Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда мы проснулись снова, день за окном был уже в самом разгаре. Я поцеловал ее в лоб, коснулся губами ее еще сонных глаз, а потом сел на кровати и пристегнул протез. Набросив минимум одежды, необходимый для того, чтобы добраться до своей комнаты, я вознамерился уйти и оставить ее одну. До некоторой степени я был знаком с подноготной женского существования. Этому способствовало то, что я делил кров с Мерседес и другими девушками, и они вскоре совершенно перестали стесняться меня в своих женских делах, от которых другие мужчины бежали бы, как черт от ладана. Но у Люси не было даже братьев. То, что произошло между нами – я вспомнил выражение ее лица, массу ее спутанных волос, и у меня задрожали руки, которыми я застегивал пуговицы, – не давало мне права ставить ее в неловкое положение.
– Нам уже пора выходить? – воскликнула Люси, садясь на кровати. – Я постараюсь одеться как можно быстрее.
– Я всего лишь собираюсь заказать завтрак, после чего оставлю вас, чтобы вы могли заняться своим туалетом, – ответил я. – Но можете не одеваться, если у вас нет такого желания.
Люси подняла голову от подушки.
– Вы не хотите, чтобы я пошла с вами в детский приют? Я замер, взявшись за дверную ручку.
– Я не смею просить вас об этом.
– Но если я по-прежнему хочу и собираюсь пойти вместе с вами?
– Мы будем говорить по-испански. Боюсь, вам будет скучно.
– Мне не может наскучить дело, которое напрямую касается вас и Идои. Но если вы не хотите, чтобы я пошла с вами, тогда я отправлюсь на прогулку и возьму с собой альбом.
Она откинула простыни, которыми мы укрывались, и решительно опустила босые ноги на пол. Когда она выпрямилась, падавший из окна солнечный свет высветил в мельчайших подробностях ее прелестную наготу. В теле ее не было ни капельки лишнего жира, лишь одни округлые и упругие мышцы и тонкие косточки. Жилка у нее на шее напряглась, когда она заметила выражение моего лица.
– Я опять сказала что-то не так?
– Должен признаться, улицы здесь шумные, население смешанное – в конце концов, это порт плюс мануфактурный город, – так что для вашего же блага я бы не советовал выходить без особой надобности и без сопровождения. Боюсь, вы можете оказаться в неприятной ситуации.
– Вы хотите сказать, что я вообще не должна высовывать носа на улицу? Мы же все-таки не магометане.
– Действительно, – согласился я, улыбаясь, но она не улыбнулась в ответ.
– Тогда позвольте мне пойти с вами.
Я посмотрел на нее, она, в свою очередь, взглянула на меня прищуренными глазами и не отвела взгляда. Опустить глаза первым – значит, капитулировать, и тогда я пропал, потому что я никак не мог позволить ей пойти со мной, равно как не мог объяснить почему.
– Стивен?
Я покачал головой.
– Тогда я отправляюсь рисовать, – повторила она и направилась мимо меня к стулу, на котором в беспорядке валялась ее одежда.
Мне хотелось взять ее за руки, прижать к себе, дать понять, что я ни за что на свете не позволю никому причинить ей боль. Мне хотелось вложить хотя бы немного здравого смысла в ее голову. Я шагнул к ней, но она отпрянула, выставив перед собой руки в знак того, чтобы я не подходил ближе.
Что я делаю? И что уже наделал? Я попятился назад и споткнулся. Я знал, что не должен находиться рядом с ней, боясь того, что может случиться потом.
Дрожащими руками она накинула на себя ночную сорочку. И только после этого заговорила снова:
– Почему вы не позволяете мне пойти с вами?
Голос ее звучал совершенно спокойно, как будто она отказывалась признать, что я только что оскорбил ее, пусть даже только в мыслях, а не действием.
– Как я объяснил, мы будем говорить по-испански, – повторил я, но слова мои показались неубедительными даже мне самому.
– Дело не в этом. Эта мысль только что пришла вам в голову. Нет, вы просто не хотите, чтобы монахини, воспитательницы вашего ребенка, видели вас в обществе леди, которую можно принять за вашу любовницу. Вы боитесь, они не поверят в то, что я ваша сестра.
Я не мог согласиться с ней, но и упрекнуть ее тоже не мог. Мне ничего не оставалось, как только молча стоять у двери.
– Так я и знала! – воскликнула она. – Вы не можете просто любить меня. Я не могу просто быть вашей любимой, как и вы – моим любимым мужчиной. Вы должны называть меня именно так, чтобы это было понятно всему миру. Если я не жена, значит, я – любовница, порочная, бесчестная и обесчещенная женщина, которую не следует показывать никому, чтобы не оскорбить. – Она схватила со стула корсет и принялась яростно затягивать его, как если бы это он стал причиной ее гнева. – В общем, так, Стивен. Я не намерена скрываться, пусть даже только до нашей свадьбы.
Я попытался привести свои мысли и чувства в порядок.
– Разумеется, нет, у меня и в мыслях такого не было, – сказал я, возвращаясь в комнату. – Я всего лишь подумал, что поскольку для того, чтобы навести справки о благополучии Идои, требуется некоторая деликатность, то будет лучше, если я приду в приютный дом с объяснениями, которые не потребуют ненужных расспросов.
Она надела через голову нижнюю юбку и, повернувшись лицом ко мне, принялась затягивать пояс.
– Итак, мое присутствие служит для вас источником осложнений, не так ли? То есть именно обществу позволено решать, кто я такая и кем я должна быть? О, неужели нельзя просто увидеть и принять то, что есть, не превращаясь при этом в судью?
Хотя мы предпочитаем не говорить об этом вслух, поскольку это никого не касается, кроме нас, ревнители нравственности все равно проделывают свои грязные расчеты относительно времени и места и клеймят меня – меня, заметьте, а не вас – как падшую женщину, которая недостойна дышать тем же воздухом, недостойна того, чтобы на нее смотрели или слушали. А вы… вы позволяете все это! Вы играете в их игры. Вы готовы прятать и скрывать меня, меня, чью грудь вы целовали, в чьих объятиях вы стонали от наслаждения. Вы стыдитесь нашей любви. И вы позволяете им управлять собою!
Гнев, который до сего момента мне удавалось сдерживать, внезапно прорвался наружу. Вероятно, в этом повинны и сладкие воспоминания, которыми она предпочла воспользоваться. У меня свело зубы, зачесались руки, и где-то глубоко в душе поднялась волна злобы на ее глупость и непонимание. На ее тонкие руки, которые она безосновательно полагает неуязвимыми, на едва заметную выпуклость ее мягкого живота, который она ни за что не назовет нежным. Она должна знать свои слабости.
Я схватил ее за руку и рывком развернул к себе, так что она вскрикнула от боли. Я с силой сжал ее руки.
– Ну, и чего же вы от меня хотите? – Я встряхнул ее. – Я не могу изменить этот мир, как бы вам ни хотелось, чтобы я сделал это. Я не могу! Я люблю вас, я сделаю для вас все, что захотите, но ведь мы живем не в пустыне. Вы хотите, чтобы монахини заявили, что не считают меня отцом, способным позаботиться о собственной дочери? Вы хотите, чтобы вами пренебрегали, чтобы вас презирали?
- Люси в небесах - Пейдж Тун - Современные любовные романы
- Предатель. Ты нас обманул (СИ) - Крафт Лера - Современные любовные романы
- Подняться в небо и коснуться дна - Маргарита Иглесиас - Современные любовные романы