи помилуй, я уже отстаю от графика. Сейчас почти конец мая. Мне надо начать съемки не позже июля. Итак, на то чтобы сделать сценарий, найти режиссера, подобрать актеров, разыскать хорошего оператора, остается только июнь.
— А если ты не начнешь съемки до сентября или октября? Что изменится?
— Что изменится? — Вито потерял дар речи, но наконец сообразил, что некоторые не обязаны все знать о производстве фильмов.
— Дорогая, прекрасная Билли, я ставлю любовную историю. Она должна быть готова для показа к Рождеству, и ни днем позже. — Билли все еще смотрела на него, озадаченная. — На Рождество, Билли, подростки кончают учиться, приезжают домой из колледжа, начинаются каникулы, все ходят в кино. Кто смотрит любовные истории? Дети, моя дорогая, молодежь — самая обширная зрительская аудитория.
Билли, кажется, поняла.
— Да, конечно, это очень разумно. Мне следовало бы сообразить. Конечно, Рождество. Вито, а как насчет нашей свадьбы? Мы собирались пожениться в пятницу, но если ты будешь занят…
— Скажи только, где и когда. Не волнуйся, я улажу свои дела так, что времени у меня будет масса, но постарайся устроить это после половины седьмого, хорошо, дорогая?
Пройдут недели, месяцы, и Билли, только что получившая первый урок по кинопроизводству, узнает о кинобизнесе очень много, куда больше, чем ей хотелось бы.
* * *
Выбранный им французский роман «Les Miroirs du Printemps», «Зеркала весны», Вито переименовал в «Зеркала». С бюджетом в два миллиона двести тысяч долларов «Зеркала» должны были стать, как говорят в кинопромышленности, «небольшим» фильмом. Такие фильмы занимают промежуточное положение между «большими» картинами, стоимость которых превышает восемь миллионов долларов и успех которых гарантирован участием звезд, — правда, эта гарантия не всегда срабатывает, но тем не менее считается необходимой, — и «рабочими» или «низкобюджетными» картинами, производство которых обходится менее чем в миллион долларов и которые предназначены для определенного сорта зрителей, для тех, кто, как считается, ходят в кинотеатры автомобилистов или в ближайшие к дому кинотеатры, чтобы потратиться на фильмы об автомобильных погонях, капитанах болельщиков и вампирах.
Собственно говоря, в этом проекте Вито привлекала возможность идти вразрез с опробованными, если и не верными, обычаями кинопроизводства. С бюджетом чуть выше двух миллионов долларов он не мог позволить себе пригласить звезд. Однако превосходный роман и собственная решимость Вито сделать хороший фильм диктовали необходимость работы с хорошим сценаристом, хорошим режиссером и хорошим оператором. В слово «хороший» Вито Орсини вкладывал тот же смысл, что и Гарри Уинстон, когда описывал бриллианты, то есть подразумевал «безупречный».
За время перелета из Парижа он составил небольшой список нужных людей: режиссер — Файфи Хилл, сценарий напишет Сид Эймос, оператор — Пер Свенберг. Сейчас Хилл получает за фильм четыреста тысяч долларов. Эймос возьмет не меньше двухсот пятидесяти тысяч; Свенберг получает пять тысяч долларов в неделю, и он нужен Вито на семь недель. Вито собирался заполучить их всех за триста тысяч долларов и долю в его собственной возможной прибыли от картины. Настало время просить о любезностях, время поработать ногами, пора бы удаче Вито повернуться к нему лицом, если она вообще собирается поворачиваться.
Сид Эймос, работавший феноменально быстро, идеальный писатель для обработки любовных историй, был первым, за кого взялся Вито.
— Ну что ж, Вито, конечно, я бы хотел тебе помочь. Когда мне было туго, ты сделал мне много добрых дел. Но понимаешь, дружище, я занят. Мой чертов агент считает, что я электрическая пишущая машинка о двух головах. Он обеспечил меня работой на три года вперед.
— Сид, у меня книга года. Файфи и Свенберг уже согласились. Я тебя прошу, скажи агенту, что ты взялся за эту работу, потому что не можешь не сделать ее. Ты никогда себе не простишь, если под «Зеркалами» будет стоять другое имя. Эта книга — прекрасный материал, ты сам говорил. Само собой разумеется, тебе заплатят наличными, прямо в этой твоей «Панаманиан Компани». Семьдесят пять тысяч долларов, и можешь сказать агенту и налоговой службе, что ты сделал это по профсоюзной ставке, для старого друга.
— Семьдесят пять тысяч долларов! Ты шутишь. Нехорошо, Вито.
— И пять процентов моей доли.
— Семь с половиной — и я иду на это, только чтобы насолить налоговой службе и посмотреть, какое лицо скорчит мой агент.
Один есть — остаются двое.
Восемь лет назад никому не известный Файфи Хилл получил свою первую режиссерскую работу у Вито. Это был первый успех Файфи, и далеко не последний. Но Вито не рассчитывал только на благодарность, это качество в Голливуде уважали даже меньше, чем девственность. Он знал, что Файфи мечтает сделать фильм с Пером Свенбергом. Вито еще не говорил со знаменитым оператором, но обещал Файфи привлечь его к делу.