Зато и Бунге, и Витте в кои-то веки раз вдруг, к собственному изумлению, оказавшиеся единомышленниками, считали, что, пока идет война, делать не надо ничего. А после нее поступить как все, то есть намекнуть китайскому руководству, что условия мира могут быть и не такими грабительскими. Если, разумеется, об этом по дипломатическим каналам позаботится Россия. После того как ей сдадут в льготную аренду что-нибудь привлекательное наподобие Ляодунского полуострова. Англия, во всяком случае, явно собирается поступить именно так.
Так, да не совсем, мысленно продолжил я. Англичане уже помогли японцам и будут помогать на протяжении всей войны. И у них две возможности – требовать плату от китайцев за то, что они перестанут помогать Японии, или, наоборот, от японцев за продолжение помощи. Высший же пилотаж – стрясти помаленьку и с тех, и с этих, причем я сильно подозреваю, что у Виктории это получится. Мы же пока никому не помогали и не собираемся, но напакостить китайцам хуже, чем они это сделают сами себе, Россия не в состоянии. Зато может испортить игру японцам, и, значит, договариваться надо именно с ними! Во всяком случае, попытаться. Но почему же так думаю только я? В чем дело – его величество Александр Четвертый все-таки дебил или его генералы, адмиралы и министры не владеют ситуацией?
В общем, совещание закончилось почти безрезультатно. Почти – это потому, что маленький плюс от него все же остался. Я еще раз убедился, что истина, конечно, при каких-то условиях может родиться в споре, но с ничуть не меньшей вероятностью может там слегка потрепыхаться в агонии, а потом тяжко вздохнуть и отбросить копыта.
Глава 31
Часто бывает так, что пользу от какого-то события удается рассмотреть не сразу, но она тем не менее есть. Как суслик, которого не видно. Например, расширенное совещание по вопросам обстановки на Дальнем Востоке поначалу казалось мне совершенно провальным, но вскоре начали проявляться его результаты.
Руководимое Редигером свежеобразованное ГРУ, пока состоящее только из небольшого аналитического отдела, выдало свой первый доклад. Из него следовало, что англичане узнали о совещании и о том, что и как на нем обсуждалось, через две недели после завершения оного. А японцы – через три, то есть скорее всего с ними поделился сведениями Лондон. Редигер в пояснительной записке к докладу предполагал, что это было проделано не агентурным путем, тут отметился аналитический отдел вроде нашего, но более эффективно работающий. В силу чего возникает необходимость в увеличении штатов и расширении финансирования. У меня было большое желание написать на последней странице «А морда не треснет?», но я все же ограничился записью: «Согласен рассмотреть упомянутые вопросы после предоставления конкретных предложений по дальнейшему недопущению подобных утечек информации». Причем пошел я на усложнение резолюции вовсе не из-за того, что первая была слишком резкой, а из соображений, что такому зануде и бюрократу, как Редигер, она будет непонятна. А вот вторую он поймет прекрасно.
Однако цимес тут был не в том, что англичане в общих чертах узнали о произошедшем на упомянутом совещании. А в том, что они поверили, будто я отнесся ко всему этому словоблудию всерьез! И это, судя по дальнейшим действиям, их несколько обеспокоило.
Сначала королева Виктория прислала Рите, как своей внучке, личное письмо. Внимательно его изучив, мы с Ритой решили, что оно в значительной мере адресовано мне.
Любящая бабушка начала свое послание с выражения надежды, что после введения в строй Транссиба Великобритания и Россия станут ближе друг к другу.
Тут Рита в некотором недоумении скосила глаз на занимающую треть стены моего кабинета карту. Видимо, попыталась понять, как по транссибирской дороге можно попасть в Англию, но не смогла.
– Королева имеет в виду, что по результатам войны и Англия, и Россия приобретут какие-то владения в Китае, – пояснил я.
– А, тогда понятно, почему она дальше объясняет мне про важность склонения тебя к взвешенности в решении сложных внешнеполитических вопросов. Наверное, бабушка считает, что наша военная помощь Китаю может поставить под вопрос приобретение территорий там и Англией, и Россией?
– Я тоже так думаю. Но почему Виктория обещает свою поддержку в вопросе концессии на проведение железной дороги через Маньчжурию? Я до этого по умолчанию считал, что англичане будут по мере возможности тормозить строительство Транссиба, ибо такая транспортная артерия у нас сможет оттянуть на себя часть грузопотока с морских путей.
– Или мы чего-то не понимаем и польза Англии все-таки будет, или она под видом помощи собирается нам мешать, – очертила границы вероятного развития событий жена.
Однако это было только начало. Следующим актом стала смена японских посланников в Петербурге, причем новым стал уже знакомый мне маркиз Сайондзи Киммоти. Сразу по прибытии в Питер он был, как написали «Санкт-Петербургские ведомости», удостоен высочайшей аудиенции, причем я даже не поленился напялить парадный мундир с орденами, чем вообще-то не злоупотреблял.
– Предлагаю не тратить время на прелюдии и сразу перейти к делу, – заявил я сразу после того, как мы с японцем обменялись приветствиями.
– Не возражаю, – чуть поклонился маркиз. – Я уполномочен подтвердить, что господин Хиробуми Ито помнит все ваши устные договоренности и намерен им скрупулезно следовать. Вот его личное письмо.
– Его надо прочесть до продолжения нашей беседы или это можно сделать после?
– Решать вам, ваше величество. Письмо не содержит ничего, могущего войти в противоречие с тем, о чем мне приказано с вами поговорить. Документы же, если результаты встречи потребуют их наличия, все равно будут оформляться не сейчас. Я же заранее прошу прощения. Возможно, вопрос, исходящий от человека столь невысокого положения, как я, может показаться оскорбительным вашему величеству. Но позвольте уточнить, что его вложил в мои уста сам божественный тэнно.
Если бы мы беседовали по-русски, то маркиз услышал бы в ответ «валяйте, косяку, как-нибудь не оскорблюсь», но на английском мой ответ состоял всего лишь из «я вас внимательно слушаю».
– Не станут ли выдающиеся победы, уже одержанные нашими доблестными армией и флотом, препятствием для подтверждения вашим величеством договоренностей, достигнутых с господином Ито?
– А, вот вы о чем. Нет, не станут. Я вообще не понимаю, зачем вы хотите уменьшить как территориальные приобретения по результатам войны, так и размер грядущей контрибуции. Или это самодеятельность командования?
– О чем вы, ваше величество?
– О ходе боевых действий. Война длится всего полгода, а китайские войска разгромлены как в Корее, так и в Маньчжурии, флот частично уничтожен, а оставшиеся корабли захвачены. В Пекине паника. Ваш генштаб планировал именно такое развитие событий?
– В общих чертах да, но не так быстро. Мы не могли предполагать, что китайцы вообще не станут ни к чему готовиться.
– Ошибаетесь. Они готовились очень серьезно, но не к войне, а к празднованию шестидесятилетия императрицы Цыси. А теперь давайте вспомним, о чем мы договорились с господином Ито. Россия по дипломатическим каналам приложит все усилия, чтобы помочь Японии сохранить захваченные территории и получить контрибуцию, как минимум перекрывающую затраты на ведение боевых действий. Я ничего не пропустил?
– Нет, ваше величество.
– И Японии совершенно не нужны ни Формоза, ни Пескадорские острова? Отвечать необязательно, вопрос риторический. Но дело в том, что если Япония захочет получить их по результатам мирного договора, для заключения которого благодаря вашему напору Китай уже почти созрел, то Россия не сможет ее в этом поддержать. И не потому, что я такой нехороший, просто ситуация будет совсем другая. Что с бою взято, то свято – это понимают не только в России, но и в Англии. Однако требовать еще территорий – такое уже могут посчитать грабежом. А отказываться от просьбы Китая о перемирии – значит своими руками сужать России поле для вашей поддержки. Вас станут называть грабителями и агрессорами. Европа, если вы успели заметить, последнее время прямо-таки кичится своим миролюбием.