Читать интересную книгу Робин Гуд - Дюма-отец Александр

Тут за мной раздались легкие шаги. Они были едва слышны, но прозвучали для меня как дивная музыка, сердце мое забилось чаще, и я обернулась.

И тогда — о Робин! — я почувствовала беспредельное счастье, ибо увидела тебя, ты бежал ко мне по лужайке, глаза твои блестели, и ты протягивал мне руки.

«Робин! Робин!» — закричала я и хотела броситься тебе навстречу, но мать меня удержала.

«Он придет, — сказала она мне, — вот он, уже здесь». И взяв наши руки, она соединили их, а потом, поцеловав меня в лоб, сказала: «Вы, мои дети, там, где счастье вечно, любовь никогда не кончается, вы в обители избранных. Будьте счастливы!»

Конец сна я не запомнила, милый Робин, — помолчав, сказала Марианна. — Я проснулась и поняла, что Небо послало мне предупреждение и надежду. Я должна расстаться с тобой на долгие годы, да, но не навсегда. Бог соединит нас в ином мире…

— Дорогая Марианна!

— Любимый мой, — продолжала молодая женщина, — последние силы оставляют меня, положи мою голову себе на грудь, обними меня покрепче, и я усну последним сном, как засыпает усталое дитя на груди матери.

Робин лихорадочно целовал умирающую жену, и на ее лицо падали его жгучие слезы.

— Да благословит тебя Бог, любимый мой, — продолжала Марианна слабеющим голосом, — и в настоящем и в будущем, и да ниспошлет он свою благодать тебе и всем, кого ты любишь. Вокруг меня все темнеет, а я хотела бы еще раз видеть твою улыбку, прочесть в твоих глазах, как я тебе дорога. Робин, я слышу голос матери, она меня зовет, прощай!..

— Марианна! Марианна! — закричал Робин, падая на колени рядом с постелью жены. — Поговори еще со мной. Я не хочу, чтобы ты умирала! Боже всемогущий, помоги мне! Сжалься над нами, Матерь Божья!

— Милый Робин, — прошептала Марианна, — я хочу, чтобы меня похоронили поддеревом Встреч… а на могиле посадили цветы…

— Да, дорогая, да, мой нежный ангел, ты будешь спать под благоуханным зеленым ковром, и, когда придет мой последний час, который я зову всей душой, я попрошу того, кто будет мне закрывать глаза, похоронить меня рядом с тобой…

— Спасибо, любимый, последнее биение моего сердца — тебе, я умираю счастливой, потому что умираю в твоих объятиях… Прощай, про…

Вместе с поцелуем с губ Марианна сорвался вздох, руки ее слабо сжали шею Робина, и больше она не шевелилась.

Робин долго еще вглядывался в это нежное лицо, надеясь, что глаза еще раз откроются, он долго ждал, что эти бледные губы еще заговорят, но — увы! — ждал напрасно: Марианна была мертва.

— Пресвятая Матерь Божья! — воскликнул Робин, опуская на ложе неподвижное тело жены. — Ушла, ушла навсегда! Любимая моя, счастье мое, жена моя!

И, обезумев от горя, он бросился вон из шатра с криком:

— Марианна умерла! Марианна умерла!

XIV

Робин Гуд свято выполнил последнюю волю жены: он приказал вырыть могилу под Деревом Встреч и останки той, кто была светочем и утешением его жизни, были погребены там и прикрыты цветочным ковром. Юные девушки графства, во множестве явившиеся на похороны, украсили могилу гирляндами из роз и оплакали Марианну вместе с Робином.

Аллан и Кристабель были извещены о роковом событии и приехали на рассвете; они были в отчаянии и горько оплакивали смерть горячо любимой сестры.

Когда все было окончено и тело Марианны скрылось в могиле, Робин Гуд, до тех пор занимавшийся всем, что было связано с погребением, пронзительно вскрикнул, вздрогнул с головы до ног, как человек, смертельно раненный в сердце стрелой, и, не слушая Аллана, не отвечая Кристабель, испуганной таким страшным отчаянием, вырвался из их рук и исчез в лесу. Бедный Робин хотел остаться наедине со споим горем, наедине с Богом.

Время, смягчающее самые великие горести, не залечило сердечной раны Робин Гуда. Он продолжал оплакивать ту, что своим нежным ликом освещала для него старый лес, ту, что нашла счастье в его любви и была единственной радостью его жизни.

Вскоре пребывание в лесу стало для него невыносимо, и он уехал в поместье Барнсдейл, но там воспоминания мучили его еще больше, и Робин впал в мрачную апатию: все чувства его заледенели. Казалось, в нем умерло все — дух, мысль и даже воспоминания.

Эта постоянная тоска погрузила всех веселых братьев в глубокую печаль. Слезы предводителя затушили в них последние искры веселья, и по тропинкам старого леса разбойники бродили задумчиво, не находя себе места, словно неприкаянные души. Не слышно было в тени зеленых деревьев громкого смеха брата Тука, не стучала палка о палку, не разносились громкие крики во время состязаний в ловкости и силе, стрелы не покидали колчанов, и никто не соревновался в стрельбе из лука.

Бессонница и отвращение к пище сильно изменили внешность Робина: он побледнел, под глазами появились темные круги, он стал кашлять и медленная лихорадка довершила то, что начало горе. Маленький Джон, молча наблюдавший за этими переменами, сумел в конце концов убедить друга, что ему следует уехать не просто из Барнсдейла, но и вообще из Йоркшира, и попробовать развеять свою печаль путешествием. Посопротивлявшись с час, Робин согласился с мудрыми доводами Маленького Джона и, прежде чем расстаться со своими людьми, поручил ему командование ими.

Чтобы путешествовать неузнанным, Робин переоделся крестьянином и в таком скромном виде явился в Скарборо. Он остановился у порога бедной хижины, в которой жила вдова рыбака, и попросил у нее приюта. Старушка приняла нашего героя приветливо и, собирая на стол, рассказала ему о своих каждодневных горестях. Она сообщила ему, что у нее есть лодка с экипажем из трех матросов, которых ей тяжело содержать, хотя такого числа людей и мало, чтобы вести лодку и грести к берегу, когда улов большой.

Желая хоть как-нибудь убить время, Робин Гуд предложил старушке наняться к ней матросом за весьма скромную плату, и крестьянка, которой гость очень понравился, от всей души согласилась.

— Как вас зовут, милый мальчик? — спросила старушка, когда они договорились, на каких условиях новый работник будет у нее жить.

— Меня зовут Саймон Ли, добрая женщина, — ответил Робин Гуд.

— Ну что же, Саймон Ли, завтра вы начнете работать, и, если работа вас устроит, мы долго проживем вместе.

На следующее утро Робин Гуд вместе со своими новыми товарищами вышел в море, но мы вынуждены сказать, что, никогда прежде не управлявший судном, Робин Гуд, несмотря на все старания, мало чем смог быть полезен умелым рыбакам. К счастью для него, это были люди незлые, и они не стали издеваться над его неумением, а просто посмеялись над тем, что ему в голову пришла мысль взять с собой в море лук и колчан со стрелами.

«Если бы мы были в Шервудском лесу, — думал Робин Гуд, — я не позволил бы им вот так смеяться надо мной, но у каждого — свое ремесло, и в их деле я ничего не стою».

Наполнив лодку рыбой вровень с бортами, рыбаки распустили паруса и направились к причалу. Но тут они заметили небольшой французский корвет, который шел прямо на них. На борту корвета людей было, по-видимому, немного, однако рыбаки не на шутку испугались и заявили, что они пропали.

— Пропали? Почему же? — спросил Робин.

— Почему? Ну, ты и дурак! — ответил один из рыбаков. — Да потому что на корвете наши враги, мы с ними в состоянии войны, и если они возьмут нас на абордаж, то мы попадем в плен.

— Надеюсь, им это не удастся, — ответил Робин, — мы попробуем защищаться.

— Да как мы можем защищаться? Их ведь человек пятнадцать, а нас — всего трое.

— А меня вы в расчет не берете, храбрый человек? — спросил Робин.

— Нет, приятель. Руки у тебя слишком белые, и ты вряд ли когда-либо обдирал их о весло. Ты моря не знаешь, и, если упадешь в воду, на земле одним дурнем станет меньше. Не сердись по пустякам, ты парень славный, и я к тебе очень расположен, но ты не стоишь того хлеба, что съедаешь.

Легкая улыбка скользнула по губам Робина.

— Я не слишком самолюбив, — сказал он, — и все же хочу вам доказать, что и я на что-нибудь годен в минуту опасности. Мой лук и стрелы выручат нас. Привяжите меня к мачте; рука у меня не должна дрожать, и дадим корвету приблизиться к нам на расстояние полета стрелы.