— Что ты имеешь в виду, девчонка? Неужели ты полагаешь, что я не знаю, как положено вести себя с людьми? У меня за плечами целая жизнь, а ты лезешь со своими советами, и это в моем преклонном возрасте! Да ты понимаешь, что я сиживал и с герцогами, и с графами, и с лордами повыше тех, которые рождались в семье Сэкстонов! А теперь ты недовольна моим поведением с какими-то простолюдинами. Да провались ты пропадом!
— Провалитесь вы пропадом сами, — гневно прошептала в ответ Эриенн, — раз вы обманываете людей моего мужа. Если я услышу хоть слово о том, что вы сегодня занимались своими грязными проделками, то позабочусь, чтобы ноги вашей здесь никогда больше не было!
Лицо Эйвери стало ярко-пунцового цвета. Склонившись к Эриенн, он проговорил сквозь стиснутые зубы:
— Ах ты, маленькая тварь! Ты готова поверить болтовне каких-то безмозглых людишек и осудить отца, не дав ему и слова вымолвить в свое оправдание. Напрасно ты смотришь на меня свысока лишь потому, что натянула на себя роскошное платье да получила высокий титул! Мне-то известно, кто ты есть на самом деле.
— Еще одно слово! Запомните! — жестко предупредила Эриенн. — Я не допущу, чтобы вы обманывали этих людей.
Глаза у Эйвери вспыхнули, и он грозно замахнулся на дочь:
— Попридержи-ка свой язычок, девчонка! Таким, как ты, я не позволю называть себя жуликом!
В своем гневе Эйвери был глух к испуганным возгласам крестьян и не заметил, как в их сторону повернулось лицо, спрятанное под черной маской, но внезапно запястье его поднятой руки оказалось сжато так сильно, что он не мог вырваться. Эйвери оглянулся, чтобы посмотреть, кто его схватил, и сердце у него ушло в пятки. Он сглотнул слюну, готовый бежать и прятаться, однако ноги приросли к земле и не слушались его, задрожав при виде маски, скрывавшей лицо его светлости лорда Сэкстона.
— Что-то не так? — требовательно спросил резкий, скрипучий голос.
Эйвери стоял на месте, словно прикованный ледяным взглядом черных глазниц. Рот мэра судорожно открывался, но пересох настолько, что он не имел никакой возможности выдавить из себя хоть что-то.
Эриенн видела тщетные потуги отца заговорить и почувствовала к нему жалость, хотя до конца и не понимала ее причины — Эйвери никогда не был щедр на милосердие для своей дочери.
— Это старый спор, милорд, — ответила она за своего родителя. — Мы оба погорячились.
Лорд Сэкстон по-прежнему не отрывал взгляда от стоявшего перед ним человека.
— Я полагаю, мэр, что впредь вы будете принимать в расчет хрупкость вашего бренного тела, прежде чем вновь попытаетесь столь жестоко испытывать свою судьбу. Нынче ваша дочь находится под моей защитой, и вы больше не пользуетесь правом оскорблять ее.
Несмотря на все старания, Эйвери не мог выдавить из себя ни слова, и ему пришлось ограничиться робким кивком.
— Прекрасно! — отпустил его лорд Сэкстон. — Впредь я ожидаю от вас уважительного обращения с моей леди и осмотрительного поведения на принадлежащих мне землях. В противном случае последствия не заставят ждать.
Когда хозяин поместья уводил Эриенн прочь, Эйвери стоял притихший, потирая ноющее запястье. Он понимал, что если до них дойдут сведения о его мошенничестве с крестьянами, то он потеряет гораздо больше, чем приобрел, а ведь речь-то шла о трехпенсовиках да о фартингах, которые он сшибал то тут, то там, и даже если бы он и захотел вернуть монеты, то и представить себе не мог, кто проиграл их ему.
На следующий день, незадолго до того, как стали сгущаться сумерки, Эриенн стояла у ворот башни и наблюдала за тем, как от усадьбы отъезжает ландо. Ей было любопытно узнать, как далеко отъедет экипаж, и в равной мере ее удивляла та атмосфера таинственности, которая окружала домик и великолепного вороного жеребца, содержащегося в секрете. Множество вопросов мучило ее. В уме всплывали обвинения, выдвигавшиеся лордом Тэлботом и шерифом против ночного всадника. Несмотря на заявление, которое говорило о доверии Эриенн к супругу, она не могла отогнать стоявшую перед глазами картину: распластавшегося в крови Бена и высившейся над ним черной фигуры в маске с окровавленным ножом. Эти мысли пугали Эриенн и серьезно подрывали в ней веру в мужа.
Когда ландо исчезло из поля зрения, решение Эриенн окрепло. Она должна лично убедиться, что экипаж останется возле домика. Может быть, если она обнаружит там своего мужа, то он объяснит ей, что за игра им ведется, и тогда, надеялась Эриенн, ее страхи развеются. Ей крайне необходима была уверенность. В любой форме! Хоть какая-то!
Прежде чем отправиться в пещеру, она вновь принесла фонарь и свою шерстяную шаль. Эриенн уже узнавала различные выступы и трещины в проходе и дошла до поворота с большей уверенностью. От того места, где она встретилась с Кристофером, лучился свет, поэтому Эриенн убрала свой фонарь и двинулась за угол более осторожно. Пещера оказалась пуста, но лишь только она вступила в круг света, как послышался скрежет двери, и Эриенн увидела, как поворачивается ручка. Отступив назад в тень, она прижалась к стене и, когда дверь отворилась, затаила дыхание. Эриенн чуть было не вскрикнула, увидев, как, широко ступая, в пещеру вошел Кристофер, одетый в тот же черный костюм, что был на нем во время их последней встречи. Действия его были вполне уверенными, он направился прямиком к сундуку, опустился рядом с ним на колени и вставил в замочную скважину ключ. Почти не смея дышать, Эриенн наблюдала, как Кристофер достает пару пистолетов и длинную саблю, спрятанную в изящные ножны. Застегнув ремень с ножнами вокруг своих узких бедер, он заткнул пистолеты за кожаный кушак. Почти столь же быстро он запер сундук и снова исчез в дверном проеме, и Эриенн, испытав облегчение, стала медленно оседать, прислонившись к стене.
В голове ее бешено заработали мысли. Ничего хорошего от пистолетов, которые Кристофер достал из сундука, ожидать было нельзя. Один их вид предвещал опасную стычку. Но с кем? Еще с одним Тимми Сиэрсом? Или с ковыляющим пьяным стариком?
Внезапно холод пронзил сердце Эриенн. Ночной всадник одевался в черное и действовал, когда было темно, совершая убийства с помощью клинка и оставляя дерн залитым кровью своих жертв. У Кристофера была сабля, и одет он был в черное. У подножия холма был спрятан выносливый вороной жеребец, способный летать, словно ветер. Вместе этот человек и это животное могли наводить ужас.
Эриенн вышла из тени и зажгла фитиль фонаря, затем поспешила по пещере назад. Времени для того, чтобы выяснить, что задумал Кристофер, оставалось немного. Если идти к домику пешком, то к тому времени, как она дойдет туда, Кристофер на своем жеребце будет далеко и вопросы останутся без ответов. Эриенн было необходимо убедиться, имеют ли ее страхи какие-либо основания.