- Или был жив, когда его поймали.
Хессет остро взглянула на них:
- Вы уверены?
Дэмьен покачал головой.
- Нет. Но это соответствует логике. Если бы им нужно было просто убить его, они бы бросили тело на месте. Или то, что от него осталось. Если б им нужно было как-то подчинить его тело, получить какую-то власть над трупом, трудно представить более подходящее для этого орудие. - Он указал на меч. - Даже если его убили и затем избавились от тела, они должны были включить меч в свои планы. Он помог бы им надолго удержать его дух. Но если он был нужен им живым... что еще может означать брошенный меч? Значит, так было безопаснее для них.
Хессет задумчиво облизывала языком клыки. Медленно, один за другим. Это выглядело страшновато.
Утыканный вновь подал голос. Это прозвучало как приказ. Хессет застыла, потом резко рявкнула в ответ.
Утыканный попятился. Ракхи в яме подобрались, похоже, готовясь к бою.
- В чем дело? - насторожился Дэмьен.
- Он говорит, если это принадлежало твоему родичу, значит, это твое. Спустись и возьми.
Дэмьен посмотрел на сияющее лезвие, чувствуя, как внутри все сжимается при мысли о том, чтобы прикоснуться к нему.
- Хорошо, - тихо сказал он. - Я возьму.
- Имеется в виду... - Хессет с трудом подбирала слова. - Он вызывает тебя.
Тут Дэмьен понял. Затронут социальный статус ракха, положение критическое. И рискованное. "Женщины сражаются за пищу. Мужчины сражаются за статус. И чем сильнее жертва, тем выше честь".
- Хорошо, - кивнул он наконец. И стал выбирать место, где спуститься, надеясь, что правильно разгадал ситуацию.
- Без оружия, - добавила Хессет.
- Как?
- Без оружия. Так он сказал. Собственно, он сказал "без угрозы".
Дэмьен посмотрел на утыканного. И какая-то темная пружина задрожала внутри - то, на чем держался его дипломатический такт, казалось, вот-вот сорвется.
- Скажи ему, что я с радостью оставлю оружие, - холодно заявил он, если он спрячет зубы и когти.
- У них нет когтей.
- Переведи остальное.
Она как-то странно посмотрела на него, но перевела. Утыканный фыркнул, но ничего не промолвил.
- Будем считать, что он согласен, - пробормотал священник.
- Дэмьен... - начала было Сиани. Помолчала и шепнула: - Будь осторожен.
Он с усилием улыбнулся; от движения губ в бороде зазвенели кристаллики льда.
- Это Мы уже проходили.
Он нашел место, где ближайший кол отстоял на несколько футов от стенки ямы, и стал спускаться. Но земля, на вид утрамбованная, раскрошилась под его пальцами, и он проехался по стене, поскользнулся на обледеневшей почве и неуклюже шлепнулся на бок.
Потерянные молча смотрели.
Дэмьен быстро вскочил, заметив на будущее, что земля здесь не послужит надежной опорой. Снежная кашица, подтаявшая на солнце, стекала вниз и замерзала на ночном морозе. Он осторожно пробирался между острыми кольями, замечая, что их основания глубоко впаяны в лед. Постоянно действующий капкан. Почти постоянно. На грубо обтесанных стволах, когда он цеплялся за них, оставались клочки его одежды; пару раз он с трудом протискивался между кольями.
"Если б я взял сюда меч, что бы я с ним делал?"
Он миновал труп ксанди, ощутив внезапную острую жалость при виде того, во что превратилось столь грациозное создание. Обогнув еще несколько стволов, он предстал перед Потерянными. Вблизи они были выше ростом, чем казалось сверху; от них несло затхлой вонью, смрадом тесных нор. Еще священник разглядел какие-то зеленоватые потеки на их шерсти, как будто неведомая плесень приспособилась к такому местообиталищу; круглые бледно-серые пятна покрывали плечо одного ракха, грязно-бурая корка запеклась на ляжках другого. Эти новообразования источали собственную вонь - пахло гнилью и разложением. Вдобавок, казалось, некоторые украшения утыканного служили услаждению обоняния: острый аромат сосновых игл вперемешку с едким мускусом поднимался, подобно испарениям, от его шкуры. Этакие своеобразные духи.
Он подошел как мог близко к своему сопернику и встал лицом к лицу с ним. Потерянный был выше ростом, но намного тоньше, к тому же ему недоставало съемных шкур, какие были на Дэмьене. Абориген попытался принять позу повнушительней, но сильное тело священника явно смотрелось выигрышнее - да и ритуальная враждебность ракха не могла сравниться со сдержанной яростью, что скрывалась под маской невозмутимости человека и только ждала повода вырваться наружу.
- Одно неверное движение, - прорычал Дэмьен, - и я оторву твою дерьмовую голову. Не переводи, - предупредил он Хессет.
- И не подумаю.
Утыканный что-то злобно прошипел, но не сделал попытки напасть на священника. Вместо этого он отступил, и меч, который он закрывал спиной, оказался на виду. Зловещей мощью Повеяло от него, лицо Дэмьена словно обжег арктический холод; он постарался не выказать своих чувств, чтобы Потерянные не приняли их за слабость. Чувствуя, как в животе его скручивается тугой ледяной комок, он шагнул туда, где лежал меч. И остановился рядом. Оглянувшись, проверил, соблюдают ли Потерянные дистанцию - те не двинулись с места, - потом потянулся к мечу и крепко ухватил рукоять.
...И боль взорвалась в руке, когда ледяные острия внезапно вонзились в тело. Словно все тепло его плоти устремилось к ладони, вытекая через нее, пожираемое жадной сталью. Он стиснул зубы и поднял меч. Пальцы его онемели, обожженные холодом, но он не разжимал их, терпя боль, сдерживая страх, что поднимался в душе. "Охотник питается страхом, - напомнил он себе. - Его оружие Действует так, чтобы вызвать страх". Он поборол панику и заставил себя крепче сжать обтянутую кожей рукоять, пока смертоносная мощь поражала его тело, его внутренности, его сердце. Однажды он подчинился холодному огню Тарранта - здесь было то же самое, в сотни раз сильнее, в тысячи раз ужаснее, но то же самое. Он зажмурился и вспомнил то испытание, стараясь хоть так укрепить себя, пока жуткая мощь подавляла его, изменяла его... и испытывала его, сверяясь с неким темным и страшным образцом, и вдруг отошла, и боль стала утихать, стала почти терпимой, ледяные острия еще кололи его, но уже не грозились уничтожить.
Он повернулся к Потерянным, все еще крепко стискивая рукоять. Рука онемела от холода, но лезвие, казалось, ожило. Дэмьен не сомневался теперь, что сможет владеть им.
"И он будет пить жизнь, как делал его хозяин. Он будет пить ужас тех, кого ранит..."
Утыканный заговорил. В его тоне прозвучал вызов.
- Он говорит, эта вещь убила многих.
"Действительно. - Священник видел, что меч обмотан веревкой, за которую его и вытащили из норы. - И он не убил меня только потому, что я связан с Таррантом. Меч почуял родство".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});