В первую очередь необходимо рассмотреть доступность наркотиков. Резкий рост нелегального рынка героина в 1970-х годах отчасти объяснялся все чаще встречавшейся практикой наркологических клиник назначать вместо героина метадон, а последний – только перорально. Хотя Столичная полиция успешно действовала против китайских поставщиков наркотика, производители героина в Юго-Восточной Азии после того, как из Вьетнама ушли американские войска, стали прилагать больше усилий для проникновения на европейские рынки. Вслед за свержением шаха Ирана в 1979 году иранские беженцы использовали контрабанду героина в качестве средства вывоза капиталов из государства, где господствовала фундаменталистская тирания религиозных лидеров. К 1981 году количество зарегистрированных наркоманов, перехваченных грузов наркотика и их объем указывали на серьезный рост злоупотребления героином. В 1980-х годах на черном рынке Британии изобиловал дешевый, высококачественный наркотик из Афганистана и Пакистана. Один килограмм героина в Афганистане или Пакистане стоимостью 4 тысячи фунтов стерлингов повышался в цене до 20 тысяч фунтов, когда достигал берегов Британии и до 40 тысяч после расфасовки. На улицах героин продавался в пакетиках по пять-десять фунтов стерлингов. Окончательная стоимость первоначального килограмма достигала таким образом ста тысяч фунтов. В начале 1980-х годов уличная цена наркотика упала в Лондоне примерно на 25 процентов. До 1978 года британские наркоманы почти всегда начинали употреблять героин в инъекциях, но важно отметить, что после 1979 года большая часть поставок шла в виде «коричневого» наркотика, который курили или нюхали. Это, в свою очередь, привлекло многих начинающих наркоманов, которые боялись или не хотели колоться. Все более модной становилась привычка «гонять дракона» – высыпать героин на алюминиевую фольгу, нагревать и вдыхать пары. Опрос в Виррале, где количество героиновых наркоманов увеличилось с менее ста в 1980 году до пяти тысяч с лишним в 1987, показал, что 79 процентов вдыхали наркотик, и только 4 процента кололи его. Опрос 408 наркоманов, проведенный в Лондоне в 1994 году, показал, что 54 процента вводили наркотик с помощью инъекций, а 44 процента вдыхали. Несмотря на высокие ежедневные дозы на протяжении длительного периода, многие наркоманы так и не перешли на инъекции.
По определению Бекетта, почвой для героиновой наркомании была предрасположенная к стрессам личность. Стрессы многократно усилились после принятия монетаристского бюджета на 1981 год и демонтажа традиционной для Британии тяжелой промышленности. Над многими районами витали удушающие миазмы безработицы, нищеты и упадка. Наркотики стали частью скрытых последствий классовой дискриминации. Связь между поставками героина и безысходностью и социальными лишениями (которая впервые начала проявляться в шотландских городах в конце 1960-х годов) становится все более очевидной в течение 1980-х. Незаконным героиновым бизнесом занимались в основном не имеющие профессии выходцы из рабочей молодежи, которые увидели в нем одну из немногих возможностей заработать в новой «корпоративной» Британии. Дилеры-наркоманы с сетью распространения первого уровня работали на нелегальных рынках Европы и США со времен «сухого закона». Но к началу 1980-х годов произошло разделение торговцев на тех, кто стремился набрать денег на собственную дозу (smack-heads) и тех, кто работал ради прибыли (bread heads). Если мелкие продавцы хотели привлечь клиентов, то в своем районе они становились слишком заметными, а потому легко определялись полицией. Тем не менее, власти их не замечали, так как охотились за крупными дельцами, чьи аресты приносили больше выгоды полиции и их политическим хозяевам. Проблемы с героином нередко были тесно локализованы. Например, после закрытия шахт в районе Барнсли в Йоркшире, целые улицы в Граймпорте были захвачены бандами наркодельцов. В 1992-1995 годах здесь наблюдался трехсотпроцентный рост героиновой наркомании и был задержан грузовик, везший наркотик на сумму одиннадцать миллионов фунтов стерлингов.
Третьим фактором, располагающим к героиновой наркомании по формулировке Дейла Бекетта, является отношение общества. Оно включало точку зрения специалистов на назначение наркосодержащих веществ наркоманам. Разочарование медиков по поводу долгосрочного назначения наркотиков проявилось в конце 1970-х годов. В авторитетной работе, опубликованной в 1978 году, Мартин Митчесон и Ричард Хартнолл пришли к выводу, что наркоманы, которым выписывали героин, посещали клинику более регулярно, меньше крали и реже попадали в неприятные ситуации с полицией, чем те, кто отказывался от выписки героина. Тем не менее, в работе также указывалось, что двадцать процентов последних стабилизировались на пероральном приеме метадона, а другие двадцать процентов прекратили принимать наркотики. Это противоречило мнению, что назначение героина уменьшало вовлеченность наркомана в незаконную торговлю наркотиками или стабилизировало их социальное положение. Таким образом укреплялось желание лондонских клиник изменить систему назначения наркотиков, хотя Митчесон и Хартнолл были согласны с тем, что конфронтационный подход – то есть, отказ в героине – приведет к потере контакта с некоторыми клиентами. Начальник научно-исследовательского отдела по наркозависимости и член Консультативного совета по злоупотреблению лекарственными средствами, Гриффит Эдвардс (род. 1928), наблюдал наркоманов, зарегистрированных в министерстве внутренних дел, начиная с 1965 года. В 1979 году он пришел к выводу, что поддерживающее лечение вряд ли улучшало жизни многих наркоманов, а также подверг сомнению утверждение, что отказ от наркотиков редко имел отношения к лечению наркомании. В том же году авторитетнейший специалист по наркозависимости, Макс Глатт, был встревожен, обнаружив несколько случаев, когда молодежь, принадлежавшая к высшему обществу, нюхала героин и кокаин. Он писал, что не в Британии не имелось клиник для лечения употребления ненаркотических и, тем не менее, вызывающих привыкание средств (таких как внутривенное применение барбитуратов или амфетаминов), а также для лечения наркоманов, использующих сразу несколько наркотиков. Поэтому методов для решения этих серьезных и распространенных проблем тоже не было. Глатт призвал к тщательному пересмотру клинического подхода к опиатной и другим наркозависимостям.
Подобные замечания отражали нежелание врачей назначать такой наркотик, как героин. Они не хотели быть «наркодельцами, назначенными правительством Ее величества», как позже выразился писатель Уилл Селф (род. 1961). После десяти лет существования системы клиник у многих работавших там медиков все более укреплялось чувство, что вместо лечения болезни общества они в качестве практикующих врачей занимались лечением пациентов. Количество наркоманов оставалось примерно на том же уровне, их поведение было по-прежнему саморазрушительным, поэтому врачи, работавшие в клиниках, приняли решение более твердо противостоять продолжающимся злоупотреблениям своих пациентов. К концу 1970-х годов, руководствуясь подобным мнением, врачи в клиниках стали оказывать в назначении наркотиков в инъекциях, замещая их пероральным приемом метадона при снижении дозировки и резко меняя курс в сторону принудительного отказа от наркотиков. Важно подчеркнуть, что такие изменения в отношениях медиков проявились до того, как в результате иранской революции 1979 года в Британию хлынул поток героина из Золотого Треугольника. Эти изменения обнаружились также до избрания в мае 1979 года консервативного правительства во главе с Маргарет Тэтчер. Другими словами, отношение медиков поменялось до того, как политические события привели к резкому увеличению числа людей, употреблявших героин, и количеству новых пациентов в клиниках.
Политические настроения в Британии в 1980-х годах характеризуются мнением члена кабинета министров, Нормана Теббита (род.1931), который рассматривал человеческое существо как стадное животное. «Не существует такой вещи как культурная множественность. Стая не сможет выжить без иерархии, общих ценностей, отождествления своей принадлежности к единому целому, общих для всех правил и системы наказания для нарушителей закона», писал он. «Радетели культурной множественности и сексуальных свобод, которые подрывают семью, являются сторонниками… дестабилизации и беспорядка». Он был непримиримым борцом с наркотиками. «Наркозависимость – это отступление от обязанностей перед обществом… в нездоровый, деградирующий преступный мир». Как и Никсон, он использовал наркотики в качестве способа единения общества в общем порыве параноидальных настроений. Парадоксально, но постоянное упоминание наркотиков в выступлениях политиков в 1980-х годах привели к стабилизации их употребления. Враждебное отношение Теббита к культурной множественности и семейному разнообразию имело за океаном свою параллель. Однажды Барбара Буш (род. 1925) во время президентской кампании 1989 года посетила с мужем госпиталь, где лежали солдаты, раненные во время операции «Правое дело», которая проводилась в Панаме против Норьеги. «В нескольких комнатах сидели целые семьи – отец, мать, отчим и мачеха – и все они, наверное, думали о новом мире», заметила она с сочувствием. «Было много смешанных браков. Один очень симпатичный чернокожий с двумя очаровательными мальчиками и женой-филиппинкой сказал Джорджу, что о нем не заботились бы лучше, будь он мультимиллионером». «Тяжело быть президентом, отметила Первая леди».