При всем дружеском отношении к Брежневу, Дмитрий Федорович буквально выкручивал ему руки, чтобы получить деньги для военно-промышленного комплекса, пожиравшего все большую долю национального дохода.
Анатолий Черняев находился в кабинете Брежнева, когда ему позвонил по ВЧ отдыхавший на юге Подгорный.
Брежнев жаловался Николаю Викторовичу:
— Я вот тут очень крупно поговорил с Устиновым. Он мне: я в этом убежден и буду настаивать. Ну, знаешь этот его пунктик. Я разошелся. Потом только опомнился, взял себя в руки. Весь день не мог в себя прийти. Ночью, часа в два позвонил ему. Помирились. Утром он мне на работу позвонил. А мы ведь с ним всегда по-товарищески.
По словам начальника Генерального штаба маршала Николая Васильевича Огаркова, Устинов и на посту министра обороны остался представителем военно-промышленного комплекса. Он заставлял промышленность создавать все новые виды вооружений, добился больших результатов в милитаризации экономики и загнал страну в бесконечную гонку вооружений.
Войска, чтобы использовать выделенные средства, заказывали в огромных количествах ненужную и устаревшую технику. Никто в министерстве не думал о том, что деньги нужно тратить на социальные нужды солдат и офицеров, улучшать их материальные и бытовые условия.
Споры министра и начальника Генерального штаба закончились тем, что Устинов убрал Огаркова с высокого поста. Известна и другая причина огромных военных расходов.
Ястреб и миротворец в одном лице
Не очень приятно об этом писать, но наши главные конструкторы ракетно-ядерного оружия вели друг с другом нескончаемые войны. Это соперничество сыграло пагубную роль и в истории отечественного ракетостроения, и в их личной судьбе.
Соперничество между ними старательно разжигали высшие чиновники, которые руководили этой сферой. Им нужны были послушные конструкторы. А в результате этих маленьких гражданских войн почти все создатели ракетного оружия умерли молодыми.
Например, Владимир Николаевич Челомей и Михаил Кузьмич Янгель почти одновременно предложили свои межконтинентальные баллистические ракеты. У каждого из конструкторов были сторонники. Брежнев не знал, кому отдать предпочтение. Ему ближе были днепропетровцы. Янгеля Леонид Ильич отличал особо. Но Министерство обороны было на стороне Челомея.
Брежнев решил принять на вооружение обе ракеты. Это решение было губительно для экономики, но избавило его от неприятной необходимости с кем-то спорить и ссориться. При Брежневе создатели оружия ни в чем не знали отказа.
А повелось это еще со времен Сталина. Он предоставил им широкие полномочия:
— Вы будете иметь право привлекать к выполнению работ любые организации любых министерств и ведомств, обеспечивая эти работы материальными фондами и финансированием по мере необходимости без всяких ограничений.
Конструкторам было предоставлено все — и домик в лесу, и спецстоловая, и спецбольница, и машины. Нужно отметить приятное событие на полигоне? Можно послать самолет в Среднюю Азию за арбузами, дынями и виноградом. И генеральный секретарь после удачного испытания говорил главному конструктору:
— Посылайте по всем столицам союзных республик за продуктами, вином, водкой, пивом, коньяком, чтобы было все на все вкусы. И закатите там от имени правительства такой банкет, какого еще свет не видывал.
Конструкторам постоянно напоминали:
— Вам все дали, что вы просили. Думаю, что вам отдали бы даже коней с Большого театра, если бы попросили. Теперь вы давайте.
Как только разработка приобретала статус особой важности, для нее открывалось ничем не ограниченное финансирование, на которое, как мухи на мед, слетались желающие откусить от казенного пирога. Поэтому ракеты и прочая техника получались буквально золотыми, разорительными для страны.
Но нравы в среде создателей оружия были жесткие.
Конструкторы не любили конкурентов, не любили делиться «сено-соломой» — так они между собой называли ордена и прочие знаки отличия.
Григорий Кисунько, главный конструктор противоракетных систем, вспоминал, как его зазвал к себе в машину сам Сергей Королев и зло спросил:
— До каких пор мы будем терпеть этого бандита?
«Бандитом» был столь же знаменитый конструктор, к которому в тот момент повернулась лицом фортуна, потому что он благоразумно взял на работу сына вождя партии и народа.
Дети многих членов политбюро предпочитали работать в военно-промышленнком комплексе.
Николай Дмитриевич Устинов строил боевые лазеры на гусеничном ходу, Револий Михайлович Суслов, генерал-майор, возглавлял закрытый Центральный научно-исследовательский институт радиоэлектронных систем. Сын Шелеста Виталий Петрович стал на Украине членом-корреспондентом Академии наук и директором Института теоретической физики, созданного специально для него. Но карьеры сыновей обычно заканчивались с уходом отцов на пенсию.
Григорий Кисунько вспоминал один проект противоракетной обороны, который обречен был на провал с самого начала. Но в ЦК его одобрили, запустили. Когда деньги уже были потрачены, выяснилось: пустышка. Проект под названием «Даль» рухнул. Но шустрые ребята решили использовать списанную партию опытных ракет «для дезинформации вероятного противника». Ракеты возили по Красной площади во время парадов в сопровождении дикторского текста: «Высокоскоростные перехватчики воздушно-космических целей».
«Думаю, — пишет Кисунько, — что эта туфта вряд ли могла ввести в заблуждение зарубежных специалистов. Но Пентагон, скорее всего, использовал эту демонстрацию для того, чтобы получить дополнительные деньги на свою систему противоракетной обороны. В этом смысле два ВПК, как могли, помогали друг другу…»
Договариваться об ограничении и сокращении ядерного оружия было невероятно сложным делом. Военные — и советские, и американские — противились любым ограничениям и обвиняли своих дипломатов в том, что они позволили другой стороне подписать документ на выгодных для нее условиях.
Заместитель министра иностранных дел Владимир Семенович Семенов рассказывал в узком кругу, как он приступал к переговорам с американцами на ядерные темы.
Министр обороны Гречко на политбюро сказал, что сама идея соглашения с американцами преступна. И, обратившись к дипломату, добавил:
— Если Семенов намерен о чем-то договориться, то пусть сам решит, где он намерен сидеть — на Лубянке или на гауптвахте Московского военного округа.
Маршалы Гречко и Устинов и не подозревали, что нечто подобное говорили и в Вашингтоне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});