10 июня, вторая половина дня. Очень интересное свидание с генералом Вейганом. Я заявил ему, что, отозвав его из Сирии, я отнюдь не желал показать своего нерасположения к нему, но лишь хотел воздать должное генералу Сарайлю за ту роль, которую он сыграл в победе на Марне и в Восточной экспедиции. Вейган изложил мне свой взгляд на то, как будет обеспечена безопасность Франции в 1934 году.
Визит германского посла. Он сообщил мне следующие цифры: выплата загранице процентов по государственным и частным займам достигает полутора миллиардов золотых марок, в то время как в 1932 году доходы от расширения экспорта составили лишь 1200 миллионов. Следовательно, дефицит в 300 миллионов может быть пополнен лишь при наличии доверия. Иначе необходимо прибегнуть к мораторию. Он предполагает рассмотреть на дальнейших заседаниях конференции следующие вопросы: стабилизация валюты, приспособление долгов к золотому и товарному исчислению, меры для регулирования валютных ограничений.
11 июня. Заявления Жермен Мартена вызвали волнение, которое нашло выражение в кампании, поднятой в печати, и в статье Леона Блюма в «Попюлер» против бюджетной дефляции, а также в падении курса на бирже. Поистине оружие министров – молчание.
Я ознакомился с бумагами капитана фон Папена, военного атташе в Вашингтоне во время последней войны; эти бумаги были захвачены в Фалмуте Британским адмиралтейством. Воспроизведение чеков превращает эти документы в подлинный альбом (Miscellaneous, № 6 (1916). Selection from papers found in the possession of Captain Von Papen, London, 1916 (Cd., 8174). Были представлены обеим палатам парламента в феврале 1916 года). Я нашел случай показать эти документы генералу Першингу; они его очень развлекли, так как чеки выписаны на банк, председателем которого он стал. Энар, столь ратовавший в свое время за франко-германское сближение, теперь усиленно предостерегает нас против Папена и Шлейхера. Он требует, чтобы мы держались с ними «сухо, корректно и холодно». По его мнению, Папен – «мошенник и фанатик», а Шлейхер – «солдафон». Бизо настаивал на преимуществах соглашения с Англией относительно финансовой акции в Европе.
9 июня 1932 года Флёрио писал мне из Лондона:
«Я позволю себе изложить вам свое личное мнение о нашей позиции в отношении англичан накануне ваших бесед с г-ном Макдональдом и Лозаннской конференции.
Ваш приход к власти вызвал у англичан чрезмерные надежды на возможность склонить французское правительство принять их тезис о немецких репарациях, и возможно, что в Париже в свою очередь возникли надежды добиться согласия англичан с нашей точкой зрения. На самом деле обе стороны занимают совершенно определенные позиции. Говоря об англичанах, нужно признать, что здесь не скрывают желания отмены репараций и надеются добиться нашего согласия на эту меру, как мне это высказал сэр Джон Саймон во время нашей беседы в прошлый понедельник 6 июня. Он был поражен моим категорическим заявлением, что ни вы и никакой другой министр не смогли бы в настоящее время согласиться на отмену германских репараций без всяких условий.
С тех пор казначейство воздействовало в этом же смысле на г-на Рюэфа, финансового атташе. Очевидно, что в обоих случаях подготавливаются к переговорам с вами, защищая и укрепляя позицию, которую с некоторых пор проповедуют в своих выступлениях английские министры.
Эта позиция объясняется несколькими причинами: главное намерение англичан – отказаться от достигнутого (как они сделали, например, в Китае) при наличии существующих трудностей и исходя из английских интересов, противных прежнему положению вещей; нажим кредиторов (краткосрочные кредиты) в Германии; беспокойство (главным образом казначейства) по поводу бремени военных долгов Соединенным Штатам, от которых, как полагают, будет легче освободиться, если в Европе будет ликвидирован вопрос о репарациях, и, наконец, мировое экономическое положение.
Мое сугубо личное мнение, что экономический кризис, усиливающийся с каждым днем, делает весьма сомнительным возобновление репарационных платежей, даже сведенных к минимуму. Однако простой и безусловный отказ от них противоречил бы международным приличиям и общим интересам. Надо дать времени совершить свое дело и позволить нам следовать за эволюцией, приостановить или направлять которую у нас нет средств. Я не приводил англичанам общих соображений подобного рода, так как они их не понимают. Я главным образом отстаивал перед сэром Джоном Саймоном занятую вами позицию как факт, с которым надо было считаться.
Затем я рекомендовал ему поиски временных решений, напомнив о конъюнктурной политике, которой так долго придерживалась Англия; мы даже обменялись по этому поводу личными записками; приложенная здесь копия телеграммы покажет вам, как сдержанно отнесся сэр Джон Саймон к этим предложениям. Он не отвергает их, и я думаю, что в конечном счете, повоевав и поспорив, вы придете к чему-то среднему по вопросу о репарациях.
Позвольте заметить вам, что в этой общей дискуссии побочные вопросы не будут играть важной роли и что мы не добьемся отказа англичан от полной отмены германских репараций, уступив им в вопросе Австрии. Подобная уступка в настоящий момент создаст у них впечатление, что мы слабы, и они потребуют еще большего; эти люди из британского казначейства упорно торгуются, и наилучший способ вести с ними переговоры – это обсуждать вопросы объективно, после внимательного изучения затронутых вопросов.
Я констатировал у сэра Джона Саймона странное желание помочь германскому правительству Папена, несмотря на его происхождение и авторитарные принципы. Это желание разделяет также Макдональд. Это еще одно подтверждение стремления англичан идти по линии наименьшего сопротивления. Г-н фон Нейрат держался со мной очень миролюбиво; он склонен признать желательность временных решений, но, конечно, не стал расхолаживать англичан относительно их плана отмены репараций».
11 июня. Японский посол сообщил мне, что в вопросах разоружения его страна будет поддерживать Францию. Турецкий посол жаловался на осложнения, мешающие установлению отношений между его страной и нашей: задетое самолюбие, недостаточное внимание к Турции в дунайских делах.
11 июня. Макдональд и сэр Джон Саймон прибыли на Северный вокзал в 17 часов 40 минут. Публика оказала им радушный прием, раздавались выкрики: «Да здравствует мир!» Чай в английском посольстве. Затем до 20 часов 15 минут предварительная беседа в самом дружеском тоне.
Макдональд изложил мне свою точку зрения; ему бы хотелось заключить между Англией и Францией прелиминарное соглашение, подобное соглашению 1924 года. Нужно о многом позабыть. Я со смехом прервал его: кто же заплатит за это? Он сторонник полной отмены репараций во имя восстановления европейской экономики; но с самого начала он заявляет и уточняет, что европейское соглашение до своей ратификации должно быть подчинено соглашению с Америкой. Нужно нечто большее, чем мораторий. С другой стороны, он склонен требовать от Германии обязательств, которые гарантировали бы приблизительно на 15 лет восточные границы. Таким образом, он устанавливает связь между Женевой и Лозанной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});