Читать интересную книгу История человечества. Запад - В. Булавина

Казалось, Екатерине с детства была предначертана райская жизнь. Она была правнучкой Лоренцо Великолепного, оратора, художника, правителя, миротворца тогдашней Италии, которому удалось дать свое имя веку. Медичи правили флорентийской республикой как подлинные короли, и ее отец, герцог Урбинский Лоренцо II, доводившийся племянником папе Льву X, пользовался во Флоренции почти абсолютной властью. Его союз с французской принцессой Мадленой де Ла Тур д’Овернь, графиней Булонской, из рода Бурбонов, считался одним из самых блестящих и к тому же счастливых. Но 13 апреля 1519 года герцогиня произвела на свет дочь Екатерину, а через две недели скончалась в родовой горячке. Следом за ней последовал в могилу и молодой отец. В возрасте двадцати двух дней от роду Екатерина уже была круглой сиротой. Знатное происхождение сделало хорошенькую пухленькую крошку заложницей династических и государственных игр. Знаменитый поэт Ариосто написал о малютке-наследнице могущественного рода: «Лишь ветвь одну озеленит листва. Меж страхом и надеждой вдохновенной, кто знает, умертвит ее зима или воскреснет плод весной благословенной». Поначалу окруженная роскошью и заботой, Екатерина уже с 1525 года ощутила на себе угрозу интриг против семейства Медичи. Ее спокойное детство закончилось, когда папа Лев X, а затем и Климент VII стали рассматривать политически независимую Флоренцию как свою вотчину. Чтобы обезопасить жизнь Екатерины, ее фактически заточили в монастырской обители бенедиктинцев Мурате (или Замурованных). Монахини сочувственно относились к мягкой и приветливой девочке.

Когда 6 мая 1527 года Рим был взят войсками коннетабля де Бурбон, а папа Климент VII был пленен, граждане Флоренции решили воспользоваться случаем: 11 мая весь город восстал, решив навсегда избавиться от власти Медичи, старшую ветвь семейства которого теперь представляла только восьмилетняя Екатерина. Боясь будущих претензий на власть с ее стороны, вместо того, чтобы изгнать наследницу, ее оставили в качестве заложницы, перемещая из одного монастыря в другой. Но даже в таких условиях Екатерина имела особый талант никого не задевать, не оскорблять и не ранить ничьего самолюбия. С детских лет она овладела искусством смирять свой и укрощать вражеский гнев словом, избегать неприятностей посредством неизменного спокойствия и осторожности, постигая тайну выживания среди политических страстей.

Первые воспоминания Екатерины были связаны с громом оружия, криками ярости и местью восставшей черни. А когда папа и император Священной Римской империи примирились друг с другом и участь

Флоренции была предрешена, горожане решили выместить на беззащитном ребенке свою ненависть к Медичи. В осажденном городе юную герцогиню грозили то поместить в дом терпимости, чтобы у папы пропала охота подыскивать ей подходящую партию (некоторые историки уверенно заявляют, что ее все же отдали на усладу солдат, но тогда бы это исключило последовавший династический брак), то обнаженную выставить на крепостную стену под пули. Когда один из знатных горожан Салвестро Альдобрандини с тремя комиссарами явились, чтобы из обители Мурате перевезти ее к монахиням-доминиканкам Святой Лючии для пострига, они натолкнулись на сопротивление, но не со стороны Екатерины, а аббатисы и монахинь, которые были уверены, что их кроткую девочку ведут на смерть. И тогда наследница великого рода потрясла представителей республики, сказав: «Идите и сообщите моим хозяевам, что я стану монахиней и проведу всю свою жизнь в кругу этих достойных уважения женщин». Они не увидели ни страха, ни слез, а только невероятную грацию и умение сдерживать чувства.

В монастыре Святой Лючии она оставалась вплоть до капитуляции города 12 августа 1528 года. Затем была вызвана в Рим Климентом VII и два года жила в пышном Дамском дворце. Великолепие, созданное гением не одного поколения художников и архитекторов, сформировало ее утонченный художественный вкус, а богатейшая библиотека Ватикана развила интеллект. Екатерина никогда не забывала, чем была обязана монахиням из обители Замурованных, и, уже будучи королевой, поддерживала монастырь в знак глубокой благодарности и почтения. Не пыталась она мстить и потревожившему ее покой Альдобрандини. Екатерина помнила почтение, выказанное им, и однажды спасла его от смерти, а его сыну помогла вступить на папский трон под именем Климента VIII.

Екатерине было 11 лет, когда посол республики Венеции при папском дворе, Антонио Суриано, написал на родину: «Этот ребенок и в самом деле отличается удивительной живостью и восприимчивостью к окружающему». Но для Климента VII внучка представляла собой крупную козырную карту в политической игре. Живая, общительная, с яркими выразительными глазами, невысокая, худощавая, с красивыми миниатюрными ножками, из богатого и знатного рода, она стала самой заметной невестой Европы и хотя редко появлялась в свете, о ее красоте уже ходили легенды в светских кругах. Сама Медичи рано поняла, что ее чувства и желания никогда и ничего не будут значить: ее взаимная любовь к кузену Ипполиту нарушала «стройную систему» планов Климента VII. На ее руку и сердце претендовали герцоги Мантуи, Урбино, Милана, но победил французский король Франциск I, представив кандидатуру своего младшего сына Генриха, герцога Орлеанского. Жениху и невесте только исполнилось по 13 лет, и свадьбу отложили на год. Но контракт был тщательно разработан и подписан. Екатерина понимала, что ее желают повыгоднее продать, но не противилась сделке. Тяжелое детство научило ее холодному расчету, недоверию к окружающим и скрытности. Те, кто знал Екатерину уже в папском дворце, отмечали в ее взгляде острый ум и металлический холод.

Ученый и дипломат Альфред Реймонт, полномочный посол королевства Пруссии во Флоренции, посвятивший детству Екатерины Медичи целое сочинение, писал: «Она была еще совсем юной, когда покинула Италию, но тревоги ее семьи, бури, разразившиеся вокруг стен монастыря, в котором она нашла убежище, характер тех, кто был ее покровителем, не могли не оказать решающего влияния на неокрепшие дух и разум девочки».

Свадебные торжества состоялись в Марселе 23 октября 1533 года в кафедральном соборе и длились больше месяца. Ватикан и королевский двор Франции состязались в роскоши и богатстве. Екатерина в подвенечном платье была похожа на итальянских мадонн. Но угрюмый, нерешительный и слабовольный мальчик, Генрих Орлеанский, детство которого тоже было безрадостным (во исполнение Мадридского договора он провел в Вальядолиде в монастыре среди монахов на положении пленника четыре года), не замечал прелести супруги. Он отдал предпочтение блистательной красавице, вдове сенешаля Нормандии Диане де Пуатье, которая была на целых двадцать лет старше его и поначалу занималась воспитанием королевского отпрыска, а затем прочно заняла место любовницы. Она была первой и единственной страстью Генриха.

Как только Екатерина ступила на земли своего супруга, ей потребовались вся ловкость и осторожность, чтобы не попасть в силки, уже расставленные для нее. Французская аристократия считала бракосочетание герцога Орлеанского с представительницей рода торговцев, хоть и украшенных папской тиарой, мезальянсом. Джустиньяно, посол Республики Венеция во Франции, писал в те годы: «Герцог Орлеанский женился на мадам Екатерине Медичи, и это не доставило удовольствия никому, а скорее можно сказать, вся нация недовольна. Здесь находят, что папа Климент обманул короля». Хотя Екатерине, вышедшей замуж за второго сына Франциска I, судьбой вовсе не предназначалось играть сколько-нибудь заметной политической роли. Единственным честолюбивым притязанием супругов было получение прав на владение герцогствами Миланским и Урбинским.

Резня в Варфоломеевскую ночь. Средневековая миниатюра

Екатерина Медичи. Неизвестный художник, XVI в.

Двор столь просвещенного и столь могущественного Франциска I не был школой добродетели и высокой морали. Здесь были те же интриги, страсти и преступления, а король к тому же покровительствовал амурным похождениям своих подданных. Юной принцессе предстояло снискать расположение тестя и мужа. Екатерина стала тенью Франциска I, его прилежной ученицей, прислушивалась к советам, сопровождала в государственных поездках по стране и на охоте. «Она просила у короля, – пишет Брантом, – позволения никогда с ним не расставаться. Говорят, она, такая изящная и ловкая, хотела присутствовать при всех его охотах или поездках, дабы извлечь из них полезные секреты и познания как в области охоты, так и в области науки управлять… Среди его спутников в этом она была первой». Он же свидетельствовал, что «молодая обаятельная флорентийка вскоре приобрела новых друзей не только в свите короля и принцев крови, но и среди всех, кто с нею сближался, и была с ними в добром согласии». И это при том, что придворные были разбиты на два воинственных лагеря. Одни поддерживали группировку Дианы де Пуатье, другие были на стороне любовницы короля Анны д’Эстамп. царедворцы, поэты и художники охотно вмешивались в соперничество двух женщин, но только не Екатерина. Такая неосмотрительность была вовсе не в ее духе. Она понимала, что гораздо выгоднее на первых порах оставаться в одинаково добрых отношениях с обеими враждующими сторонами, ожидая, когда они сами обессилят друг друга. Екатерина предпочла отступить в тень и оказалась подлинным образцом сдержанности и простодушия. Так что истинный образ юной Екатерины Медичи даже отдаленно не напоминал тот тип людоедки, под маской которой ее изображают в большинстве современных романов.