— Уходи, — велела она Яке. — Уходи куда подальше и больше не возвращайся.
Юноша стоял как громом пораженный:
— Но…
— Ты не можешь сказать мне ни единого слова, которому бы я поверила, — продолжала девушка. — Наша совместная жизнь не принесет тебе счастья.
— Это неправда.
— Правда, и ты сам это знаешь, — сказала Меральда. — У нас был один миг, и я сохраню память о нем на всю жизнь. Но в следующий миг мне открылась вся правда. В твоей жизни нет места ни мне, ни ребенку. И никогда не будет. — Ей хотелось сказать, что ему полезно было бы сперва повзрослеть, но он вряд ли стал бы слушать.
— Ты думаешь, что я буду спокойно стоять в стороне и смотреть, как лорд Ферингал…
Меральда зажала уши и покачала головой.
— Каждое твое слово только портит добрые воспоминания о тебе. Я тебя вижу почти насквозь.
— Я был дураком, — взмолился Яка.
— Им и остаешься, —безжалостно заключила Меральда. Потом повернулась я пошла прочь.
Яка окликнул ее, и Меральде было больно слышать его голос, но девушка не обернулась, не позволяя себе ни на мгновение забыть, каков он на самом деле, этот мальчишка. Потом она побежала и уже не останавливалась до самого дома.
В доме горела единственная свеча. Родители и Тори уже спали, к счастью, поскольку она была не в состоянии ни с кем разговаривать. Меральда наконец-то справилась со своими чувствами к Яке, смирилась с потерей. Она старалась думать о той единственной прекрасной ночи, а не о том, что ей открылось позже. И она действительно хотела, чтобы Яка больше не появлялся на ее пути.
Меральда прекрасно понимала, что сейчас нужно думать о другом. Ждать до осеннего равноденствия нельзя, но совершенно ясно, что ей не удастся уговорить лорда Ферингала, не говоря уж о Присцилле и Темигасте, приблизить дату свадьбы.
Тут ее посетила одна мысль, и она решила, что в этом, быть может, и не будет необходимости. Сплетники простят им, если станет очевидно, что они были близки до свадьбы. В Аукни было полно «семимесячных» детей.
Лежа без сна в темноте, Меральда улыбнулась собственным мыслям, решив, что будет делать. Она постарается вскоре снова соблазнить Ферингала. Девушка уже достаточно хорошо понимала, что одним жестом или поцелуем она может раздуть в нем пламя, с которым он не сможет совладать.
Но ее улыбка быстро поблекла. Ей неприятно было думать обо всем этом. Если ее замысел удастся, Ферингал будет уверен, что ребенок от него, а разве можно придумать боле гнусную ложь и для него, и для малыша?
Она почувствовала отвращение к самой себе, но вдруг в соседней комнате закашлялась мать. И Меральда больше не сожалела.
Глава 18
ПЕРВЫЙ ОПЫТ
— А вот и первые клиенты, — объявил Морик.
Они с Вульфгаром стояли на высоком утесе над перевалом в Долину Ледяного Ветра. По дороге довольно резво катились два фургона, направляясь к просвету между горами.
— Путешественники или торговцы? — неуверенно спросил Вульфгар,
— Торговцы, да с неплохим грузом, — ответил его товарищ. — Это можно определить по тому, как они едут, а поскольку у них нет охраны, грех не наведаться к ним.
Вульфгару казалось нелепым, что состоятельные торговцы предприняли такой опасный переход без охраны, но говорить этого Морику не стал. Когда он в последний раз покидал Долину вместе с друзьями, они повстречались с торговцами, путешествовавшими только с одной повозкой, на которых мог напасть кто угодно.
— Удивлен? — спросил Морик, заметив выражение лица друга.
— Меня всегда удивляют идиоты, — ответил Вульфгар.
— Они не могут оплатить охрану, — пояснил Морик. — Из тех, кто направляется в Долину Ледяного Ветра, мало кто, может себе это позволить, а те, кто может, предпочитают более безопасный путь через западный перевал. А это мелкие купчишки, торгующие всякой ерундой. По большей части они полагаются на удачу или на то, что найдутся всадники, готовые сопроводить их на ту сторону.
— Что-то слишком просто выходит.
— Да так оно и есть! — восторженно воскликнул Морик. — Ты же понимаешь, мы только окажем услугу этому каравану. — Но Вульфгара это не убедило. — Да ты сам подумай, — гнул свое Морик. — Если бы мы не порешили великанов, на этих торговцев сейчас уже сыпался бы град камней. Они бы лишились не только состояния, с них бы содрали кожу и сварили в котле. — Он осклабился. — Так что не дрейфь, дружище, Нам ведь нужны только деньги, а это справедливая плата за проделанную нами работу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как ни странно, на Вульфгара это возымело действие. В этом смысле то, о чем говорил сейчас Морик, почти не отличалось от того, что они проделывали с Дзиртом и остальными в течение многих лет — наводили порядок в диких землях. Разница заключалась в том, что раньше он никогда не ждал за это вознаграждения.
— Проще всего будет дать им понять, на что мы способны, но всерьез ввязываться не стоит, — излагал Морик. — Потребуем налог за наш труд — припасы и немного золота, пожалуй, а потом отпустим их подобру-поздорову. Хотя вполне могли бы перебить их всех — хорошая добыча, если все провернуть по-умному. Две повозки, а свидетелей — никого, — Однако, заметив, какое у варвара лицо, он перестал улыбаться. — Ладно, только налог, и все, — уступил Морик. — Справедливая плата за наш нелегкий труд.
Варвару и это не слишком нравилось, но он все же кивнул, соглашаясь.
* * *
Он выбрал часть тропы, густо усыпанную камнями, где возницы поневоле должны были замедлить ход, если не хотели потерять колесо или лошадь. Слева от дороги росло единственное дерево, у которого и должен был стоять Вульфгар, пока не потребуется его вмешательство, если до этого вообще дойдет дело.
Морик же поджидал повозки прямо на дороге.
— Приветствую! — выкрикнул он, высоко поднимая руки. Увидев рядом с возницей человека с довольно большим арбалетом, наведенным в его сторону, Бродяга слегка занервничал, однако отступить уже не мог, потому что телегу нужно было остановить в определенном месте на дороге.
— Прочь с пути, или я тебя пристрелю! — прокричал стрелок.
Морик, не отвечая, поднял с земли и показал громадную голову убитого великана.
— Лучше этого не делать, — ответил он.
Повозка резко остановилась, вынудив остановиться и вторую.
Морик ногой выдвинул из-за камня другую голову, чуть не вывихнув себе при этом колено:
— Рад известить вас, что путь теперь безопасен.
— Тогда уйди с дороги, — обратился к нему возница первой повозки, — а то он выстрелит, а я тебя перееду.
Морик усмехнулся и показал третью голову. Несмотря на то, что торговцы держались уверенно, он понял, что устроенное им представление несколько припугнуло их. Нельзя так просто проехать мимо человека, одолевшего трех великанов.
— Мы с друзьями трудились всю неделю, чтобы сделать эту тропу безопасной, — сказал он.
— Какие друзья?
— А вы думаете, я один управился? — смеясь, спросил Морик. — Вы мне льстите. Нет, мне помогало множество друзей. — И он бросил взгляд на осыпь над дорогой, словно бы воздавая должное многочисленным «друзьям». — Простите, они застенчивы.
— Езжай давай! — крикнул кто-то изнутри повозки, и возница с арбалетчиком переглянулись.
— Твои друзья таятся, как разбойники! — прокричал возница Морику. — А ну прочь с дороги!
— Разбойники? — словно не веря собственным ушам, переспросил Морик. — Да вас бы уже забили камнями, если бы не мы.
Дверца повозки приоткрылась, и оттуда выглянул пожилой человек.
— Ты требуешь платы за свою работу? — спросил он.
Большинство торговцев в северных землях хорошо знали подобные уловки.
— «Требую» звучит как-то нехорошо, — ответил Морик.
— Ты играешь в нехорошую игру, гадкий воришка, — отозвался торговец.
Морик сузил глаза и демонстративно поглядел на головы великанов.
— Ну ладно, — уступил торговец. — Какова же цена твоего геройства?