Впрочем, «Горынычу» тоже досталось по полной. Из порванного горла медленно вытекала кровь, глаза были затянуты полупрозрачной пленкой, лапы слабо и конвульсивно подергивались.
– Ну и зверюга, – восхищенно присвистнул Майер. – Сказочная!
– Он еще живой, – сообщила Аня. – Но если не помочь, скоро умрет. Я помогу, ладно?
– Э, – засомневался Велга, косясь на когтистые (каждый коготь размером с хороший кинжал) лапы. – Опасно. А ну как совсем оживет? Это же зверь. Махнет лапой – и готово.
– Не махнет, – уверенно сказала Аня. – Сейчас он слишком слаб и все больше слабеет с каждой минутой. И потом я все равно его сначала усыплю. А когда проснется, мы уже будем далеко. И вообще, вы меня подстрахуете. Вон, Миша и подстрахует.
– Это каким же образом он тебя подстрахует? – спросил Дитц. – За лапы будет держать?
– Зачем за лапы? – пожал могучими плечами Малышев. – Просто буду держать его голову на прицеле. Дернется – пристрелю. И все дела.
– Умрет ведь он, если не помочь, – Аня явно не собиралась отступать от задуманного. – Жалко. Там же его детки, в гнезде…
– Кстати, насчет деток, – влез Стихарь. – Разрешите заглянуть в гнездо, товарищ лейтенант? Я осторожненько.
– Черт с вами, – согласился Велга. – Как дети, ей богу… Максимум осторожности, понятно?
– А я Валеру подстрахую, ладно? – вызвался Карл Хейниц. – Интересно же, господин обер–лейтенант!
– Давай, – кивнул Дитц. – Если там безопасно, то все, пожалуй, посмотрим на этот… зоопарк.
Тем временем Аня уже присела возле головы «Горыныча» и водила над ней руками. Рядом невозмутимо стоял Малышев, направив ствол автомата точно в длинное ухо животины.
Таким образом, все оказались при деле. Стихарь с Хейницем ловко карабкались по веткам в гнездо. Вешняк следил за лесом. Шнайдер за небом. Велга и Дитц за всеми сразу.
– Все, спит! – звонко и радостно сообщила Аня. – Сейчас кровь остановим и рану затянем. Будет жить!
Дитц и Велга одобрительно кивнули.
– Птенчики! – тут же подал сверху голос Валерка. – Три штуки! Хорошенькие! Зубастенькие! Хвостатенькие и с крылышками! Рыбку кушают! Ути–пути…
– Смотри, не свались, – предостерег Велга. – А то достанешься им на обед вместо рыбки…
– Да они маленькие еще, – успокоил командиров Хейниц. – Не больше … э–э… жеребенка. И до края гнезда не долезут – высоко. Так что, можно всем посмотреть.
Пока Аня заговаривала кровь и перевязывала, уже начавшую затягиваться, рану на горле «Горыныча», пока все любовались жутковато–симпатичного вида птенцами, в окружающей природе наметились изменения. Подул ветерок, легко зашумел, зашелестел полог леса, немного, но заметно похолодало. Цвет неба стал более темным, густым, и Велге даже на какой–то миг показалось, что там возникло некое пока непонятное и практически неуловимое глазу движение…
Идти надо, тревожно подумал Александр, обводя глазами поляну, подзадержались мы тут что–то. Гуманизм гуманизмом, а задание заданием. Кто знает, сколько нам отпущено времени?
– Можно идти! – как бы отвечая на мысли лейтенанта, отрапортовала Аня. – Сутки отлежится и будет снова здоров. И знаете что? Я думаю, что он гораздо разумнее, чем обычный зверь. Я чувствовала обрывки его…как бы… чувств.
– И что же он чувствует? – спросил Стихарь.
– Боль. И благодарность. К нам.
– Иш ты… – покачал головой Вешняк. – Выходит, доброе дело мы сделали?
– Главное дело мы точно еще не сделали, – прервал, начинающийся было разговор, Велга. – Отряд, все готовы? Тогда в прежнем направлении и прежним порядком. Двинулись, господа–товарищи бойцы, двинулись…
Глава двадцать седьмая
Следующие два дня ничего особенного не происходило. То есть, это они думали, что где–то приблизительно два дня. Если судить по количеству приемов пищи и двум ночевкам.
Они шли.
Дважды замечали за деревьями каких–то животных, но те так быстро исчезали, что не было никакой возможности рассмотреть их получше.
Потом набрели на ручей, который бежал в нужную им сторону, и пошли вдоль него (все–таки запас свежей воды всегда под рукой).
А на третий день, после второй ночевки, ближе к обеду они заметили, что деревья стали ниже. И стволы явно уменьшились в диаметре.
– Лес впереди мельчает, – сообщил Малышев, дождавшись, когда подойдут остальные. – Не знаю, что это значит, но он мельчает прямо на глазах. Да вы сами увидите.
– Что бы это ни значило, нам именно в ту сторону, – сказал Велга.
Лес, действительно, мельчал. Стволы деревьев чуть ли не с каждым шагом становились тоньше и ниже, и буквально через несколько километров, лесной полог снизился настолько, что до него можно было достать рукой. При этом сама структура леса оставалась явно прежней!
– Карликовый лес, – прокомментировала Анна. – Помните Гулливера в стране лилипутов? По–моему, похоже.
Вскоре им пришлось пригибаться, чтобы не задевать головой сцепившиеся и сросшиеся между собой кроны, а еще через сотню–другую метров прорубать себе дорогу ножами. Впрочем, этот, самый неудобный участок пути через превратившийся в густой и цепкий кустарник лес, они преодолели довольно быстро. Потому что ручей, вдоль которого они шли, остался прежней ширины, и очень скоро полог леса над ним разомкнулся, и отряд просто зашагал гуськом по дну ручья.
Теперь, когда лес–кустарник стал им не выше, чем по грудь, можно было получше оглядеть окрестности.
Впереди, в том направлении, куда указывал «компас» Распорядителя, местность постепенно понижалась, лес сходил на нет, и горизонт заслоняли пологие рыжие холмы. Их ручей исчезал где–то между ними. Там, над холмами, небо меняло цвет. Вернее, не только цвет. Менялась сама структура неба. От зенита к холмам по плавной дуге тянулась широкая струя более темного цвета, постепенно сужаясь и загибаясь все круче к горизонту. Эта небесная струя не просто тянулась. Она именно струилась , то есть двигалась. Слева направо. Это было похоже на часть гигантской спирали, на вихревой рукав, на…
– А ведь похоже на воронку, а? – весело предположил Валерка Стихарь. – Или на водоворот. На самое его начало. Медленное такое, неспешное, спокойное и неотвратимое начало. Помню, книжку в детстве читал. Французского писателя Жюль Верна. «Двадцать тысяч лье под водой» называется. Так в этой книжке знаменитый водоворот Мальстрем описан. По–моему, эта штука очень на него похожа. Мы пока ее полностью не видим – холмы мешают.
– Что, солдат, поджилки затряслись? – насмешливо спросил Велга.
– С чего это?! – возмутился Валерка.
– А то я тебя не знаю…. Но ты прав. Похоже, на воронку. Нам от этого, впрочем, не холодно и не жарко. Предупреждал ведь Распорядитель? Предупреждал. Нам теперь Замок бы найти побыстрее…
Спать легли у подножия холмов и наутро (хотя, какое там «утро» – все тот же бессолнечный, но яркий и нескончаемый день) углубились в неширокую пойму все того же ручья, который продолжал бежать в нужном им направлении.
–Я думаю, – глубокомысленно изрек Сергей Вешняк, когда они, забросив за плечи, уже заметно полегчавшие рюкзаки, собирались в дорогу, – что ручей этот впадает в наше фиолетовое море. Помните, Распорядитель говорил, что Замок стоит на острове? А остров находится в море. Море мы уже видели. И теперь опять к нему идем.
– Открыл Америку! – фыркнул Валерка. – Это ясно. Одно неясно: сколько нам еще до этого моря топать? Мы хоть и пехота, но все–таки особенная. Разведка! Эх, ноженьки–ножки мои, сколько вы, ноженьки, находились, сколько набегались…
– Предлагаю оглядеться, – сказал Дитц, несколько раз подпрыгнув на месте, чтобы проверить, ладно ли пригнано снаряжение. – Там, впереди, я вчера заметил холм, который повыше остальных будет. Он, правда, чуть в стороне от нашего маршрута…
– Я тоже его заметил, – подтвердил Велга. – С двойной верхушкой, да? Как у верблюда горб. Правильно. Он значительно выше остальных и с него должно быть далеко видно. Оглядимся. Ноги не отвалятся, а польза может быть большая.
К искомому холму подошли приблизительно в полдень, для чего пришлось отойти в сторону от ручья километра на четыре.
И еще около часа потратили, взбираясь на него. На правый, более высокий, с относительно сглаженной верхушкой, «горб верблюда».
Девять человек стояли по щиколотку в жесткой рыжей траве под зеленым небом и молча смотрели на распахнувшийся перед ними горизонт.
Горизонт ошеломлял.
Во–первых, там имелось, уже знакомое им фиолетовое море. И на нем – остров. А на острове – Замок. И обещанный мост, соединял плоский каменный берег (холмы ближе к морю сходили на «нет») с островом. Но впечатляло и поражало не то, что цель похода уже была видна невооруженным глазом. И даже не вид этой цели (хотя таких Замков никто из них, включая немцев, никогда не встречал даже на картинках и фотографиях).