Согласно тщательно разработанному плану, оперативное соединение должно было достигнуть Маршаллов
29 января. Пока самолеты Гувера нейтрализовали аэродромы на атоллах Джалуит и Милл, самых близких к островам Гилберта, одна группа авианосцев должна была ударить по аэродрому на Вотье, другая — штурмовать аэродром на Мэлоулап, а другие две — напасть на Кваджалейн. Той ночью корабли оперативной группы должны были приблизиться и обстрелять аэродромы, чтобы препятствовать полетам японских самолетов на Эниветок.
30 января одна группа авианосцев должна была захватить Вотье и Мэлоулап, две — разрушить оборону Кваджалейна, а еще одна должна была выдвинуться и нанести удар по Эниветоку, чтобы уничтожить все находящиеся там самолеты.
Северный и Южный штурмовые корпуса должны были 30 января подойти к Маршалловым островам и начать трехдневную бомбардировку нескольких заранее выбранных островов, на каждый из который, по предварительной оценке, должна была прийтись масса бомб и снарядов, в четыре раза большая, чем на Бетио. 31 января силы под началом адмирала Хилла должны были занять Маджуро, а. силы под началом Тернера и Конноли — высадиться на островках, расположенных неподалеку от главных целей, и разместить там артиллерию для прикрытия высадки. День «Д» для островов Рой, Намюр и Кваджалейн был назначен на 1 февраля.
Во время перехода флота к Маршалловым островам в штабе Тихоокеанского флота наверняка многие кусали ногти. Действительно ли флот воспринял и воспользовался уроками Тарава, или солдат и морских пехотинцев ждали новые, еще более кровавые Бетио?
Однако все новости были только хорошими. В 9:50 утра 31 января Хилл сообщил Спрюэнсу, что Маджуро взят. Несколько позже Тернер и Конолли сообщили, что островки тоже захвачены и потери незначительны.
Днем 1 февраля Тернер сообщил Спрюэнсу, что 7-я дивизия высадилась на остров Кваджалейн. «Отряды высадились на предварительно запланированных пляжах Красный 1 и 2 после достаточной бомбежки и обстрела из корабельных и береговых орудий, — говорилось в его перехваченном сообщении. — Никакого сопротивления при высадке не встречено. Отряды быстро продвинулись в восточном направлении при незначительном сопротивлении противника».
Сообщения Конолли были еще более радостными. 4-я дивизия морской пехоты высадилась, не встретив практически никакого сопротивления, и к концу дня «Д» захватила остров Рой, почти всю территорию которого занимал аэродром. Более сильно укрепленный Намюр они заняли уже к середине следующего дня.
На закате дня 4 февраля Тернер объявил, что реальное сопротивление противника на острове Кваджалейн прекратилось. Медленная скорость завоевания Кваджалейна объяснялась не неопытностью солдат; дело было в том, что из-за условий на пляже им пришлось высаживаться на одном конце узкого острова. Таким образом, им пришлось пройти вдоль всего острова.
Продвижение 7-й дивизии замедлял также континентальный стиль ведения боевых действий, которому отдавали предпочтение некоторые армейские военачальники. Они продвигались под заградительным огнем, неоднократно останавливаясь и выжидая, пока враг будет оттеснен артиллерией. Морские пехотинцы, с другой стороны, продвигались почти бегом, чтобы вывести неприятеля из равновесия и не давать ему окопаться. Они обошли изолированные очаги сопротивления, оставляя их для тыловых эшелонов. Такая тактика, по их мнению, наиболее подходила для боевых действий на маленьких островах, где не было опасности физического истощения или внезапного окончания запасов продовольствия. Самое большое преимущество этого стиля ведения боевых действий состояло в том, что можно было быстро увести флот поддержки из опасных вод.
Армейские стратеги отметили, что обход очагов сопротивления был превосходным способом получить пулю в спину, на что морские пехотинцы ответили, что их метод приводит к меньшему количеству жертв, чем неторопливое наступление армии. На самом деле, на Кваджалейне морские пехотинцы потеряли 196 человек убитыми и приблизительно 550 ранеными, а солдаты — 177 убитыми и почти 1000 ранеными. Для сравнения: из почти 8000 японцев, находившихся на островах в начале воздушных налетов, 100 японцев и 165 корейских чернорабочих были захвачены, а остальные были убиты.
Все согласились, что операция «Флинтлок» была примером почти совершенного десантного нападения и что она должна служить моделью для будущих действий. Разумеется, опыт Таравы был изучен и должным образом использован. Все были довольны прикрытием, обеспеченным восемью авианосцами эскорта, постоянно находившимися рядом с атакующими силами. Их успех доказал, что быстроходным авианосцам надо предоставлять большую свободу. Лагуна Маджуро оказалась идеальным местом для плавучей базы. В лагуну вскоре после занятия Маджуро прибыла 10-я эскадра обслуживания. Неоценимым достижением операции «Флинтлок» было обнаружение на Кваджалейне комплекта навигационных карт всех островов, занятых японцами.
Даже прежде, чем Кваджалейн был занят, Нимиц послал Спрюэнсу радиограмму, в которой спрашивал, что он думает о продолжении операции по занятию Эниветока. Спрюэнс обнаружил, что и Тернер, и Холланд Смит готовы к выступлению. Он сообщил об этом Нимицу, который тут же отослал им приказ продолжать штурм.
Тем вечером, 4 февраля, адмирал Нимиц отбыл из Перл-Харбор на Тарава на бомбардировщике В-24 «Либерейтор». Его сопровождали офицеры его штаба, включая кэптена Томаса К. Андерсона, который заменил доктора Жендро в качестве главного хирурга флота и соседа Нимица по дому. Нимиц, как и во время предыдущей поездки на острова Гилберта, коротал время, играя в криббедж с Джеком Редманом. У него появилась новая доска для криббеджа, крашенного в синий цвет, которую он получил в подарок от офицеров инженерно-строительных войск. К ней даже прилагался специальный футляр. Редман особенно не старался победить; он даже думал, что выигрывать у босса — неправильная политика, но у него была полоса везения, и он брал по центу за каждое очко. В одной игре он обыграл адмирала всухую два раза подряд, выиграв таким образом четыре доллара. Нимиц, который считал себя опытным игроком, был потрясен до глубины души.
Наконец адмирал сказал, что пришло время ложиться. Он не смог найти свой футляр из-под доски для криббеджа, и попросил Редмана положить доску в свой чемодан. Когда Редман открыл чемодан, Нимиц увидел великолепный охотничий нож, который лежал сверху.
— Ходите забрать его, адмирал? — спросил Редман. — Таких полно. Я найду себе еще один.
— Нет, — ответил Нимиц. — Я не могу забрать у вас такую замечательную вещь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});