с минуту, потом тихо заговорил:
— Товарищи! Погубили англичане старого Березко! Будем свято чтить его память. Большой души был человек. Вечная слава патриоту Березко!
— Вечная слава!..
— Вечная…
И не успели затихнуть эти скорбные слова, как раздались отдельные возмущенные голоса:
— Идут! Вот они!
Все лица обернулись к дороге.
— Белых карателей ведут! Смотри — и англичане тут!..
Толпа белогвардейских убийц, окруженных вооруженными партизанами, медленно приближалась.
Аня стала рядом с Назаровым, волнуясь, заговорила:
— Вот они, те, кто мучил нас, кто убивал наших отцов, матерей, братьев и сестер… топил их в море, те, кто трупами увешивал деревья, кто насиловал наших женщин! Месть им за все, товарищи!..
— Смерть! — подхватили гневно голоса.
— Смерть за смерть! Пошли! закричал богатырского сложения, обросший черной бородой рыбак, обмотанный патронташами. Он зашагал навстречу карателям.
Вся толпа шумно рванулась за ним.
— Убейте проклятых! — надрывно кричала какая-то изможденная женщина, бежавшая сбоку и размахивающая вилами. — Смерть!.. Смерть!..
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
После побед, одержанных партизанами над белогвардейцами в Аджимушкае, ставка белых снова, и на этот раз довольно серьезно, задумалась над своим поражением. Поход на каменоломни должен был сломить партизан и решить их судьбу. План похода создавался представителем генерального штаба полковником Коняевым и старым, опытным генералом Губатовым, на которого возлагал большие надежды сам Деникин.
Но вдруг и этот так много обещавший поход на партизан провалился. Поражение еще раз дало почувствовать белым, какую грозную опасность представляют народные повстанцы для их фронта и войск, теперь уже загнанных регулярной Красной Армией в Крым.
Всем было известно, что на партизан, собравшихся в Аджимушкайских каменоломнях, Губатов бросил все имеющиеся в Керчи воинские части. К тому же в сражении активное участие принимали интервенты — англичане и французы. Они вели огонь по Аджимушкайским каменоломням с моря, сразу с четырех миноносцев, и высадили в крепости и в городе три колонны морской пехоты.
Колонна, находящаяся в крепости, наблюдала за русскими солдатами, вернувшимися из Франции, чтобы те не попытались захватить в свои руки крепость. В городе же английская пехота расхаживала по окраинным улицам, зорко следила за тем, чтобы рабочие и население нищенских кварталов не поднимали «беспорядков».
Однако превосходство людской силы и техники, военный опыт генерала Губатова, помощь англичан и французов не решили судьбу партизан.
Командир партизан Евгений Колдоба блестяще отбил все атаки генерала Губатова. Он разбил наголову лучшую часть губатовских войск, состоящую почти из одних офицеров, юнкеров и добровольцев, сводную часть крымских татар, полк кавказской Дикой дивизии.
Это последнее сражение, выигранное партизанами, высоко подняло среди бойцов, населения города и окружающих деревень военную славу командиров Колдобы, Коврова, Бардина. Даже сам генерал Губатов, пострадавший от находчивых и метких ударов партизан, признал их военные способности и мужество. Особенно щедрым на похвалы оказался Губатов, когда разведчики донесли ему, что якобы Колдоба убит в ожесточенном сражении. Губатов, выслушав их донесение, осенил себя крестным знамением и высказал окружающим его офицерам, что смерть Колдобы является немалой победой в этот тяжелый момент войны с партизанами в Крыму.
Известие о смерти Колдобы дало Губатову мысль, что партизан надо теперь ликвидировать двумя способами борьбы. Кроме открытой войны с ними, надо вести и тайную войну. Он тогда же приказал начальникам контрразведок[14] срочно заслать к партизанам под видом перебежчиков из рабочих контрразведчиков с заданием уничтожить руководителей партизанских отрядов. Губатов в первую очередь приказал убить Коврова, Бардина и Горбылевского. Он считал, что на этих коммунистах держится все подполье в городе и все партизанское движение на полуострове, и если они будут уничтожены, то тогда легко можно будет разгромить отряды партизан.
Но какое же глубокое огорчение получил генерал Губатов, когда Колдоба, объявленный белыми убитым, через день ответил новым дерзким налетом на пехотный батальон, снятый с фронта и переброшенный сюда для атаки каменоломен! Колдоба разбил этот батальон так, что он на некоторое время стал непригодным для военных действий. Кроме того, другой отряд, Бардина, в ту же ночь налетел на Чокрак, находившийся на берегу Азовского моря, и потопил там целую флотилию судов, пришедших для переброски белых войск на случай прорыва Красной Армией на Акмонайском перешейке.
После этих операций партизаны переформировались и готовились к новым боям.
Колдоба, еще не окрепший после контузии, ни на один час не оставлял отряда.
2
Дидов получил сведения от своего лазутчика из Старокарантинских каменоломен о том, что в них собралось уже более ста человек новых партизан. Лазутчик сообщил также, что по большаку беспрерывно движутся обозы беженцев и отступают разбитые Красной Армией военные части и обозы со снаряжением. Дидов снова стал настойчиво просить Коврова перебросить его отряд из Аджимушкайских в Старокарантинские каменоломни.
— Пока Губатов тут очухается, я там белякам дам жизни! Они отступают табунами, уговаривал он Коврова, останавливая на дороге его линейку. — Как раз момент захватить у них снаряжение да и провиантом запастись. А то они саранчой нахлынут, тогда трудно будет действовать.
— Садись на линейку, — предложил Ковров, — поедем со мной.
— Куда?
— Я к Колдобе подскачу, а потом вернемся.
Дидов подобрал саблю, встал на подножку и чуть было не перевернул своей тяжестью мягкую рессорную линейку.
— А, черт, рессоры — только больных возить! — прогремел он, опускаясь на матрац. — Так это что же, у тебя все еще кровь сочится?
— Да, — отвечал Ковров, морщась. — Врачи ходить не позволяют. Вот и приходится на линейке.
— Ну так что, как же со мной? — не отступал Дидов.
— Теперь можешь готовиться, — ответил Ковров.
— Есть! Сегодня тронусь! — подхватил обрадованно Дидов и хотел было уже спрыгнуть с линейки.
— Сиди, сиди! Сейчас вместе возвратимся.
Линейка обогнула высокий мыс карьера и остановилась перед большой, покрытой зеленой травой площадью, запавшей, как озеро, между обрывами. Площадь была вся усеяна людьми.
— Вот молодчина! — радостно воскликнул Ковров, вглядываясь в шумящую от людского говора площадь.
— Что ж, он делом занимается! — одобрительно пробурчал Дидов, — Необученному трудно бить беляка. Штыковому бою надо обучать.
Ковров загадочно сощурился.
— А еще что надо бойцу, чтобы он хорошо воевал?
— Обучить… — Дидов запнулся, потом, после некоторого молчания, прибавил: — Сделать настоящего солдата, его надо вымуштровать!
— Это не так.
— А как по-твоему?
— Боец в первую очередь должен знать, за что он воюет. Сознание цели поднимает дух, делает бойца непобедимым!
— Значит, по-твоему, бойца надо только политикой обрабатывать, а не обучать драке, как Колдоба? — подмигнув, усмехнулся в ус Дидов.
— И то