Идти было неудобно и опасно, так как кварцевая галька предательски скользила под ногами. Клодию радовало то, что она шла по этой предательской земле так же твердо и уверенно, как и любой из них.
Тем не менее к тому времени, когда они спустились со склона и поползли на свою позицию к аэродрому, она взмокла. Всего лишь несколько недель назад в подобной ситуации она бы чувствовала себя не в своей тарелке, теперь же она легко ориентировалась по свету вечерней звезды над холмом и мгновенно реагировала на знаки Джоба, почти автоматически ступая так, чтобы оставлять как можно меньше следов.
Они приблизились к густому подлеску, где им предстояло занять боевую позицию, и затаились среди деревьев. Клодия помогла Джобу подготовить «стингер» к стрельбе, затем нашла себе удобное место под деревом, села и стала ждать.
Джоб оставил ее со вторым номером и растворился в темноте, как охотящийся леопард. Она расстроилась, видя, как он ушел, хотя еще не так давно она бы просто ударилась в панику. Только теперь она осознала, насколько мужественней и уверенней она стала за эти несколько недель.
«Папа будет гордиться мной, — улыбнулась она про себя, используя будущее время, как будто ее отец все еще был жив. — Конечно же, он жив, — заверила она сама себя, — он все еще где-то здесь и, может быть, в эту минуту смотрит на меня. Иначе как бы я все это так долго терпела?» — Думать об отце было приятно, и воспоминания о нем смешивались с мыслями о Шоне. Ей даже казалось, будто они слились в один образ и ее отец каким-то образом перевоплотился в образ любимого. Эти мысли сглаживали ее одиночество до тех пор, пока не вернулся Джоб — так же беззвучно и неожиданно, как и ушел.
— Все остальные расчеты уже на местах, — прошептал он, усаживаясь рядом с ней. — Но эта ночь будет тянуться очень долго, так что попытайся немного поспать.
— Я ни за что не смогу уснуть, — ответила она так тихо, что ему пришлось придвинуться ближе, чтобы расслышать ее слова. — Расскажи мне лучше о Шоне Кортни, я хочу знать о нем все, что знаешь ты.
— Иногда он — герой, а иногда — полный идиот. — Джоб задумался. — Но большую часть времени он где-то между этими состояниями.
— Но почему же тогда ты с ним так долго?
— Он мой друг, — просто ответил Джоб, затем медленно, то и дело запинаясь, начал рассказывать ей о друге, и так они проговорили всю ночь.
Клодия жадно слушала, лишь изредка перебивая короткими вопросами: «Он был женат, не так ли, Джоб?» Или: «А почему он ушел из дома? Я слышала, что его семья сказочно богата. Почему он выбрал такую жизнь?»
Так за эти несколько часов они стали друзьями. Клодия обрела своего первого настоящего друга в Африке. И в конце Джоб негромко сказал ей своим красивым, глубоким африканским голосом:
— Мне будет очень не хватать его — куда больше, чем я могу выразить словами.
— Ты говоришь, как будто вы расстаетесь навсегда, но это не так. Все будет так же, как и раньше.
— Нет, — покачал головой Джоб, — так, как раньше, уже не будет никогда. Он уйдет с тобой. Наше время, когда мы с ним были вместе, закончилось, начинается твое время.
— Только не надо меня за это ненавидеть, Джоб! — Она протянула руку, чтобы дотронуться до него.
— Вам будет хорошо вместе, — ответил он. — Я думаю, что тебе с ним будет так же хорошо, как и мне было в свое время. Мои мысли будут всегда рядом с вами, и я хочу, чтобы вы были счастливы.
— Спасибо, Джоб, — прошептала Клодия. — Ты всегда будешь нашим другом.
Джоб поднял руку и взглянул на раздвинутые пальцы на фоне разгорающейся зари.
— Время рогов, — пробормотал он тихо. — Теперь уже скоро. — И как только он сказал это, вспышка темно-красного огня осветила небо над холмом.
* * *
Как только сигнальная мина взорвалась в утреннем небе, битва началась. Шон всегда думал о сражении как о живом существе, о чудовище, которое он мог только пытаться направлять, но у которого была своя собственная жизнь и воля. Ужасное существо, сметающее и увлекающее всех за собой.
Он поручил РПГ-7 двум лучшим из оставшихся стрелков, но самые лучшие были вооружены «стингерами». Первая граната пошла слишком низко, ударившись в землю в двадцати футах от ближайшей цистерны; она полыхнула ярким желтым пламенем, и Шон увидел, как один из охранявших цистерны часовых взлетел, крутясь колесом, в воздух. Вторая граната прошла слишком высоко, в шести футах над цистерной, упала где-то в лесу. Вспышка озарила деревья и кустарники.
— Цельтесь как следует, вы, дубины шанганские! — взревел Шон и, вскочив, бросился к ним, осознав, что ошибся, не взявшись сделать первый выстрел лично.
Часовые кричали и бегали вокруг цистерн, а с периметра базы загрохотал 12,7-миллиметровый пулемет, поливая окрестности яркими очередями трассирующих пуль.
Стрелок тем временем неуклюже перезаряжал гранатомет, но явно паниковал в темноте. Шон выхватил у него оружие и двумя ловкими движениями перезарядил его. Он вскинул РПГ на плечо, опустился на одно колено и прицелился в ближайшую цистерну.
— Все приходится делать самому, — сказал он себе и подождал, пока не ослабнет утренний ветерок, так как сильные порывы ветра могли отклонить от цели вылетевшую из дула гранату.
Наконец напор ветра ослаб, и Шон сконцентрировался на цистерне с топливом. Он находился на расстоянии трехсот метров от цели — предельной дальности выстрела РПГ-7, — но все же выстрелил. Граната попала точно в цель, и цистерна скрылась в ослепительной вспышке взорвавшегося топлива. Небо расцветилось яркими огненными цветами.
Шон рявкнул на стоящего рядом с ним африканца, и тот поспешно протянул ему вторую гранату.
Горящая цистерна ярко освещала южный склон холма. Стало светло, как днем.
Шон находился на открытом месте, и пулеметчик наконец сосредоточил огонь прямо на нем.
Воздух вокруг Шона наполнился облаками пыли и комками земли, и шанган тут же бросился ничком на землю.
— А ну вставай, ублюдок! — Шон без посторонней помощи снова перезарядил РПГ и, уже не пытаясь скрываться от пуль, встал и прицелился во вторую цистерну.
Она была ярко освещена бушующим пламенем, но, прицелившись, Шон понял, что цель скрывает желтая пыль. Новая очередь просвистела так близко, что у него едва не лопнули барабанные перепонки.
Он выждал три секунды и, как только завеса пыли рассеялась, снова выстрелил, и вторая цистерна, взорвавшись, слетела с рельсов.
Горящее топливо стекало вниз по склону, как раскаленная лава, делая холм похожим на миниатюрный Везувий. Шон сунул оружие в руки шангану.
— Теперь можешь орудовать им, как дубиной! — сказал он. — Больше ты ни на что не годишься.