Войдя в конюшню и выведя кобылицу Моргану, Эриенн сообразила, что отважиться на ночное путешествие в женском платье было бы безрассудством. Пока она обдумывала свои дальнейшие шаги, ее взгляд упал на одежду, которая болталась на веревке, протянутой перед конюшней, и была развешена, чтобы просушиться после стирки. На веревке висели рубаха, коротенькая курточка и пара подростковых панталон, более или менее подходящих по размеру Эриенн. Вещи явно принадлежали Китсу, но, поразмыслив над тем, что парень окажется в не меньшем затруднении, чем она сама, если обратится к нему с просьбой дать поносить эти вещи, Эриенн решила, что лучше всего позаимствовать одежду без ведома хозяина. Сорвав одежды, Эриенн бросилась в угол пустой конюшни и поспешно сняла с себя платье и сорочку. Эриенн вздрогнула от холодного воздуха, пробежавшего по коже, и в отчаянной спешке натянула на себя одежду. Времени на то, чтобы зашнуровать рубаху, не оставалось, хотя она была распахнута прямо на груди. Эриенн прикрылась курточкой и, вытащив шелковую ленту из своего платья, обвязалась ею вокруг талии, чтобы не спадали панталоны. Панталоны были ей чуть ниже колен, а далее открывался вид ног, плотно обтянутых белыми шелковыми чулками. Туфли у Эриенн были на небольшом каблучке, поэтому не создавали затруднений, однако распущенные волосы, ниспадавшие по спине, она убрала под потрепанную треуголку, которую нашла тут же. Натягивая на себя шляпу, Эриенн поморщилась при мысли о том, какие там могут водиться насекомые.
Не притронувшись к дамскому седлу, Эриенн выбрала седло для мужчины. С помощью бочонка она взобралась на лошадь и некоторое время устраивалась поудобнее. Пользоваться седлом, соприкасаясь с ним почти вплотную, было для Эриенн делом совершенно новым, и она сомневалась, что продержится долго. То ли она была слишком нежна, то ли седло было чересчур жестким, но сидеть в нем было занятием отнюдь не из приятных.
Пришпорив каблуками бока лошади, Эриенн выехала из конюшни и, срезав широкую тропу, ведущую от усадьбы, поскакала в направлении домика. Сумерки окрасили ландшафт в темно-красные цвета, однако тени приближающейся ночи с жадностью поглощали полоски тусклого света. Лишь случайно Эриенн поймала взглядом всадника в темной одежде, который уже скакал на некотором расстоянии перед ней по дороге. Почти не сомневаясь, что это Кристофер Ситон, Эриенн бросилась вслед за ним. Она и не думала обгонять его, да и не считала, что ей удастся сделать это, если она устроит погоню. В ее планы входило лишь выяснить, что Кристофер задумал и имеются ли реальные основания подозревать, что он и есть тот самый страшный ночной всадник.
Лунный шар порвал свои оковы с землей и, поднявшись высоко в небо, отбрасывал на окружающий ландшафт серебристое мерцание, которого было достаточно, чтобы Эриенн могла видеть перед собой темную фигуру. Эриенн скакала поодаль от него через луга и холмы, ручьи и лужи, иногда лишь мельком отмечая преследуемого всадника на далеком подъеме. Расстояние между ними увеличивалось, и когда Эриенн потеряла всадника из виду, то заволновалась, что он отъехал далеко вперед. Дорога свернула, огибая мелкий ручей. Решив, что через ручей путь будет ближе, Эриенн погнала кобылу в воду в надежде немного сократить разрыв. Копыта зацокали по каменистому дну ручья, разнося эхо по аллее между деревьями, выстроившимися вдоль пути. Это был совершенно безрассудный поступок, потому что человек, которого преследовала Эриенн, затаился впереди.
Кристофер поднял голову, услышав стук копыт приближающегося всадника. Он уже давно заметил, что кто-то следует позади него, и решил, что игра зашла слишком далеко. Развернув черного жеребца, он какое-то время скакал по параллельной дороге. Кристофер знал особое место, где он мог как следует наказать преследователя.
Выехав из ручья, Эриенн осторожно направила лошадь вверх по склону, а затем пустила ее быстрым шагом по направлению к дороге. Она упустила из виду всадника в черном и при мысли о том, что он мог изменить маршрут, пришпорила лошадь еще сильнее. Внезапно, когда Эриенн проезжала по небольшой тропе под сенью низких деревьев, из кустов на нее вылетела черная громада. От удара сильного тела из груди Эриенн вырвался крик, и она грохнулась с седла.
При столкновении Кристофер сообразил, что переусердствовал, потому что тело, которое он увлек за собой, было столь легким и нежным, что могло принадлежать только женщине. Выгнувшись высоко в воздухе, Кристофер принял всю тяжесть падения на себя, чтобы спасти хрупкое тело. Одновременно с этим, когда уздечка вырвалась из рук Эриенн и удила врезались в рот лошади, ночной воздух прорезало ржанье обозленного животного. Кристофер едва успел остановиться посреди пыльной дороги, как увидел взметнувшиеся перед ним передние ноги вставшей на дыбы кобылы. При виде белых чулок до него моментально дошло, кто его преследовал. Решив, что животное охвачено безумной жаждой мщения, Кристофер накрыл собой извивавшееся в его руках тело. Лошадь, словно привидение, пролетела над ним в изящном прыжке, и вскоре топот копыт затих в том направлении, откуда приехала Эриенн.
Внимание Кристофера резко переключилось на дикое существо, которое он поймал. Стремясь в бешеных усилиях вырваться на свободу, оно царапало ему лицо острыми ногтями и пыталось вырвать пучки волос из его головы. Кристоферу пришлось попотеть, прежде чем ему удалось, используя свой вес, подмять под себя леди Сэкстон, поймать ее мелькающие в воздухе руки, а затем опустить их книзу.
Эриенн словно попала в капкан и была прижата к земле посреди пыльной дороги. Во время яростной борьбы волосы ее распустились, а одежда растрепалась настолько, что нарушились все мыслимые правила приличия. В драке куртка распахнулась, а рубахи у обоих съехали в сторону, вследствие чего Эриенн оказалась прижатой обнаженной грудью к крепкой груди Кристофера. Сквозь тонкие панталоны она все явственней ощущала растущее давление его тела. Эриенн почти что уткнулась в лицо тому, кто пленил ее, и хотя он оставался в тени, у нее не оставалось больше сомнений, кому это лицо принадлежит. Она даже знала, что по нему бродит издевательская полуулыбка.
— Кристофер! Скотина! Отпустите же меня!
Эриенн сопротивлялась отчаянно, однако ее отвага не могла повлиять на него.
Он улыбнулся шире, и его зубы сверкнули в темноте.
— Нет, мадам. Не отпущу до тех пор, пока вы не поклянетесь, что будете держать себя в руках. Боюсь, что ваше повышенное внимание очень скоро станет действовать мне на нервы.
— Это заявление мне следовало бы адресовать вам, сэр! — возразила Эриенн.