— Ничего не надо, — хмуро перебила Эсме. — Возьмите.
Она стянула с головы свой зеленый шарфик и протянула Эрдану, но мастер-корабел не успел его взять.
— Тогда сделай это сама, — сказал Крейн со странным выражением лица.
— Это приказ? — поинтересовалась целительница, продолжая хмуриться.
— Просьба. Пожалуйста, завяжи мне глаза.
Чтобы выполнить эту просьбу, девушке пришлось приподняться на носках и почти обнять магуса — отпрянув, она сильно покраснела, но Крейн этого уже не видел. Эрдан пристально наблюдал за обоими, и ему вдруг сделались понятны многие вещи, ранее пребывавшие во мраке тайны. Эсме тянуло к капитану, но она его боялась: Крейн казался ей красивым хищным зверем, который ластится лишь до тех пор, пока не настало время охоты, а его игры на мягких лапах легко переходят в кровавую резню. То, что песня сирен должна была пробудить в магусе ту сторону его натуры, которую Эсме до сих пор приходилось лицезреть лишь изредка и не в полную силу, пугало целительницу еще больше, почти не оставляя места для других чувств… но все-таки она осталась. Что же заставило ее так поступить — чувство долга или нечто иное? Эрдан не рискнул бы отвечать на этот вопрос. А Кристобаль на самом деле сейчас прятал свои чувства как никогда глубоко и лишь на мгновение позволил им вырваться наружу. В последний момент что-то промелькнуло в его взгляде, но был ли это страх за свою жизнь?
«Я знаю. Ты просто не хотел смотреть мне в глаза, Кристобаль».
— Давай, Эрдан. Мы приближаемся. И не забудьте заткнуть уши!
Они не забудут. Эрдан опустился на колени рядом с машиной для отложенного убийства, чья схема возникла в его голове совершенно случайно и оказалась похожа на древние часы: тонкая палочка, уложенная на специальной подставке, поджигается с одного конца, и, когда она догорает до нужного места, лопается нить, удерживающая свинцовый шарик, который со звоном падает на металлическую подставку. Только и всего. Как признался Умберто, его отец придумал похожую «штуку», охотясь на диких зверей… но это всё были слова. Точнее, это была ширма, предназначенная для «Невесты», и до поры она действовала — но теперь, зажигая огонь, Эрдан почувствовал, как беспокойство фрегата нарастает.
Дело сделано.
Когда прогорит и лопнет веревка, удерживающая спусковой крючок стреломета, он выстрелит и, конечно, попадет в цель, если до тех пор фрегат не проскочит пролив Сирен, воспользовавшись попутным ветром.
— Вот… — сказал корабел, тяжело поднимаясь с колен. — Теперь все зависит от нее.
— Знаю! — нетерпеливо зарычал капитан. Внутри «Невесты ветра» нарастала протестная волна — она поняла, что была обманута, что на ее борту произошло нечто ужасное и жизнь капитана оказалась в опасности. Хотя сирены были уже совсем близко, гораздо большая опасность им угрожала со стороны одураченного фрегата, чья ярость порою принимала весьма пугающие формы. Крейну и то не всегда удавалось сразу успокоить «Невесту», а уж сейчас, когда он и с собой совладать не сможет…
Эрдан рассчитывал лишь на то, что «Невеста» сначала преодолеет пролив.
«Давай, ты сможешь. А потом делай со мной, что захочется».
— Сделает! — улыбнулся музыкант в рваном плаще. — Ты знаешь, на что она способна в гневе. — Где-то далеко-далеко раздался чей-то крик: «…уши!!!» — и палуба, как он вдруг заметил, опять оказалась затянута туманом. Сирринг на сей раз был один, но мелодия оказалась такой знакомой, что он принялся гадать, где мог слышать ее раньше, — и позабыл бы обо всем, если бы не сущность. Черным пардусом с пылающими глазами-изумрудами она прыгнула между ним и музыкантом — тот отшатнулся, на мгновение прекратив играть. Руки Эрдана подействовали без его воли — поднялись, заткнули одно ухо, потом другое…
Музыкант исчез.
Наступила тишина.
Эрдан понял, что поддался магии сирен всего на миг, потому что ни Эсме, ни Джа-Джинни даже не успели испугаться. Они последовали совету Кристобаля заблаговременно, и теперь он оставался единственным на борту «Невесты ветра», кто слышал песню сирен.
Сама же сущность «Невесты», вновь сделавшись невидимой, все-таки осталась весьма реальной. Эрдан чувствовал присутствие в своем сознании: ее хватало и на то, чтобы нестись вперед с такой скоростью, что неслышный ветер, должно быть, выл и свистел в парусах, и на то, чтобы присматриваться к мастеру-корабелу, словно спрашивая: «Как же ты мог?!»
По счастью, она не обладала даром речи, даже мысленной.
Иначе ему было бы гораздо сложнее…
Кристобаль, связанный и совершенно беззащитный, улыбался — что он видел сейчас, с кем говорил? Под повязкой полыхнуло алым, показались искры. «Быстро, слишком быстро». Впрочем, это не имело значения: даже если феникс покажет себя прямо сейчас, он не сумеет вырваться. Гораздо хуже было то, что видения, посланные магусу сиренами, сбивали с толку и фрегат.
Эрдан отвернулся; смотреть на капитана в таком положении было выше его сил. Пролив Сирен стремительно приближался, и все-таки мастер-корабел с возрастающим беспокойством поглядывал на веревку, под которой теплился огонек. «Ты не можешь не успеть. Ты не имеешь права не успеть!» Фрегат не ответил ему — корабел не ощутил ни злости, ни чего-нибудь еще. Один лишь холод.
Холод…
Кто-то тронул его за руку — это оказалась Эсме. Целительница почувствовала, что корабелу плохо, и решила поддержать его… потому что к капитану она не могла даже прикоснуться. «А что будет, если он ворвется в наши головы?» — вдруг с ужасом подумал Эрдан и тотчас же понял — этого не будет. Если что-то осталось от железной воли Кристобаля, он такого не допустит.
Эсме сжала его ладонь и указала куда-то вперед. Крылан, так и не поднявшийся в воздух, тоже смотрел в ту сторону.
Сначала Эрдан ничего не увидел, а потом…
…Над поверхностью моря были натянуты тончайшие струны; они отсвечивали в ярких лучах полуденного солнца всеми цветами радуги. К чему крепились верхние концы струн, оставалось загадкой — они уходили в небо, теряясь в вышине. Что до нижних, подводных, концов, то Эрдан разглядел в глубине что-то темное и привычно потянулся к «Невесте», чтобы она рассмотрела получше, но в ответ ощутил все тот же холод. Он не сдержал горькой усмешки: что ж, какая теперь разница? Быть может, там и впрямь обитают загадочные чудовища, а быть может — перед ними одна из машин Основателей, забытая и сломанная. В любом случае они будут первыми, кто воочию увидел сирен и сумел их победить, а если бы Кристобаль был заурядным капитаном, к этой победе не примешивалась бы изрядная доля горечи и стыда. Даже при том, что они ничего не слышали, зрелище оказалось попросту завораживающим. Легко было представить себе, что перед ними некий музыкальный инструмент — арфа. Арфа Повелителя штормов. «О, Заступница! — подумал Эрдан. — Я не знаю, чего хочу — уйти или остаться!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});