Читать интересную книгу Закон Тайга - Эльмира Нетесова

— А следом сявку, чтоб адресок узнать, - не выдержал Ни­кита.

—   Зачем? Пархатого мокрить - себе вредить. Как станем дышать, если в магазины одни шложопые, навроде тебя, рисо­ваться станут? Да и на что его гасить, если он свои башли за наш товар добровольно отдаст? Нет, нам без таких кисло.

— А как с деревенским, городским, обычным людом посту­пили бы? - заинтересовался Генка.

—  Все для жизни дали б каждому. Харчи, барахло, хазу. Но заставили бы вкалывать, как папу Карлу. Ему - без отказу, и он - на совесть.

—  А с интеллигенцией что сделал бы? - рассмеялся Но­виков.

—  Как в «малине». Клевых оставил бы пахать на своих мес­тах, а кто навара не дает - под сраку и занимайся делом У меня не завелось бы плохих медиков, педиков. Я б им учинил разборку! Ну скажи мне, на что так много музыкантов разве­лось? И не только те, кто в кабаках свистопляс гонит, а и эти - забубенные? У них тоже деление, вроде нашего, на фартовых и шпану. Так вот те, что задолбанные - всех разогнал бы. У них не музыка, а сплошь - дрянь. Иль художники! Мужики! Воло- сья до задниц, как у баб, малюют, ни одна «малина» в их карти­нах по бухой не разберется. А закажи стольник изобразить - слабо! За что их харчить? Не-ет, я б их вместо сявок городские отхожики чистить приморил бы. А музыкантов - ули- . цы и дворы мести. Чтоб дурь с калганов вылетела.

— Суровый правитель из тебя получился бы, - покачал го­ловой Новиков.

—  Ну а с армией как обошлись бы? - не выдержал Ва­нюшка.

— А на что она нужна? Оставил бы тех, кто границу стрема- чит. Стоит там на шухере. Остальных - по домам. Нечего с народа соки выжимать. Пусть всяк себя харчит своим горбом и на чужой хребет не лезет. Тех, что на гоп-стоп на границе - стопорилам платил бы... Ну и других без дела не оставил бы.

— А банки, сберкассы кто охранял бы у вас?

—  Так это все частное! У себя никто не украл бы. Мусоров держать без понту! Если фартовые свой банк держат, в него никто не влезет. И все могут быть спокойны! - вмешался Рябой.

— А заводы, фабрики?

— Как пахали, так и пахали бы! Только башлей больше дали бы. Чтоб вкалывали файно, а не ваньку валяли.

—  Не дали боги свинье роги, и на том спасибо! - подал голос художник. Он никогда не вступал в разговоры с фартовы­ми, а тут его за живое задели.

—  Чего ты там вякнул? - мигом перекосилось лицо Шме­ля, и, если бы не охрана, кисло пришлось бы интеллигенту.

—   А вы, Григорий, чем займетесь? - спросил музыканта Новиков. Тот замялся. После отъезда Митрича он, единствен­ный, был приставлен к кухне. И у него неплохо получалось.

—  Наверное, в повара пойду. И не потому, что музыку не люблю. Слабовато она кормит. Платят мало. А у меня - дети. Может, сытнее так будет. Легче прожить, - признался бывший музыкант.

—  Ну мы - ладно! Как-то устроимся. А вот вы что станете делать, когда некого будет охранять? - подал голос художник.

— Такого не случится. Пока существуют государства - есть правосудие. Значит, будут зэки... И без дела мы не останемся. Ну а если помечтать, представить себе розовую сказку, то и у нас имеются и руки, и головы. Никто не рождается готовым охранником. У каждого есть гражданская профессия - водите­ля, электрика, сварщика, токаря. Есть и с образованием. Так что не пропали бы, не остались бы без заработка и куска хлеба.

—  А что, мужики! Вот выйдете на волю, не будет больше политических заключенных. Уйдут фартовые на свободу. Зажи­вет тайга! И забудется это время. Эта деляна. Только в Трудо­вом станет отбывать условное наказание всякая мелкая шпана, какая от жиру лишнего бесится.

— Данила Николаевич! Старший! Принимайте пополнение! Машина в пути сломалась. Пришлось всех пехом доста­вить! - закричали из темноты.

—  Помечтали и будет. Жизнь по-прежнему бьет ключом по голове, - встал Новиков и позвал: - Давай к костру! На пере­кличку! Никто не сбежал? Считай по головам!

Перед костром выстроились люди. Молодые и старые. Лица хмурые, свирепые. Руки в кулаки сцеплены. На фартовых и су­чьих исподлобья смотрят.

—   Что за зверинец возник? Откуда? По какой статье? - спросил Шмель крайнего, рыжего мужика.

Тот зыркнул по-рысьи на бугра, ответил грубо:

—  Чай не поп и не прокурор, чтоб допрашивать. Без тебя хватило до зарезу...

—  Знать, редкое говно! Иначе чего скрывать? - сообразил Шмель и пристально вглядывался в лица мужиков.

Их было чуть больше десятка. Взлохмаченные, небритые, голодные, они озирались по сторонам, опасливо оглядывая всех, с кем им придется жить бок о бок не один день.

Когда Новиков убедился, что пополнение прибыло в пол­ном составе - никто не сбежал по дороге, сел к костру вместе с охранниками, доставившими зэков. Прибывшим предложил расположиться в пустующей палатке новичков. Распорядился накормить людей.

У костра осталась лишь часть охраны. Старожилам деляны не терпелось познакомиться поближе с пополнением. Раз при­были ночью, было что скрывать. Есть что прятать. Значит, и эти за политику влипли. Иных по ночам не водят по тайге.

И, прихватив одного из новых за шиворот, Шмель спросил:

—  Кто будете?

—  Люди, - ответил тот, выкручиваясь из руки бугра.

—  Это мы еще увидим! По какой статье сюда?

—  А ты что, батюшка? Я не на исповеди.

—  Колись, падла! - сдавил ворот так, что мужик чуть язык не выронил на сапоги. И хрипло назвал статью.

Пальцы бугра вмиг разжались.

— А ну, отваливай, козел, пидер, падла вонючая! - заорал так, что условники все до единого из палаток выскочили. На бугра уставились и на мужика, шмыгнувшего в кучу новеньких. - За измену Родине. Значит, полицай иль староста. Еще дезертиров по этой статье упекают...

—  А ты откуда знаешь? - удивился один из прибывших.

—  Заруби себе на шнобеле, паскуда немытая, что я уголов­ный кодекс раньше азбуки одолел! А ваша статья - на харях без слов горит.

—  Сам за доброе попал? - ухмылялся мужик.

—  Тебе до меня хилять долго, гнида недобитая!

— Что пасть дерешь? Бугришь тут? Так захлопнись. Мы, как и все, сюда не просились. Привезли. Отныне тут станем жить! - подошел к Шмелю плечистый, крепкий мужик, ростом выше фартового.

—  Что не сами, без тебя знаем. А вот насчет вместе жить - видно будет...

—  Шмель! Прекратите разборки! - послышался от костра требовательный голос Новикова, и бугор, ошпарив взглядом приехавших, ушел в палатку.

Утром, после завтрака, все условники под усиленной охра­ной пошли в тайгу.

Шмель шел рядом с Рябым, не оглядываясь, словно забыл о пополнении. Сучьи дети о своем говорили. О реабилитации. Генка ее уже не ждал. У него на днях - звонок. Это надежнее. Реабилитация - лишь мечта, слабая надежда.

Сегодня, как назло, предстояло валить лес в Лысом распад­ке. Место гнилое, гиблое. В сплошных корягах. Бока сопок - рыже-серая глина. Пропахшая тухлятиной. Внизу - серный ис­точник коптит. Пузырится зеленой пеной. Там не только рабо­тать, дышать нечем.

Дед Митрич когда-то обозвал тот распадок отхожкой. Да так и закрепилась за тем местом эта кличка. Валить лес в рас­падках всегда начинали снизу. Так и быстрее, и легче.

Фартовые и сучьи дети остановились, чтобы обговорить, кто где начнет работу. И, распределившись, спустились вниз.

Шмель валил дерево за деревом, заранее зная, что Генка от него не отстанет. Сучкорубы работали не разгибаясь. И только пополнение стояло в стороне, сбившись в кучу, не зная, к кому примкнуть.

—  Что сбились, как бараны? Живо за дело! - злилась охрана.

Мужики заметались, не зная, куда себя девать.

—  Сгинь, линяй отсюда, лысая чума! - закричал Шмель на мужика, ставшего напротив дерева, которое бугор собирался валить.

Ель упала, не задев ротозея. Тот запоздало понял, что могло случиться, и растерялся вконец.

—  Шмель! Займите людей делом! - попросил Ванюшка ло­мающимся баском.

Фартовый заглушил пилу на время и, указав вниз, скоман­довал:

—  Пусть хлысты вниз скатывают. Тут бульдозер не прихи­ляет. Там в распадке и пачковать надо. Нечего стоять, как yG- равшись!

До обеда фартовый измотался. Вверх, вниз по склону, все бегом, с пилой через пни и коряги. А тут еще дождь старой бабой за шиворот моросил. Не поймешь, от чего больше рубаха парила. Ладони гудели от пилы. Ноги словно

каменные. Сил больше не было. «Надо перекурить», - решил фартовый и, усевшись под разлапистую ель, достал папиросу.

—  Угости и меня, - подошел один из новых и протянул руку за куревом.

—  На! Подавись! Всегда я брал! Теперь меня обирают! - буркнул Шмель недовольно. И добавил: - Все на халяву пад­кие!

Но новый не обиделся. Не огрызнулся. Сел напротив. Заку­рил молча. Даже спасибо не сказал.

—  Тебя как зовут? - спросил Шмель.

— Тит.

—  Это чего? Кликуха?

—  Нет. Имя такое.

—  Значит, будешь Тип. Мне так файней помнить. Так вот секи, что я тебе трехну, будешь в паре со мной вкалывать. Мур­ло у тебя подходящее, с медвежью жопу. Мне такой нужен. Чтоб клин в спил одним ударом вколачивал. Без промаху.