— Это правда, — согласился д'Артаньян, несколько приободренный словами Портоса. — В конце концов, если меня опять решат упрятать в Бастилию, я переоденусь странствующим монахом и отправлюсь с посохом в руке и котомкой за спиной в родные края. А оттуда рукой подать до Испании. Я доберусь туда, разыщу Арамиса, а он составит мне протекцию, выставив меня жертвой кардинал.
— Тысяча чертей! Надеюсь, вы шутите, д'Артаньян?! — вскричал Портос. Бросьте и думать об этом. Я уверен, что король не позволит кардиналу…
При этих словах г-н де Тревиль и граф де Ла Фер переглянулись. Обоим было понятно, что после полного поражения своих врагов кардинал сделался неограниченным властителем Франции и теперь в его воле позволять или не позволять что-либо кому бы то ни было, включая и короля.
Потянулись дни тревожного ожидания. На третий, вернувшись в свою палатку незадолго до отбоя, друзья обнаружили странное послание, запечатанное красивой печатью зеленого воска, на которой был вытиснен какой-то знак, видимо, с помощью перстня.
— Что бы это значило?! — спросил д'Артаньян.
— Это значит, что вы получили письмо, — ответил Атос.
— Но тут не указан адресат! Письмо в равной степени может предназначаться любому из нас.
— Единственный способ узнать это — вскрыть конверт.
Тем более что адреса действительно нет.
— Но что, если письмо попало к нам по ошибке? — спросил осторожный д'Артаньян. — И предназначено постороннему лицу. Мы совершим нескромный поступок.
— Мне кажется, я знаю, чей это перстень, — проговорил Атос. — Думаю, письмо попало по адресу.
И он сломал изящную печать.
«…будьте в полночь у того места, куда мы прибыли в день битвы», значилось в послании.
— Это Арамис! — вырвалось у д'Артаньяна несколько громче, чем следовало.
— Правильно, это письмо Арамиса! — воскликнул Портос.
— Узнаю нашего осторожного аббата, если бы послание прочел кто-то посторонний, он все равно ничего не сумел бы понять!
— Мы оставили коней у тех деревьев на склоне холма, что в полумиле отсюда, — рассуждал тем временем Атос. — Арамис все рассчитал верно, там сейчас нет войск. Там нет даже караульных постов, ведь в них нет никакой надобности.
— Который час? — спросил д'Артаньян.
— Половина одиннадцатого. В лагере давно погасли огни.
— Невелика беда. В конце концов, мы с Портосом — люди невоенные и не обязаны строго соблюдать устав. Вы же — герой! Вам сейчас все можно.
— Вы преувеличиваете, Атос. Хотя нам сейчас и вправду не помешает наша популярность. Предлагаю выждать еще с полчаса и отправиться к месту встречи.
— Что мы скажем дозорным на аванпостах? Все же наше стремление покинуть лагерь глубокой ночью может вызвать подозрения!
— Пустяки, — пожал плечами Атос. — Я же говорю — вам поможет ваша слава, д'Артаньян. А мы не обязаны отчитываться перед первым встречным.
— До холма почти полмили. — напомнил д'Артаньян. — В темноте путь отнимет значительно больше времени. Идемте же!
Они покинули палатку и направились к аванпостам. В лагере их пару раз окликнули часовые, но достаточно было друзьям назвать себя, даже не произнося пароля, который, разумеется, был им прекрасно известен, как их радостно приветствовали и беспрепятственно пропускали дальше.
Однако на границе лагеря в дозоре стояли более бдительные стражи. Командир пикета осведомился у них о причине, по которой мушкетеры хотят покинуть расположение войск после отбоя. Тогда гасконец взял офицера под руку и отвел его в сторону.
— Видите вы вон того плечистого господина? — спросил он шепотом.
— Кажется, это господин дю Валлон? — произнес тот.
— Тс-с! Он не хочет, чтобы его узнали!
— Но в чем причина?
— Вам, наверное, неизвестно, что дю Валлон — завзятый сердцеед.
— Ну, об этом можно догадаться. Весьма импозантный господин!
— Вот именно. Теперь вы сами понимаете…
— Кажется, начинаю понимать… Очевидно, какая-то дама назначила господину дю Баллону свидание…
— И он не хочет компрометировать ее.
— Но вы…
— Для нас он делает исключение, нас связывает давняя дружба. Кроме того, у дамы есть братья. Очень буйного нрава! Кто знает, что могло прийти им в голову, если они пронюхали о свидании… Понимаете? Мы обеспечиваем тыл!
— Теперь мне все ясно, господин д'Артаньян. Мы сделаем вид, что не заметили вас…
— А мы — вас!
Друзья зашагали в темноту, а дозорные, по команде своего начальника, отвернулись в сторону и направились своей дорогой.
— Что такое вы сказали ему, д'Артаньян? — с любопытством осведомился Портос.
— Я просто велел ему оставить нас в покое и не задавать лишних вопросов, — отвечал гасконец.
— И он сразу подчинился вам?!
— Ну разумеется! А что ему оставалось. Атос прав: слава — полезная штука, — отвечал д'Артаньян как ни в чем не бывало.
И трое друзей продолжили свой путь в кромешной темноте. Одни лишь звезды светили им. Одна лишь дружба указывала им дорогу.
— Где-то здесь, — проговорил Атос, останавливаясь у группы деревьев.
— Да-да, я узнаю эти деревья! — отозвался Портос. — Именно одно из них я и выломал потом, когда мы атаковали неприятеля.
— Тише! — перебил их д'Артаньян. — За деревьями кто-то есть.
— Во всяком случае, там есть лошадь, она всхрапнула, — прошептал Атос, прислушавшись.
— А вот и всадник! — раздалось из темноты, и перед ними возникла темная фигура, которую они тотчас же узнали.
— Арамис! Наш аббат! Друг мой! — хором воскликнули мушкетеры и три голоса слились в один.
Арамис подошел, и они обнялись.
— Значит, письмо отыскало вас. Признаться, я в атом был не совсем уверен, — сказал он.
— Мы обнаружили его в палатке два часа назад! Но как вам удалось передать его?!
Вместо ответа Арамис только загадочно улыбнулся, давая понять, что это не его секрет.
— Давайте лучше поговорим о вас, д'Артаньян, — предложил Арамис. — Не мог же я уехать, не попрощавшись и вдобавок томимый неизвестностью. Все ли устроилось благополучно? Сменил ли кардинал гнев на милость?
— Право, не знаю, — отвечал растроганный д'Артаньян. — Но господин де Тревиль обещал похлопотать за меня перед королем.
Арамис только вздохнул:
— Значит, еще ничего не известно?
— Увы, нет.
— Послушайте, д'Артаньян! А не отправиться ли вам со мной? — с неожиданной горячностью произнес Арамис. — Кто может поручиться в том, что кардиналу не вздумается снова упрятать вас в Бастилию!
Мушкетер сжал руку Арамиса. Они постояли молча.