Он сложил пальцы замысловатой щепотью и щёлкнул у нас над головами. Прозвучали первые звуки вальго. Нежные, протяжные, проникающие в сердце, они нахлынули одновременно со всех сторон и музыка окружила нас, окутала, затопила как море. Окружающее померкло, публика исчезла, остался лишь серебристый освещённый круг, звёздное небо над головой и невозможный, скрытный, упрямый, любимый человек рядом…
Натура Кайлеана давала себя знать во всём — он вёл мягко, но уверенно, повелевая нашими движениями единолично. Лишь иногда он вдруг ослаблял контроль, будто проверял, верно ли я его понимаю. Убедившись, что моё тело послушно исполняет его волю, Кайлеан вновь захватывал и повелевал… и на его лицо легла печать умиротворения — я наконец-то стала его собственностью. Моё лицо, наверное, имело сходное выражение, потому что происходящее между нами нравилось мне так, что голова кружилась от наслаждения… пусть это был всего лишь танец… хотя бы так…
Когда прозвучал последний аккорд, Кайлеан не сразу выпустил меня из объятия.
— Данимира, — сказал он глуховатым голосом, — ты изумительна. Теперь ты понимаешь, что у нас всё должно быть хорошо?
Ах, как мне бы этого хотелось!
— «Должно быть» не всегда означает «будет», — печально отвечала я. — А где магистр Мерлин? Его не было рядом с троном.
Очарование разом развеялось. Вернулось прежнее освещение, мы вновь оказались в центре бального зала. Подданные по-прежнему стояли поодаль и почтительно ожидали, когда Его Высочество закончит выяснять отношения. Интересно, видели ли они наш танец?
— Зачем тебе Мерлин? — помрачнев, спросил Кайлеан и отпустил меня.
У нас возникли разногласия по вопросу богословия, мелькнуло в голове. Насчёт одного места из блаженного Августина. Желаю продолжить познавательную дискуссию.
— Так, просто спросила. Я ж не очень многих здесь знаю, а Мерлина знаю. Он, вроде, особа, весьма приближённая к трону?
— Считается первым придворным магом.
— А ты его любимый ученик, так почему его нет?
Кайлеан помолчал, покусывая губу, потом сказал:
— Он обещал присутствовать, значит, будет. Пойдём.
— Куда?
— Шампанское пить.
Он направил меня к аркаде, провёл сквозь неё, затем мы прошли вдоль с десяток метров и снова нырнули под арку. Но в прежний зал мы не вернулись, а оказались в совершенно другой обстановке. Этот зал был похож на гигантскую крытую оранжерею — повсюду буйная зелень, цветение и стеклянная крыша, расчерченная переплётом.
Какая-то птица, громко хлопая крыльями, перелетела с дерева на дерево и затихла.
Здесь никого не было, кроме нас.
— А как это? — удивилась я.
— Я же тебе говорил — здесь особое бальное пространство, создаётся по принципу магического лабиринта. Лучше не ходи в одиночку, заблудишься. Если такое случится, оставайся на месте и позови меня вслух или на анималингве. Я тебя услышу.
Кайлеан усадил меня в плетёное кресло, под разлапистые листья какого-то тропического растения. Тут же возник слуга с подносом, он ловко открыл бутылку, разлил искрящуюся жидкость по бокалам и удалился, не медля. Кайлеан сел в соседнее кресло и, покручивая в пальцах свой бокал, заговорил раздумчиво:
— По правде говоря, Мерлин — персона такого уровня, что «придворный маг» — должность чисто номинальная. Никакой он не придворный, он сам по себе. Если Мерлину взбредёт в голову, он покинет Эрмитанию в ту же секунду и никто его не остановит. По какой-то причине двадцать лет назад он отозвался на призыв отца и согласился меня учить. Но «любимый ученик»? Вряд ли. Скорей всего, ему показалось, что я смогу его развлечь. У него, видишь ли, проблема с развлечениями, как у любого человека, живущего лишнюю тысячу лет. А мысль о том, что у Мерлина есть привязанности, всегда вызывала у меня сомнения.
— Жёстко ты про своего учителя, — прокомментировала я его откровения.
Кайлеан пожал плечами.
— Да нет, я не критикую. Мерлину я обязан многим. Но он такой, какой есть, и лучше не заблуждаться. — Отпив из бокала, он продолжил. — Привязанности Мерлина под вопросом, однако чувство симпатии ему знакомо. Надеюсь, что я и ты это чувство у него вызываем. Но только надеюсь. Данимира, не играй в игры с Мерлином… потому что игрушкой в этой игре будешь ты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Упаси бог, — искренне отозвалась я. — На самом деле речь идёт о маленькой консультации.
— Ага. Значит, признаёшь, что интересовалась Мерлином не просто так?
— Признаю. Но консультация пустяковая. Маленькая женская тайна. Малипусенькая.
— Маленькая женская тайна, для которой требуется консультация тысячелетнего мага? Меня не хочешь спросить?
— Может, и спрошу. Потом.
— Ладно, — неожиданно покладисто согласился Кайлеан. — Потом так потом. У тебя шампанское выдыхается. Пей и идём танцевать.
Подслушивать будет, поняла я.
Из оранжереи мы вернулись в тронный зал. Дорога туда пролегала через другие залы — такие же роскошные, но размером поменьше, и от этого, наверное, поуютнее. Оформлены они были в разных стилях и музыка звучала разная, кое-где очень даже современная. Везде вдоль стен были расставлены столы и имелись небольшие буфеты, где страждущие могли утолить голод и жажду. Некоторые уже страждали и утоляли во всю.
— Тебе нравится? Можем потом вернуться, — сказал Кайлеан. — Мне говорили, тут где-то должен быть настоящий ночной клуб, копия знаменитого нью-йоркского «Съело». Пойдём туда танцевать. А сейчас надо побыть какое-то время в главном зале. Это наша обязанность как хозяев бала.
— Можем вернуться, — согласилась я. — Но вообще мне всё нравится. Тронный зал — он, конечно, величественный до ужаса и масштабов совершенно нечеловеческих, но что-то в этом есть. Что-то по-настоящему королевское и сказочное. А в ночном клубе я и дома могу побывать. Не в Оленегорске, само собой, и не в Нью-Йорке, но в Петербурге или в Москве… или в Нижнем… можно найти приличные места. У меня подружка в Мурманске учится, она писала, что у них там недавно открыли новый двухэтажный клуб на пять танцполов, в гости звала. Наверное, съезжу как-нибудь на каникулах…
Я нарочито беззаботно щебетала о студенческом будущем, чтобы кое-кто уяснил мою позицию на сей счёт. А то меня уже в хозяйки бала записали. Искоса я поглядывала на Кайлеана, но он оставался благожелательно невозмутим. Как-то чересчур невозмутим. А слушают ли меня вообще? — задалась я вопросом и уже хотела было потребовать от Кайлеана повторить мои последние слова, но тут внимание отвлекла шумная толпа девиц. Девушки сгрудились возле одного стола в углу и что-то яростно обсуждали, кавалеров возле них не наблюдалось. По эмоциональному подъёму сцена сильно напоминала картину Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану».
— Что за собрание? — удивилась я. — С одеждой у них что-то странное… и волосы…
— А, адептки, — небрежно сказал Кайлеан, взглянув на стол в углу. — Собираются припадать к королевским стопам. Коллективную кляузу сочиняют.
— Зачем?
— На Хима жаловаться будут, само собой.
— Что на этот раз?
— Ну, что-нибудь всегда найдётся. Хим сказал, за время моего отсутствия в Академии сложилась новая традиция. На весеннем или летнем балу адептки припадают к ногам короля-батюшки и жалуются на своего ректора. В этом году что-то там связано с предсказанием Лусс… — Кайлеан еле сдержал зевоту. — Ерунда какая-то…
— Напротив, очень интересно, — оживилась я. — Что за предсказание?
— Ну, вроде как Лусс однажды предсказала, что некто из королевской семьи — имени она не назвала — однажды женится на подавальщице из трактира. Всем известно, что предсказания Луссии Ленорман сбываются. Пару лет назад адептки создали клуб «Милые подавальщицы» — обязательным условием является подработка в трактирах. Надеются, что предсказание сбудется.
— А что Хим?
— Не поддержал. Приглашения на клубные встречи игнорирует, трактиры посещает крайне избирательно — только те, где в обслуге нет подопечных. Словом, шансов никому не даёт. В общем, все старания напрасны. Девушки считают, что так нечестно.