Могло ли такое важное культурное мероприятие состояться без санкции Сталина? Разумеется, нет. Чем объяснить кардинальное изменение в отношении к певцу, еще недавно считавшемуся «невозвращенцем», «врагом» отечества и народа?
Вспомним, какова была политическая обстановка в стране.
В октябре 1952 года состоялся XIX съезд. Он переименовал Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков) в Коммунистическую партию Советского Союза и наметил политическую, экономическую и культурную линию развития страны. Последнему съезду с участием Сталина предшествовали погромные постановления ЦК партии 1946–1948 годов по идеологическим вопросам: о неудовлетворительном состоянии литературы, журналистики, кинематографа, театра, музыки, концертного дела; в печати развернулись дискуссии, разоблачающие враждебную деятельность «антипартийных групп» в художественной критике, ширилась борьба с космополитизмом в области искусства и науки. Наконец, объявлено о раскрытии преступной группы кремлевских врачей-убийц и подрывной деятельности международных сионистских организаций, запущен слух о грядущей депортации еврейского населения в отдаленные регионы страны…
…А на торжественном собрании общественности в феврале 1953 года в Большом зале Московской консерватории любимый певец вождя бас Максим Дормидонтович Михайлов, народный артист СССР, бывший церковный певчий, рассказывает «об огромной силе таланта Шаляпина, поднявшего отечественную вокальную культуру на недосягаемую высоту», хвалит репертуар Шаляпина, в котором особое место занимала народная песня, говорит об исключительной ценности художественного наследия Ф. И. Шаляпина, бережно воспринятого деятелями советского искусства… И — ни слова об эмиграции, о лишении певца звания народного артиста. В концерте участвуют лучшие силы Большого театра, в том числе и «продолжатель шаляпинских традиций», автор скандального некролога в «Известиях» — народный артист Советского Союза М. О. Рейзен.
Совершенно очевидно: в послевоенной идеологии готовится масштабное внедрение в общественное сознание новой, сплачивающей народные массы национальной идеи, и Шаляпин — одно из ее знамен.
Спустя три недели после знаменательного концерта умер Сталин, а следом — реабилитированы «злодеи-врачи», расстрелян «враг народа» Берия, осужден «культ личности». Начинается хрущевская «оттепель». И опять к «шаляпинской теме» энергично обращаются видные искусствоведы и литераторы, в 1957 году выходит объемный двухтомник «Федор Иванович Шаляпин. Литературное наследство», в нем впервые представлены фрагменты «Маски и души». Однако полный текст крамольной книги остается запрещенным вплоть до следующей исторической «перестройки» — до 1989 года.
Дочь певца Ирина Федоровна Шаляпина-Бакшеева, проживающая в Москве, начинает хлопотать о поездке в Париж. Этот, казалось бы, сугубо частный вопрос решается на высшем партийно-государственном уровне. Получив отказ от всех нижестоящих административных инстанций, И. Ф. Шаляпина доходит до самых верхов — пишет секретарю ЦК КПСС Д. Т. Шелепину:
«Обращаюсь к Вам с просьбой рассмотреть вопрос о предоставлении мне возможности выехать на один месяц во Францию. Цель поездки — посещение могилы моего отца артиста Ф. И. Шаляпина, похороненного в Париже в 1938 году на кладбище Батиньоль.
Данную поездку я предполагала бы осуществить на личные средства, выражающиеся во французской валюте, переданной на мое имя в парижский банк, и являющиеся частью завещанного семье наследства Ф. И. Шаляпина.
По справке Инюрколлегии в Москве сумма эта в переводе на советские деньги выражается примерно в 8000 рублей (восемь тысяч рублей).
Моя мать И. И. Шаляпина также просит Вас разрешить мне эту поездку.
Одновременно с этим в случае положительного решения, прошу Вас разрешить моему ближайшему другу — писательнице Кончаловской Н. П., сопровождать меня в этой поездке за мой счет, поскольку по состоянию моего здоровья мне будет трудно одной.
Уважающая Вас дочь артиста Ф. И. Шаляпина, персональный пенсионер СССР И. Шаляпина-Бакшеева».
Это письмо подкреплено ходатайством Министерства культуры заместителю заведующего Отделом культуры ЦК КПСС Б. С. Рюрикову:
«Министерство культуры СССР не имеет возражений против временной поездки И. Ф. Шаляпиной-Бакшеевой в Париж. Как известно, И. Ф. Шаляпина-Бакшеева нигде не работает, она является персональным пенсионером и намерена осуществить поездку по своим личным мотивам. В таких случаях оформление своей поездки она должна произвести на общих основаниях, т. е. через ОВИР Главного Управления милиции.
Заместитель министра культуры СССР С. Кафтанов. 19 апреля 1956 года».
Параллельно в ЦК КПСС поступило письмо заместителя заведующего Отделом культуры ЦК КПСС Б. Рюрикова и завсектором отдела (по совместительству известного музыковеда) Б. Ярустовского. В этом письме высокопоставленные партийные чиновники, по сути дела, категорически отмежевываются от И. Ф. Шаляпиной и ее просьб:
«Персональная пенсионерка И. Ф. Шаляпина-Бакшеева — дочь известного русского певца И. Ф. Шаляпина, просит предоставить ей возможность выехать на один месяц во Францию для посещения могилы своего отца, похороненного в Париже.
И. Ф. Шаляпиной рекомендовано осуществить данную поездку в порядке туризма с одной из экскурсионных групп, выезжающих во Францию.
3 мая 1956 г.».
Вопрос снят. На документе приписка: «В архив. 4. V. 1956 г.».
Поездка не состоялась.
Тем не менее «шаляпинский сюжет», видимо, остается в круге забот высокого начальства. Потому что уже в октябре того же 1956 года министр культуры СССР Н. А. Михайлов обращается за руководящими указаниями в ЦК КПСС:
«24 августа 1927 года на заседании Совета народных комиссаров РСФСР было принято Постановление о лишении Ф. И. Шаляпина звания народного артиста республики.
Это постановление в свое время было правильным и отражало мнение советской общественности, осудившей нелояльные поступки Ф. Шаляпина во время его гастролей в буржуазных странах.
Рост и укрепление Советского государства в годы социалистического строительства определили в дальнейшем изменения поведения отдельных русских писателей и музыкантов, в разное время и по разным обстоятельствам оставивших свою Родину. Это нашло некоторое отражение в их последующем творчестве и деятельности за рубежом, что позволило издать произведения И. Бунина, А. Куприна, композитора С. Рахманинова и других. Благодаря этому творчество выдающихся писателей и музыкантов, оказавшихся в эмиграции, вновь стало достоянием советского народа.
Ф. И. Шаляпин является неповторимым явлением в истории русского и мирового оперного театра, которым наш народ гордится по праву.
Министерство культуры СССР считает, что в настоящее время следует принять необходимые меры, для того, чтобы не только имя, но и все наследие Ф. И. Шаляпина вернуть нашей стране.
Прошу Ваших указаний.
Министр культуры СССР Н. Михайлов. 2 октября 1956 г.».
Указания из ЦК КПСС последовали незамедлительно, на следующий день:
«Отдел культуры полагает, что дата шестидесятилетия первого выступления артиста в московских театрах не является юбилейной и заслуживающей всесоюзного празднования. Что касается восстановления посмертно звания Ф. Шаляпину, то было бы правильным рассмотреть этот вопрос, не связывая его решение с шестидесятилетием первого выступления Ф. Шаляпина в московских театрах.
Зав. Отделом культуры ЦК КПСС Д. Поликарпов, зав. Сектором отдела Б. Ярустовский. 3 октября 1956 года».
Знакомство с документом подтвердили своими подписями члены и кандидаты в члены Политбюро ЦК КПСС М. Суслов, А. Аристов, Е. Фурцева. Спустя два дня с документом ознакомился секретарь ЦК П. Н. Поспелов: «Полагаю, что нет оснований восстанавливать Ф. И. Шаляпину звание Народного артиста Республики. П. Поспелов. 5.Х.56 г.». Через четыре дня другой высокий чиновник ЦК Б. Рюриков начертал: «Тов. Михайлову Н. А. Сообщено 9.Х.56».
Бюрократический круг замкнулся. Но случилось нечто загадочное: несмотря на отрицательное отношение к празднованию шаляпинского юбилея, высказанное в документе от 3 октября, на следующий день, 4 октября, юбилейный спектакль в Большом театре все-таки состоялся. Видимо, сыграла свою роль какая-то чиновничья рассогласованность, столь характерная для отечественной бюрократии. Перед представлением «Ивана Сусанина» выступил генеральный секретарь Союза композиторов СССР Т. Н. Хренников и прозвучала «Дубинушка».