Отношения I-330 взрывают привычные для Д-503 представления о мире, рождают запретные мысли и желания. Бесстрастный прежде «нумер» вдруг обретает душу. И вот уже он совершает преступление против Единого Государства – не доносит в Бюро Хранителей на любимую женщину.
Д-503 все больше и больше влечет запретный и неведомый мир за Зеленой Стеной. В том мире человек сумел остаться человеком. В мире мефи любовь остается любовью, дружба – дружбой, верность – верностью. И желание отстоять справедливость продиктовано не приказом какого-то Благодетеля, а внутренней страстью каждого человека к свободе.
Поэтому-то схватка племени вольных людей с Единым Государством заканчивается отнюдь не в пользу последнего. Взорванная Зеленая Стена отступает, а владения Благодетеля сжимаются, подобно шагреневой коже.
Увы! Д-503 не суждено вдохнуть вольный воздух свободы. В результате изуверской медицинской операции он лишен способности фантазировать, превращен в «зомби», готового посылать новые «Интегралы» на завоевание космоса. Страшный финал...
Книга Евгения Замятина – это предостережение. К сожалению, многое из предсказанного писателем с пугающей точностью «сбылось» в советской действительности: репрессии, культ вождя, абсурдная идеология... И хочется, чтобы все эти атрибуты тоталитарного государства никогда не вернулись в нашу жизнь. Тогда и бунт человека против государства будет не нужен!
В. Хлебников
Велимир Хлебников – поэт крайностей
При жизни Хлебников был известен очень узкому кругу литераторов. После его трагической смерти круг этот несколько расширился. Тогда же началась своего рода канонизация Хлебникова как художника и мыслителя для избранных. Его сложные по форме и содержанию стихи до сих пор служат предметом споров и рассуждений литературных критиков.
Одни считают его грандиозным экспериментатором и создателем нового поэтического языка, который до конца сумеют постичь только в далеком будущем. Другие склонны думать, что его «новаторство» круто замешено на эстетическом жульничестве, духовном комедиантстве. Запад в XX веке прославился чисто техническими ухищрениями, и Хлебников, мол, не исключение. Называя имя Хлебникова, сразу вспоминают, что он придумал слово «летчик». Словом, информация о поэте дается такая, что трудно составить для себя какой-то более или менее определенный образ этого поэта. Тем более трудно нам, соотечественникам многих и многих великих поэтов с очень четкими поэтическими чертами. Сами великие поэты не могли уловить образа Хлебникова. А. Блок, например, писал: «Подозреваю, что значителен Хлебников...». Модернисты особенно поднимали на щит формально-экспериментаторское начало Хлебникова. Приведу одно из типичных стихотворений поэта в этом ключе:
О, рассмейтесь, смехачи!О, засмейтесь, смехачи!Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,О, засмейтесь усмеяльно!..
Поэт как бы ищет способ волшебного превращения одного русского слова в другое. Но он вовсе не старается нарушить законов русского словообразования, потому что исходит от корня «смех». Мне кажется, это нормальное словотворчество. В доказательство можно напомнить о существовании русских детских считалок, языческих заговоров. В них тоже на первый взгляд все лишено прямого смысла, но мы ощущаем какой-то таинственный смысл.
Если рассматривать его стихи с точки зрения поиска звукового образа, то мы найдем этот образ почти во всех его стихах. Например:
Бобэоби пелись губы.Вээоми пелись взоры.Пиээо пелись брови.Лиэээй – пелся облик.Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Поэт как бы сам себе доказывал безграничные возможности русского языка. Например, он писал стихи, которые можно читать наоборот – слева направо и справа налево:
Кони, топот, инок,Но не речь, а черен он.
Но был и другой Хлебников, который, к сожалению, до сих пор остается в тени. Это Хлебников – поэт мудрого зрения, благородных чувств:
Мне много ль надо? Коврига хлебаИ капля молока,Да это небо,Да эти облака!
Такого Хлебникова поймет и примет и настоящее, и будущее:
Беру в свидетели потомствоИ отдаленную звезду.
В одной строчке поэт способен выразить огромный исторический смысл, показать события резко, без тени морализаторства. Например, поэта потрясла весть о расстреле рабочих на Ленских золотых приисках в 1912 г., и он написал: «Вот Лена с глазами расстрела».
Проникновенно пишет он о гибели русской военной части во время первой мировой войны:
И к студеным одеждам привыкнувИ застынув мечтами о ней, Слушай.Смерть, пронзительно гикнув,Гонит тройку холодных коней...
Лик войны, холодный и страшный, взирает на нас из этих строк. Удивительные крайности умещались в Хлебникове. Но с годами заметно побеждало в нем классическое человеческое начало. Он стремился доискаться до правды, а не до «праязыка». Его путь можно назвать путем «блудного сына» русской поэзии к отчему дому. Путь был сложным, извилистым, полным различных тупиковых метаний. Но и время было непростое. Мне кажется, что Велимир Хлебников в будущем займет свое место в так называемом серебряном веке русской поэзии. Ведь сам Александр Блок писал о нем: «Подозреваю...» А Хлебников однажды заявил: «Родина сильнее смерти». И он – русский поэт Велимир Хлебников – навсегда останется с родиной.
И. Северянин
Мои размышления над строкой И. Северянина
Знакомясь с поэзией начала XX века, я открыл для себя имена новых, незнакомых мне поэтов. Но особое место в моем сердце заняло имя автора, чьи стихи своей дерзостью, уверенностью, иронией будоражили тогдашнюю публику. Литературный псевдоним этого гениального, на мой взгляд, человека – Игорь Северянин. Судьба его сложилась трагично. Любя Россию и будучи ее патриотом, волею судьбы поэт провел значительную часть жизни за ее пределами. Он умер непонятым. Спустя годы многие обнаружили, что слишком плохо знали его. Так кем же на самом деле был Игорь Северянин? Он был и мечтателем, постоянно разочаровывающимся в этом мире, и лириком, и «ироником»:
Ведь я лирический ироник:Ирония – вот мой канон.
Кстати, за смешивание в любых соотношениях лиризма и иронии Северянина достаточно сильно и часто критиковали, так как немногие могли различить, где у него была ирония, где лиризм, где высмеивание пошлости, а где сама пошлость. Этот талантливый поэт мог смело бросить вызов обществу, воспевая «ананасы в шампанском» и провозглашая себя гением:
Я, гений Игорь Северянин,Своей победой упоен:Я повсеградно оэкранен!Я повсесердно утвержден!
Но все это было только маской, за которой скрывалось совсем другое лицо. На самом деле в стихотворениях Северянина звучит тревога о людях, о судьбе России. «Упоение» победой в «Эпилоге» только поверхностное. В конце стихотворения есть такие строчки:
В ненастный день взойдет, как солнце,моя вселенская душа.
Это не очередная самопохвала автора, нет, этим он показывает не что иное, как «всемирность» своей души, поэт ощущает себя равным миру и не скрывает своего чувства.
Очень часто Игоря Северянина упрекали в пошлости, на что он ответил в стихотворении «Двусмысленная слава»:
Неразрешимые дилеммыЯ разрешал, презрев молву.Мои двусмысленные темы —Двусмысленны по существу.
Автор часто обращается к вопросу о добре и зле:
И в зле добро, и в добром злоба,Но нет ни добрых, нет ни злых.И правы все, и правы оба, —Их правоту поет мой стих.
Граница между правдой и неправдой не только зыбкая и неопределенная, эта граница – личностная. Главным критерием для Северянина является нравственность.
В своем творчестве он раскрывается как философ:
Жизнь человека одного —Дороже и прекрасней мира.Все для него, все для него —От мелкой мошки до тапира...
Этими строчками поэт-философ высказывает свою мысль о том, что человеческая жизнь дороже любых материальных ценностей, она превыше самого мира. Вершины славы поэт достиг в феврале 1918 года, когда его избрали «королем поэтов». По этому поводу Северянином было написано стихотворение «Рескрипт короля». Вскоре после этого «королю поэтов» пришлось уехать в Эстонию. Нахлынувшие исторические события заставляют его практически безвыездно жить в деревне. С этого периода начинается угасание творческой славы Игоря Северянина. Несмотря на то что он продолжает писать, его труды все меньше и меньше интересуют кого-либо. Люди вообще начинают забывать о поэзии, они не чувствуют надобности в ней. Народ постепенно утрачивает моральные ценности, и это беспокоит неисправимого мечтателя. О своей тревоге по этому поводу Игорь Северянин написал в стихотворении «Люди ли вы?..» Свою надежду на то, что Россия все-таки найдет выход, автор выразил в стихотворении «Классические розы»: