— Круто! — восхищенно выдохнул мальчишка, проводив зачарованным взглядом захлопывающуюся крышку медальона. — Имея такую забавную вещицу, можно ведь…
Своч прижал к пальцу Гоши свой аккуратно сложенный носовой платок. Не прошло и десятка секунд, как кровь остановилась, а ранка затянулась без следа.
— Нельзя! — пряча платок в недра хламиды, строго отрезал Батлер, даже не дослушав до конца фантазии Каджи. — Этот медальон не для забавы, а для работы. Эх, знать бы еще, какой чародей в седовласой древности додумался создать такие хитромудрые артефакты, и как он добился подобных качеств, тогда б стоило попробовать устранить некоторые побочные эффекты применения «Слезы Химеры».
— Он недолго действует или как?
— Или как, — с неохотой подтвердил Своч. — Если забудешь его снять часа через три-четыре, то рискуешь навсегда застрять в чужом облике. При условии, что повезет, конечно. Но вполне вероятно, ты просто мутируешь в нечто смешанное или даже абсолютно бесформенное. Ну а то, что рассудок при этом потеряешь — тут стопроцентную гарантию даю… Стрижик, твой медальон заряжен, одевай!
Батлер бросил «Слезу Химеры» через комнату, и юноша в кресле, наконец-то перестав болтать от скуки ногами, ловко его поймал, тут же нацепив на шею. Какие еще манипуляции он затем проделал, Каджи не увидел, послушавшись совета Батлера:
— Лучше отвернись. Во-первых, смотреть на чужую трансформацию неприлично, это ж не балаган лицедеев. А во-вторых, зрелище не самое приятное.
Пару минут все присутствующие в комнате сосредоточенно разглядывали стены, потолки или любовались на собственные пальцы, внимательно изучая, насколько успели отрасти ногти, и решая, не пора ли их подстричь.
— Можете расслабиться, метаморфоза закончилась, — с бодрой веселостью в голосе громко объявил Стрижик. — Чего это вы такие сумрачные и напряженные стали, словно ожидаете появления Первородной Тьмари в обнимку с Призрачным Жнецом? А вот фиг вам! Сегодня не обрыбится. Это всего лишь я — Гоша Каджи, собственной персоной. Прошу любить и жаловать. Не возбраняется любить искренне и горячо, а пожалования принимаются в любой удобной для вас форме, хоть златом, хоть серебром, али недвижимостью.
Слышать свой голос со стороны очень странно. Он совсем не такой, каким ты его представляешь, когда сам говоришь. Но изменилось только восприятие, а не его звучание. Нет, Стрижик болтал именно так, как Каджи языком молол бы от нечего делать, сохранив не только стиль выражений, но и интонации, с которыми их произносил. Правда, и от себя кое-что добавил, сделав его более понятным и привычным для окружающих, что было весьма кстати. Ни о каких таких тьмарях местного мира Гоша и не слышал даже, но его-то двойник-предшественник наверняка о них знал. Шутку оценили, скупо улыбнувшись.
А вот смотреть на себя со стороны было не только странно, но и почему-то не очень приятно. Не то ревность к своему же облику взыграла, не то горечь на сердце разлилась, словно у тебя украли бесценную драгоценность. Интересно, а как близнецы на всё это реагируют, постоянно видя рядом с собой самого себя? Или все-таки не самого себя? Но тогда, получается, что копию. И сразу вопрос возникает: хорошую или плохую? Если более лучшую, так завидки наверно берут, а уж коли никчёмную, тогда… Вот встретится Гоша с Янкой, он обязательно у неё поинтересуется насчет её чувств к сестре-близняшке. Удивительно, Каджи уже два года с девчонками общается, но раньше ему почему-то и в голову не приходило выяснить тонкости их взаимоотношений между собой.
Долго беседовать с подсознанием парнишке не дали. Своч открыл еще один медальон и, тут же захлопнув крышку обратно, отложил в сторону:
— Этот мой. Но я «переоденусь» последним.
Следующая «Слеза Химеры» досталась Кобурну, с молчаливой серьезностью продолжавшему охранять дверь, привалившись к ней спиной. Он и на этот раз промолчал, не издав ни звука, пока надевал медальон на шею. Да и после трансформации берёг слова, как будто они у него из чистого золота отливались, и произнесение их граничило с непозволительным мотовством. Два Своча Батлера в одной комнате одновременно — это нечто! Приснись Гоше подобное пару месяцев назад, так выскочил бы из кошмара в реальность в холодном поту, ругаясь почем зря. А здесь наяву происходит — и ничего страшного, мальчик даже зубами не заскрипел от недовольства.
Последний из оставшихся артефактов предназначался, понятно дело, ему.
— Надень медальон на шею изображением наружу, а потом с силой надави на него большим пальцем, чтобы обратная сторона плотно прилегла к коже, — проинструктировал Батлер, протягивая мальчику магический кулон. — И потерпи немножко, Гоша. Ощущения будут не самые лучшие в твоей жизни. Постарайся не кричать, а то переполошишь весь замок. А нам лишние глаза и уши ни к чему, не зря же скрытничаем.
Каджи послушно выполнил сказанное, и едва не нарушил последнюю просьбу кантиля, с трудом подавив крик в зародыше, лишь только глаза от натуги выпучил да рот широко распахнул. Как только юноша нажал на «Слезу Химеры», ему тут же показалось, будто медальон прилип к коже намертво, обжигая, словно раскаленный утюг к груди прижали. Мало того, он еще словно впился в тело множеством иголок, пронзивших едва ли не до позвоночника. А затем Гоша без перехода почувствовал себя куском пластилина в чьих-то сильных руках. Ощущение, что всё его тело мнут, месят, давят, тянут и катают промеж ладоней, вылепляя из одной фигурки совершенно другую, продолжалось три мучительно долгих минуты. В некоторые моменты процесса трансформации ему не то, что закричать хотелось, он готов был диким зверем взвыть, лютым монстром зарычать и, имейся у него таковое, окатить драконьим пламенем изо рта всю комнату, особо тщательно прожарив в огне паразита Своча. Тот не сводил с него пристального взгляда, не отвернувшись, как другие, и чему-то едва заметно улыбался из-под своих щегольских усиков. И когда мальчишка уже готов был вскочить со стула и по-вампирьи впиться зубами в шею кантиля, чтобы разом перекусить ему сонную артерию, тот успокаивающе положил ладонь на его плечо:
— Всё уже закончилось. Успокойся, Гоша. Дыши глубоко и ровно. Боль сейчас исчезнет. С непривычки под конец метаморфозы всегда хочется кому-нибудь морду набить или шею свернуть, по себе знаю. Я в первый раз не удержался и врезал-таки своему начальнику, теперь уже покойному, промеж глаз. Кажется, даже нос ему сломал. Правда, он не обиделся на меня, сказав, что сам виноват, медленно среагировал на бросок… Вот и хорошо, что уже не злишься. Ты молодец, Гоша. Не каждый на твоем месте так достойно держался бы. Это уж потом привыкаешь ко всякому, а сперва…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});