Читать интересную книгу Введение в теоретическую лингвистику - Джон Лайонз

Приведенных примеров достаточно для того, чтобы показать существование взаимосвязи между локативными, посессивными и экзистенциальными предложениями в самых различных языках. Стоит только вспомнить о разнообразии английских предложений, в которых употребляется have в качестве «главного глагола», чтобы понять, что сама категория так называемых «посессивных» предложений весьма сомнительна. Единственное, что есть общего у «предложений с have», — это то, что в поверхностной структуре «субъект» глагола have получает свою реализацию. С трансформационной точки зрения синтаксис этих предложений очень сложен, но представляется совершенно очевидным, что have не является глубинным глаголом (а если и является им, то не в большей степени, чем be).

8.4.6. АНГЛИЙСКИЙ СОВЕРШЕННЫЙ ВИД *

В большинстве грамматик современного английского языка проводится разграничение между «полнозначным глаголом to have» (употребляемым в «посессивных предложениях») и «вспомогательным глаголом to have», который в сочетании с «причастием прошедшего времени» образует совершенный (perfective) вид (ср. § 7.5.7). Предложения типа I have the book 'У меня есть (эта) книга' и I have done the work 'Я сделал (определенную) работу' с точки зрения грамматики могут казаться совершенно различными; однако с точки зрения диахронии (а отчасти и синхронии) они связаны друг с другом. Диахроническое развитие наиболее ясно прослеживается на фоне латинского «посессива» и романских перфектных конструкций с глаголом «иметь». (Употребление «иметь» в роли «вспомогательного глагола» в германских и романских языках является, по-видимому, результатом независимого развития в каждой из этих двух групп языков. Но оно основано на одних и тех же общих принципах.) Как мы видели, в классической и поздней латыни Est mihi liber (букв. 'Есть мне книга') было заменено на Habeo librum ('Я имею книгу'). Эта функция датива (например, в mihi) часто подводится под общий термин типа «бенефактивная» функция, или «дательный интереса». Это — неясные термины, но они удобны для иллюстрации рассматриваемой нами проблемы. Латинское предложение Est mihi liber может быть истолковано в следующем смысле: 'Существует книга, с которой я как-то связан'. На более поздних этапах развития латинского языка факультативная трансформация, которая реализует «заинтересованное лицо» в поверхностной структуре (Habeo librum), становится обязательной: «глагол habere» во многих отношениях напоминает переходные глаголы латинского языка, а субъект переходного глагола обычно «агентивный» (ср. § 8.2.7).

Перевод английского предложения I have done the work (в совершенном виде) на классическую латынь будет иметь вид 'Feci opus'. Но его можно перевести и в пассиве: 'Opus mihi est factum' или, что более обычно, с типичным латинским «агентивным дополнением» (а те; ср. § 7.4.5): 'Opus а me factum est'. В поздней латыни эквивалентом предложения Feci opus становится предложение Habeo factum opus (ср. Habeo librum) 'Работа сделана, и я связан с ее выполнением (в качестве деятеля)', то есть 'Я сделал работу'. Аналогично объясняется и происхождение английского «перфекта с have». Сначала он был ограничен кругом лишь переходных глаголов и сохранял таким образом связь с перфектным пассивом без have (до сих пор употребляемым в таких предложениях, как The work is done 'Работа сделана', The house is built 'Дом построен'). Последующее распространение «перфекта с have» на непереходные конструкции (например: В has moved 'В передвинулся' при A has moved В 'А передвинул В') ослабляет, но не разрывает связи между переходной, активной конструкцией с have и пассивом без have. Предложение типа John has finished the house 'Джон закончил дом' одновременно связано как с John finishes the house 'Джон заканчивает дом', так и с The house is finished 'Дом закончен'. Современные трансформационные грамматики английского языка обычно игнорируют это конкретное отношение между переходной перфектной и пассивной конструкциями.

Однако главный наш вывод сводится к следующему: диахроническое развитие как «перфекта» с have, так и «посессивного have» объясняется одним и тем же принципом. В обоих случаях трансформация введения have стала обязательной, причем первоначальной ее функцией было помещать «заинтересованное лицо» (не обязательно «деятеля») в позицию субъекта в поверхностной структуре. Этот принцип действует в английском языке и до сих пор. Отношение между I had a book on the table 'Я имел книгу на столе', то есть 'У меня на столе была книга', и There was a book on the table 'На столе была книга' такое же, как отношение между I had the work done 'Я имел работу сделанной' и The work was done 'Работа была сделана'. В обоих случаях поверхностный субъект не может рассматриваться иначе, как «заинтересованное лицо». В предложении типа I had a book stolen (если использовать один из примеров Хомского) «заинтересованным лицом» может быть либо деятель (косвенный), либо «облагодетельствованный» ('Я сделал так, чтобы некто украл' или 'Кто-то украл книгу у меня'). В предложении типа I will have the work done by five o'clock 'Я буду иметь работу сделанной к пяти часам' «заинтересованным лицом» может быть либо непосредственный, либо косвенный (каузирующий) деятель ('Работа будет сделана мною' или 'Я сделаю так, чтобы кто-то сделал работу'). Однако можно спорить, должны ли такие предложения считаться синтаксически неоднозначными. Говорить, что I will have the work done выводится из двух разных глубинных структур, по-видимому, не больше оснований, чем говорить, что из двух разных глубинных структур выводится предложение I built a house by the sea 'Я построил дом у моря'. I built a house тоже может интерпретироваться двумя способами ('Я сам строил дом' или 'Я пригласил кого-то другого еще, чтобы он для меня построил дом').

8.4.7. СТАТИЧЕСКИЕ, ДИНАМИЧЕСКИЕ И КАУЗАТИВНЫЕ КОНСТРУКЦИИ

Все рассмотренные в данном разделе локативные, посессивные и атрибутивные предложения (например: The book is on the table 'Книга на столе', John has a book 'У Джона есть книга', The book is valuable ' (Эта) книга ценная') являются стативными (ср. § 7.5.7). При анализе «локальных» падежей в предыдущей главе указывалось, что противопоставление «локативности» и «направительности» (наблюдаемое в падежных системах многих языков) является частным случаем более общего видового противопоставления, которое можно назвать оппозицией статического и динамического, и что движение к определенному месту относится к местонахождению так же, как приобретение относится к обладанию и как «становление» — к «бытию» (ср. § 7.4.6 и § 7.6.3).

Если be и have не являются глаголами на уровне глубинной структуры, то, видимо, не содержат каких-либо глаголов на уровне глубинной структуры и следующие предложения:

(12) John came/went to San Francisco 'Джон приехал/уехал в Сан-Франциско'.

(13) John got a book 'Джон достал книгу'.

(14) The book became valuable 'Книга стала ценной'.

Конструкция be (in San Francisco) 'быть (в Сан-Франциско)' так же относится к come/go (to San Francisco) 'Приезжать/уезжать в Сан-Франциско', как have (a book) 'иметь (книгу') относится к get (a book) 'доставать (книгу)' и как be (valuable) 'быть (ценным)' относится к become (valuable) 'становиться (ценным)'. В каждом случае мы можем говорить, что стативное предложение (с be или have) является «немаркированным», в противоположность «динамическому», которое выступает как «маркированный» член этой особой видовой оппозиции.

То, что данная оппозиция должна считаться видовой, ясно из следующего рассуждения. Из динамического предложения в перфективной форме следует соответствующее ему стативное предложение в (немаркированной) имперфективной форме. Так, из предложения John has gone to San Francisco 'Джон уехал в Сан-Франциско' следует John is in San Francisco 'Джон в Сан-Франциско'; из John has got a book 'Джон достал книгу' следует John has a book 'У Джона есть книга'; из The book has become valuable 'Книга стала ценной' следует The book is valuable 'Книга ценная'. (Это конкретное отношение во многих диалектах английского языка привело к фактической эквивалентности has got и has.) Если базовый компонент грамматики будет трактовать эти пары предложений по-разному, то будет утрачено существенное обобщение. Например, одни «предложные сочетания» (например, in the park 'в парке', at church 'в церкви') должны анализироваться как «локативные», другие (например, into the park 'в парк', to church 'в церковь') должны анализироваться как «направительные»; тогда правила должны быть сформулированы так, чтобы запрещалось употребление be с «направительными» сочетаниями, а «глаголов движения»—с «локативными» сочетаниями. Но если эти конструкции будут различаться в глубинной структуре именно таким образом, то останутся не объясненными следующие факты (разве что здесь смогут помочь правила ad hoc): John went to San Francisco and is still there 'Джон уехал в Сан-Франциско и все еще находится там' — допустимое предложение, тогда как *John went to San Francisco and is still here 'Джон уехал в Сан-Франциско и все еще находится здесь' — недопустимое. Дейктическое противопоставление here/there 'здесь/там' (по отношению к говорящему — ср. § 7.2.1) нерелевантно для грамматической правильности предложения John is in San Francisco 'Джон находится в Сан-Франциско'; оно релевантно для выбора между came и went в окружении John ... San Francisco, и оно релевантно также для сочинения «направительного» и «локативного» выражений в таких предложениях, как приведенные выше. Системное описание этих фактов станет возможным, если мы будем говорить, что глубинные структуры предложений, таких, как John is in San Francisco 'Джон находится в Сан-Франциско' и John goes/comes to San Francisco 'Джон уезжает/приезжает в Сан-Франциско', тождественны, за исключением статического и динамического противопоставления. Каждое из них маркируется в глубинной структуре также по «близости» или «удаленности» относительно говорящего (here vs. there; здесь есть некоторые осложняющие факторы, которых мы касаться не будем). Сочетаясь с признаком «динамичности», признак «близости» порождает в поверхностной структуре come 'приезжать', а признак «удаленности» — go 'уезжать'.