Сфенеклу и новгородцам, ещё раз проверить готовность сооруженных по чертежам Тальца машин. Анастасий занялся приготовлением снадобий (заутра они многим понадобятся), ханы Органа удалились в свои шатры: за время похода в горный край оба брата успели соскучиться по поджидавшим их возле Саркела семьям. Неждану стало неуютно. Свою семью он потерял, так и не обретя.
***
Заутра войска двинулись на штурм, и к вечеру соколиное знамя развевалось над башней детинца. Какой ценой досталась победа, Неждан не взялся бы сказать. Наверное, все-таки меньшей, чем следовало ожидать, глядя на неприступные стены твердыни. В его тысяче убитых оказалось около сотни и еще человек триста получили различные раны. У побратима среди его руссов вышло и того меньше. Недаром к штурму целых полгода готовились: строили осадные машины, донимали царя Иосифа и его людей осадой, досконально изучали план крепости и её окрестности, выбирали день. Вот только для тех, кто потерял в этом бою близких или сам получил тяжкое увечье, рассуждения и подсчеты служили слабым утешеньем. Пройти весь путь по Итилю, уцелеть в битве, преодолеть каменные твердыни Кавкасийских гор, страну, где по представлениям древних уже начинается иной мир, испить шеломом Дона, и лишь для того, чтобы у порога победы найти вражеский меч. Неждан их понимал.
Сам он не получил в этом бою ни единой царапины, а ведь он одним из первых поднялся на стены и первым вошел в башню детинца. Чему удивляться. Одетый серой шерстью, грозный первопредок хранил его, помогая вершить месть. Родство, от которого он отрекся, вновь настигло его, и Неждан этому не противился. В самом деле, кому еще мстить за отца, как не сыну, кому взыскивать за кровавые деяния, свершенные более ста лет назад эль-арсиями в крепости на правом берегу, как не последнему воину в роду. Вероятно, души защитников правобережной твердыни, бродившие неподалеку, согрело пламя пожара, поднявшегося над Саркелом, порадовало зрелище безумного прыжка в бездну, которым царь Иосиф закончил свою земную жизнь, и они сумели, наконец, обрести покой.
Почтя хазарских предков кровавым подношением, Неждан почувствовал, как его растерзанная душа вновь обретает целостность. Ашина волк уходил вслед за своими потомками, и вместе с ним покидал Неждана серый Кум. Давно вступивший в пору зрелости волк несколько дней назад услышал зов подруги, и вот теперь зеленоглазая невеста уводила его в степь. Волки хранят верность избраннице всю свою жизнь. Что ж, видно, такова и его, Неждана, судьба. Ох, Всеслава, Всеславушка, и блаженство в райских кущах променял бы на одну весточку о тебе. Да только, видно, не суждено им встречи ни в этом мире, ни в ином, и омытый его кровью локон девичьих волос, вынутый из пронзенной стрелой ладанки, — всё, что осталось от их любви.
— Вот ты где!
Сначала наверх по обледенелому откосу взбежал пятнистый Малик, следом поднялся перешедший по льду Дон побратим.
— А я смотрю: ни в крепости его нет, ни в лагере не видно. Хорошо, матушка надоумила, где тебя искать.
— От взора госпожи Парсбит не укроется никакая мелочь, — улыбнулся Неждан. — Да что я в твоем Киеве не видал? — недоуменно пожал он плечами, когда услышал, что Хельги предлагает вместе ехать вестниками победы.
— Можно подумать, я тебя Град смотреть зову! — с усмешкой хлопнул его по плечу русс.
Он ненадолго замолчал, и в его переливчатых глазах появилась теплота:
— Муравушка, голубка, обещала, что первенца до моего возвращения в Божий Храм не понесёт. Так вот мы с ней хотели тебя крестным позвать. Пойдешь?
— Отчего не пойти, — Неждан с трудом подавил вздох.
***
Поднимаясь по крутому всходу в терем светлейшей Ольги, Неждан ощущал не то что страх, но некоторую робость напополам с любопытством: уж больно много он сызмальства слышал о русской властительнице всяких былей и небылиц. Вятшие мужи в Корьдно, заводя о ней разговор, переходили на уважительный полушёпот, чтобы не накликать невзначай лиха на свой край, а русские воеводы, кроме христиан, для которых православная княгиня служила путеводным маяком во мраке язычества, и вовсе предпочитали молчать, дабы избежать её или княжеского гнева.
Склонившись в почтительном поклоне, Неждан исподволь разглядывал статную фигуру, едва намеченную под жёсткой византийской парчой, и пытался отделить правду от выдумки. Разум постигал далеко не всё, отказываясь верить. Неужто эта хрупкая сухощавая женщина управляла огромной землёй, да так, что ее побаивался сам грозный сокол Святослав? Неужто эти уже увядшие, но и прежде не отличавшиеся правильностью черты воспламенили самого ромейского цезаря, да так, что он, забыв обо всём, предложил архонтессе руссов тиару императрицы? Неужто окруженные лучиками морщинок, чуть насмешливо, но доброжелательно улыбающиеся губы отдавали страшные приказы о мести, а синие проницательные глаза, с любовью устремленные на троих внучат, пылали ненавистью?
Как и предполагал побратим, известие о разгроме хазар не произвело на старую княгиню почти никакого впечатления:
— Ну, наконец-то! — только и сказала она, точно речь шла о взыскании полузабытого долга или об окончании постройки клети для зерна. — Может, хоть теперь мой князюшка делами своей земли займется. Накопилось уже. Мне, старой, всё везти невмочь!
Она глянула на Хельги и досадливо махнула рукой.
— Да ладно, уж, тысяцкий, не прячь глаза. Знаю, что не займется. С хазарами разделаться не успел, теперь ему дунайских болгар подавай. Никакого угомону на чадо неразумное нет! И розгой не поучишь! Поздно учить!
Она замолчала и несколько раз прошлась по горнице взад-вперёд, сильно и даже нарочито опираясь на резной, изукрашенный и, наверно, не очень-то лёгкий княжеский посох, потом её синие глаза неожиданно весело и даже лукаво заискрились.
— Ты, воевода, верно, хочешь поведать о славных деяниях, которые вы все там совершили. Знаю, трудов вы претерпели немало, не всем Господь даровал возможность вернуться домой. Говорить ты умеешь красно, даже песню и, небось, не одну успел сложить. Да только о половине ваших подвигов я уже слыхала, а что до остальных, завтра на пиру боярам да вятшим мужам и расскажешь. А нынче устал, верно, с дороги, да и дома тебя ждут не дождутся, новостями поделиться хотят. Только не спрашивай, в каком доме, — добавила она, прилагая немалые усилия, чтобы задорно, по-девчоночьи не рассмеяться.
Знающий ответ на любой вопрос умница Хельги, который безуспешно пытался скрыть изумление, выглядел действительно забавно.
— Аль, скитаясь по чужим землям, совсем забыл, где находится родительский очаг?
Оказывается, Мурава-краса пожелала, чтобы их первенец, наследник славного и древнего рода, увидел свет в доме дедов. Поэтому киевские мастера в благодарность за возвращенных её усилиями живыми братьев, отцов и сыновей меньше чем