Читать интересную книгу Яковлев А. Сумерки - Неизвестно

К сожалению, охота за компромиссами не всегда прино­сила Михаилу Сергеевичу удачу. Во второй половине его де­ятельности уже в качестве президента он постепенно стал рабом компромиссов. Охватившая его после XXVIII съезда растерянность лишила дара точного политического расчета. Готовясь к очередному заседанию Съезда народных депута­тов (а предыдущее провалило экономическую программу Шаталина — Явлинского — Петракова), Горбачев подгото­вил несколько пунктов «спасения» страны. Они были прак­тически бессмысленными, по сути своей шагом назад. А по­тому и получил он «бурные аплодисменты» дремучего боль­шинства на съезде.

Потом Горбачев говорил, что данная импровизация пред­ставляла из себя тактический маневр. А на самом деле он «сдал» экономическую программу «500 дней» под лицемер­ное «одобрям» большевистского лобби, «сдал» работающую демократическую структуру — Президентский Совет, но «сдал»-то он прежде всего самого себя. Он отбросил в сторо­ну и меня. Я вообще оказался не у дел. Было обидно и за се­бя, и горько за лидера. Но главное состояло все-таки в том, что Горбачев, отстранив своих ближайших соратников от процесса Перестройки, именно в этот момент фактически потерял и свою власть. Формально это произошло в декабре 1991 года, а в жизни — на год раньше. Крючков и его подель­ники из высшего эшелона власти, в основном давние агенты и выдвиженцы спецслужб, по-своему оценив сложившуюся ситуацию, начали восстанавливать утраченные ими позиции. Раздев Горбачева догола в кадровом отношении, они присту­пили к подготовке мятежа.

После Фороса я вернулся к Горбачеву— так велела со­весть. Но снова получил щелчки по носу. У меня есть способ­ность становиться выше житейских интриг и политических мелочей. Но при каких-то общественных и личных обсто­ятельствах эта способность оборачивается и недоброй своей стороной — неоправданными метаниями, предоставляет воз­можность другим не считаться с тобой, пнуть в твое самолю­бие и походя обидеть. Так получилось и со мной.

Михаил Сергеевич — человек образованный, что для его бывшего политбюровского окружения было далеко не нор­мой. Естественно, что после войны, когда страна испытывала сильнейший кадровый голод, двери наверх перед многими распахивались достаточно широко (я знаю это по себе). При­выкший работать, несомненно увлеченный открывавшимися перспективами, Горбачев, надо полагать, справлялся с теми задачами, которые ему приходилось решать на Ставрополье.

На всех этапах партийной карьеры ему сильно помог — и в продвижении вплоть до самого верха, и в обретении того образа, который закрепился за ним, — интенсивно нарастав­ший интеллектуальный разрыв между высшей партийной номенклатурой и наиболее образованной частью общества. В верхних эшелонах партийного и государственного управ­ления традиционно оставалась низкая мобильность «вож­дей» всех рангов, а со временем эта система совсем закосте­нела. Секретари обкомов и ЦК, министры и их заместители, а вслед за ними и многие руководители среднего звена сиде­ли в одних и тех же креслах уже не годами, а десятилетиями, а то и пожизненно.

В чем тут беда? Это были не просто старые и больные лю­ди, фактически не способные на каком-то этапе жизни рабо­тать в полную силу. Они, будучи руководителями наивысше­го ранга, имели, за редким исключением, крайне скромное образование. Как правило, сельскохозяйственное или техни­ческое, причем полученное очень давно, но не правовое, не экономическое, не гуманитарное. На фоне тогдашней вер­хушки Михаил Сергеевич действительно олицетворял собой энергию и образованность. И выиграл он соревнование не с подобными себе, а с людьми другого поколения. Это в значи­тельной мере объясняет, почему так быстро и легко родилась в середине 1980-х годов «легенда Горбачева».

Что же касается событий на первом этапе Реформации, то они тоже весьма противоречивы, как и сам Горбачев. Одна линия — андроповская, то есть завинчивание гаек, укрепле­ние дисциплины через разные запреты. Наиболее убежден­ными ее представителями, хотя и в разной степени, были Ли­гачев, Крючков, Никонов, Воротников, Соломенцев, Долгих. Уже в мае 1985 года вышло Постановление Совета Минист­ров СССР «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения». Оно привело к тяжелым экономическим потерям, росту наркомании и увеличению са­могоноварения и пьянства. Первый практический сигнал об­ществу от новой власти оказался разочаровывающим.

Я знаю этот вопрос не понаслышке. В свое время, еще до канадского периода моей жизни, где-то в шестидесятых го­дах, я оказался руководителем рабочей группы ЦК по подго­товке проекта постановления Политбюро по борьбе с алкого­лизмом. Дискуссии по этому поводу были очень острыми. Наша группа предложила постепенно сокращать производст­во низких сортов водки, но одновременно увеличивать про­изводство коньяков, вин высшего качества и безалкогольных напитков. Намечалось увеличение производства пива, для чего планировалась закупка оборудования за рубежом. По­литбюро ЦК приняло эти предложения. И все бы пошло нор­мально, но на заседании Верховного Совета министр финан­сов заявил, что бюджет не будет выполнен, если постановле­ние по алкоголизму останется в силе. В результате все заглохло. Министр финансов облегчил себе жизнь, а люди продолжали пить отраву.

Вернемся, однако, к постановлению от 1985 года. Что тво­рилось на местах, трудно описать. Запрещалось не только торговать водкой, вином и пивом, но и пить, скажем, шам­панское на свадьбах, юбилеях, днях рождения и на других праздниках. Почти на каждом Секретариате ЦК кто-нибудь из государственных или партийных чиновников наказывался за недостаточное усердие в борьбе с пьянством и алкоголиз­мом. Уничтожались виноградники, импортное оборудование для пивоварения, хотя постановлением подобного не предус­матривалось. Пойдя на поводу у блаженных придурков, под­писал Михаил Сергеевич себе приговор. И пошел гулять по стране один из первых анекдотов о Горбачеве. Вьется по улицам очередь за водкой. Один с «красным носом» не вы­держал и заявил: пойду в Кремль и убью Горбачева. Через какое-то время вернулся. «Ну?» — спрашивают. «Да, там очередь еще длиннее!» Теперь и сам Михаил Сергеевич рас­сказывает этот анекдот.

Весной 1986 года появилось постановление «О мерах борьбы с нетрудовыми доходами», согласно которому нача­лось невообразимое преследование частной торговли овоща­ми, картошкой, фруктами, цветами. Началась охота за ого­родниками, за владельцами тех крохотных ферм в четверть гектара, развитие которых определило бы всю дальнейшую судьбу Перестройки.

Оба эти постановления оттолкнули от Перестройки зна­чительную часть людей.

О замшелости мышления того времени говорит и уровень обсуждения некоторых вопросов на Политбюро. Сегодня все это выглядит смешным, но тогда мы с умным видом рассуж­дали о том, можно ли строить на садовых участках домики в два этажа, с подвалом и верандой (оказалось, что нельзя), ка­кой высоты должен быть конек на крыше садового домика. Сошлись на том, что небольшие (6 соток) садовые участки — дело допустимое, но землю надо давать только на бросовых и заболоченных местах.

Хочу особо подчеркнуть тот выразительный факт совет­ской эпохи, когда при выполнении наиболее безрассудных решений весьма эффективно продолжала демонстрировать свою силу и мобильность «система запретов». Партийные организации, милиция, власть в целом охотно и свирепо вы­полняли любые запретные постановления. В то же время вя­ло, неохотно и без всякого интереса исполнялись решения разрешительного плана, а чаще всего — просто не выполня­лись. Такова психология самой системы чиновничества, вы­ращенного на карательных и запретительных принципах. Мы не сумели создать госаппарат нового качества. Он остал­ся саботажным и продажным, бездельным и презирающим любые законы. Остается таковым и по сию пору.

Традиционных решений командно-административного ха­рактера в начале Перестройки было немало. Но вместе с этим постепенно выстраивалась и другая линия — обновлен­ческая, демократическая. Справедливо будет вспомнить, что именно в эти годы приняты постановления о кооперации, де­мократизации выборов, совместных с иностранцами пред­приятиях, правовом государстве, арендных отношениях, конституционном надзоре, об основных направлениях пере­хода к рыночной экономике и многие другие. Я привожу здесь практически официальные названия решений. Была возобновлена работа по десталинизации общества, в том числе деятельность Комиссии по реабилитации жертв поли­тических репрессий, предпринято издание «Известий ЦК КПСС», содержавших архивные документы о репрессиях большевизма. Это издание стало действенным оружием идеологической перестройки. Горбачев постепенно отходил от андроповского наследия и его методов.