Донован выбрел из воды и устало, разбито опустился на песок.
— А я, признаться… — Он скрипнул зубами и перевернулся ничком. — Забыл я обо всем, Ратмир.
Ратмир вздохнул и сел рядом с ним.
Вот и все, с болью подумал Донован. Где ты, мой солнечный зайчик?
Айя выскочила из воды и прямо так, мокрым холодным лягушонком, прыгнула ему на спину.
— Чего ты меня не догонял?
Донован обернулся, поднял ее на руки и встал. Через силу улыбнулся.
— Да так… Нам пора в Город.
— Ну вот, — Айя насупилась и исподлобья посмотрела на Ратмира. — Будто мы среди дня не можем туда поехать…
— Надо, — сказал Донован и опустил ее на песок. — Понимаешь, надо. — Он вздохнул. — Сбегай, пожалуйста, принеси мне одежду.
Айя выскользнула у него из рук и медленно, всем своим видом выражая недовольство, направилась в Деревню. Она поминутно останавливалась, оглядывалась на Донована, в надежде, что, может быть, он все-таки махнет рукой на этот Город и позовет ее назад. Вид у нее было очень обиженный.
Иди, молча кивнул Донован и отвернулся.
Ратмир посмотрел на Донована, достал из кармана брюк тюбик депилата и аккуратно надрезал его.
— Возьми, побрейся, — сказал он, протягивая тюбик.
Донован молча взял тюбик и, глядя в воду себе под ноги, как в зеркало, снял с лица ржавую щетину. Обмыв лицо, он обернулся, чтобы отдать тюбик Ратмиру, но вместо него прямо перед собой увидел запыхавшуюся, раскрасневшуюся Айю. Ком одежды лежал тут же, на песке, а она стояла рядом, глубоко, с надрывом, дыша, и протягивала ему полотенце. Видно, пулей назад летела.
Он улыбнулся.
— Спасибо, кроха, — поблагодарил он и взял полотенце. Айя расцвела.
— Только сперва меня. Дылда! — крикнула она громко и требовательно. — Сперва меня…
Донован усмехнулся. Обмотав полотенце вокруг шеи, чтобы не мешало, он схватил ее в охапку и с силой зашвырнул в Лагуну. Айя завизжала, задрыгала в воздухе ногами, плюхнулась в воду и сразу же, как ошпаренная, выскочила на берег. Донован поймал ее, укутал в полотенце, как в простыню, стал растирать, а у нее глаза от удовольствия стали масляными, превратились в щелочки, и она даже похрюкивала.
— А теперь, — сказал Донован и легонько шлепнул ее, — шагом марш в машину.
Айя отпрыгнула в сторону и обиженно стала пятиться к «богомолу». Губы она нарочито надула, как две оладьи, но в глазах прыгали смешливые бесики.
— Бесстыдник ты. Дылда, — проговорила она. — Рад, что здоровый вымахал, — знаешь, что сдачи не дам…
Она явно подзадоривала его, чтобы он сыграл с ней в догонялки. Но Донован игры не принял. Он молча оделся и пошел к «богомолу».
— Залезай, — приказал он Айе, и она беспрекословно подчинилась. Подошел Ратмир.
— Ну что, поехали? — спросил он.
— Поехали, — буркнул Донован и, пропустив Ратмира вперед, рывком забросил тело в кабину.
Феликс уже сидел в водительском кресле. Он обернулся, кивком поздоровался с Донованом.
— Шлем застегни, — подсказал он и тронул машину с места.
…На этот раз они въехали в Город с северной окраины. Город начинался сразу же, вырастая из песка дымными развалинами. Здесь, с краю, дома были более целыми, еще похожими на дома, с золотым песочным оттенком.
На одном из перекрестков Айя задергала Донована за рукав.
— Смотри, смотри! — указала она пальцем. — Чучело!
На втором этаже дома стоял застывший кибер. Руками он держал огромный блок стены с проемом окна. Видно, хотел его поставить, но в это время для него прекратили подачу энергии.
Атлант, подумал Донован, и ему страшно захотелось увидеть Кирша и посмотреть ему в глаза.
Вход в лабиринт был загорожен гусеничным краулером, и если бы не Айя, они навряд ли отыскали бы его. Протиснувшись между краулером и стеной, они увидели огромную дыру, всю закопченную; из полуобвалившихся стен крючьями торчала арматура, а откуда-то с потолка сочился ручеек и, журча, убегал в темноту. Из провала тянуло промозглой сыростью, ржавым металлом и гнилой, мертвой биоэлектроникой.
Ратмир принюхался, поплямкал губами, словно пробуя воздух на вкус.
— Не нравится мне все это…
Айя передернула плечами.
— Он тут, — сказала она. — Только тут ходов много, запутаться можно и не просто так, а надолго. Кирш говорил, что неделю можно ходить-ходить, а может быть, даже и больше, и выхода не найти.
— Да, окопался, — проговорил Феликс, с интересом осматриваясь по сторонам, и прицокнул языком.
Ратмир бросил на него быстрый взгляд, но ничего не сказал.
— Ты знаешь, как его здесь найти? — спросил он Айю.
— Нет, — Айя помотала головой. — Он меня сюда не водил. Говорил, нельзя, я заплутаюсь, а он потом не найдет. Но это все враки, конечно, я бы нашла дорогу назад, но он сюда вообще никого не водил.
— Жаль, — вздохнул Ратмир. Он повернулся лицом ко всем. Значит, так. Феликс, останешься в машине. А мы с Донованом спустимся в лабиринт. Никаких действий до нашего возвращения не предпринимать.
— Хорошо, — недовольно буркнул Феликс и, протиснувшись между краулером и стеной, зашагал в сторону оставленного «богомола».
Ратмир проводил его взглядом, затем кивнул Доновану:
— Идем.
И стал быстро спускаться в провал по каменному крошеву. На полдороге он остановился и глухо, как из бочки, сказал:
— Айю оставь. Ни к чему ей туда.
Донован посмотрел на Айю, улыбнулся и развел руками. Что поделаешь, нужно подчиняться. Он спустился вслед за Ратмиром и в конце провала оглянулся. Айя стояла боком к нему, черная фигурка на светлом пятне входа, и обиженно сколупывала со стены штукатурку. В лабиринт она не глядела.
Ничего, сказал про себя Донован. Ты не расстраивайся. Он сейчас на самом деле прав. Незачем тебе туда.
Ратмир тронул его за плечо.
— Здесь мы разделимся. Пойдешь прямо, а я — налево. Встреча здесь же, через два часа. Ты хорошо ориентируешься?
Донован пожал плечами.
— Если стены здесь не двигаются…
Ратмир сдержанно улыбнулся.
— Тогда — до встречи, — сказал он, кивнул и сразу же исчез за поворотом. Там он включил фонарь, и было видно, как по стенам, все удаляясь под гулкий звук шагов, бегают блеклые отблески.
— До встречи… — сказал ему вслед Донован, еще раз оглянулся на Айю и пошел в другую сторону.
Коридор, в который он свернул, был тускло освещен унылым грязно-красным светом, и от этого все вокруг казалось серым и угрюмым, как в туманную лунную ночь. Донован шел неторопливо, прислушиваясь, запоминая дорогу, но фонарь не включал. В лабиринте было сыро и затхло, во рту ощущался оскомный привкус ржавого железа и вообще весь этот полумрак, это запустение, шелушащиеся штукатуркой стены, кучи седого хлама, битый пластик и гнилая слизь, распластавшаяся коричневыми скользкими лужами по полу, источали тревогу и полную безысходность. Как тут можно жить? Кирш, до чего же нужно опуститься, чтобы тут жить? Ведь это нора, грязная, запущенная, захламленная нора, где могут жить лишь какие-то нечистоплотные твари, но не люди… Логово.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});