Усилиями людей совершенно посторонних и даже незнакомых нам, но любящих К. И. — Союз Писателей принял решение повесить доску на доме в Ленинграде, где К. И. жил безвыездно 20 лет.
Об этом сообщили мне наши благожелатели вчера. Им объявил о принятом решении Председатель Комиссии по увековечению памяти писателей — Владимир Соломонович Бахтин. Знаете Вы его? Я — нет.
На вопрос наших благожелателей, кого из родных они думают пригласить, ответ был: «Марину Николаевну, мы с ней знакомы». Ну, как говорится, все ясно. Обо мне и думать нечего (меня вообще нет); единственную законную наследницу они тоже уже не взлюбили. Им невестка сподручнее. Ну и пусть. Ни за каким фигурированием ни я, ни Люша не гонимся. Невестка — пусть невестка.
Но вот что меня тревожит: место и текст.
У дома К. И., где он прожил 20 лет (1918–1938), почтовый адрес был: Кирочная 7, кв. 6. Но к квартире К. И. этот адрес отношения не имеет. Ни подъезд, по которому мы ходили, ни окна квартиры — ничто — не на Кирочной. Ходили со стороны Манежного переулка (Манежный 6, кв. 6) — вот там и нужна доска. (Дом выходит еще и в Церковный пер., но это тоже не годится.) Только возле парадной дома Манежный, 6, должна висеть доска.
И второе, главнейшее: текст. К. И. не выносил бюрократической формы: «Чуковский К. И.». Не выносил и никакого «И.». См. его Собр. Сочинений (при жизни!)
Корней Чуковский
Он всегда боролся за это имя, настаивал на этом имени. Так и на его памятнике на могиле. Иногда он подписывал свои статьи К. Чуковский, но никогда не К. И. (Так же, как Ахматова не выносила А. А. Ахматова. И вот мы дожили: Ахматова А. А.)
Текст должен быть таков:
С 1918 по 1938 год здесь жил и работалписатель Корней Чуковский (1882–1969)
Можно отдать слово писатель, можно отдать и работал, но нельзя
Корней Чуковский
и допустить любое место, кроме как у двери парадного хода с Манежного пер. 6.
Вы спросите: к чему я пишу это Вам? Совершенно на всякий случай. Вернее всего, никакой доски не будет. А если будет — то открытие казенное, т. е. с подставными лицами вместо родных и друзей. Но — чем черт не шутит. А вдруг Вы знакомы с этим Владимиром Соломоновичем? А вдруг он не сволочь и не дурак и даже догадается сам обратиться к Вам? А вдруг его знаете не Вы, но кто-нибудь из хороших людей — напр., Вл. Гр. Адмони? Вообще пишу это письмо исключительно на случай «а вдруг».
Я присутствовать на этом торжестве и не могу и не хочу. Люше тоже не хочется иметь дело с Союзом, который не ответил ни на одно ее письмо ни о даче, ни о создании Комиссии по наследию, ни о досках — Союзу хочется только выселить нас с дачи и поэтому Люшино отвращение мне вполне понятно. Но я-то считаю, что ей, как наследнице — и притом единственной, — приличествовало бы одолеть отвращение и быть.
Пишу это письмо Вам по секрету от нее. Пишу, так себе, для очистки совести. А вдруг? Я и Марине Николаевне написала.
PS. С дачей все на мертвой точке. Только посещение очень увеличилось.
498. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской
14.XI.81 г.
Дорогая Лидочка!
Только что получил Ваше письмо и сразу же позвонил В. С. Бахтину, ленинградскому фольклористу и литературоведу. Он обещал сделать все, что еще не поздно сделать. Доска будет повешена на Манежном переулке, 6, у подъезда. Что касается текста — он записал предложенный Вами, но не уверен — не поздно ли? Текст утверждает Обком, там в Корнее (без Ивановича) могут усмотреть неуважение к советскому писателю. Тем не менее, все, что можно сделаем, Вл. С. обещал сделать — и позвонит мне.
Дошло ли до Вас мое письмо от 8.XI?
Я читаю воспоминания о Зощенке. Там на стр. 159 говорится о его отношении к Хемингуэю. Вам должно быть интересно это.
«Хемингуэй и его видение далеки от меня. Он иногда кокетничает своим мужеством и слишком любит заниматься рыбной ловлей. А мне чуждо это инфантильное занятие»[667].
В тех же воспоминаниях (Полякова) на вопрос, кого из современных западных писателей он ценит, «Зощенко назвал знаменитого тогда норвежского писателя».
Тут и Ваши, и мои симпатии и антипатии совпадают. Впрочем, у Хемингуэя я по-настоящему люблю (любил, давно не перечитывал) «Прощай, оружие!»
Сейчас я проверил, существует ли Манежный переулок, не переименован ли. Существует. Не переименован.
499. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву
Москва, 21/XI 81.
Дорогой Алексей Иванович.
Сегодня получила Ваше письмо о доске — спасибо! — а несколько дней назад — письмо от 7/XI. Очень рада, что Вы позвонили Владимиру Соломоновичу. Итак, неужели правда — доска будет? И даже без нашей денежной помощи? (Раз они не обращаются к Люше.) Чудесно, если там, где надо, — на Манежном пер. (Он не переименован.) А насчет «Корнея» вместо К. И. я напомнила бы Бахтину, что прижизненное собрание сочинений К. И. носит такое название: «Сочинения Корнея Чуковского». Такова была его воля. Звуковое собрание сочинений — посмертное — тоже озаглавлено «Собрание сочинений Корнея Чуковского». Над могилой «Корней Чуковский» (так он мне велел). У меня есть одно его письмо по поводу писательских имен. Издательство требовало, чтобы я сделала подпись под фотографией Ахматовой и Пастернака. Я написала: «Анна Ахматова и Борис Пастернак». Меня поправили: «А. А. Ахматова и Б. Л. Пастернак». Я спросила К. И. — в письме — как быть? Он ответил: «Анна Ахматова и Борис Пастернак своей работой в искусстве заслужили право на свои имена. Смерть не лишила их этого права»[668]… Ну и его не лишила… При жизни вышел сборник: «Сказки дедушки Корнея». Библиотека детская называется: «имени Корнея Чуковского».
Я думаю о людях ленинградских, которые могли бы присутствовать при открытии. Кроме Вас — С. А. Богданович (со всей семьей он был очень связан, дружен, а мать С. А. Богданович — Татьяна Александровна — моя крестная мать); Вл. Гр. Адмони; Александра Иосифовна, которая в юности (до редакции) была его секретарем. Для приличия они «от семьи», наверное, пригласят Марину Николаевну — она им вполне сподручна. Ну и пусть.
Союз Писателей одной рукой уничтожает музей, другой — открывает доску. И уж конечно будут все виды показухи: газеты, радио.
С дачей ничего не известно — однако нервотрепка предстоит — и уже происходит немалая. Литфонд подал на нас в суд, требуя выселения. Суд — уже дважды! — не принял дела. Трудящиеся пишут десятки писем в разные места с требованием Музей сохранить. (У нас 6 альбомов отзывов; через Музей прошло около 30 тысяч человек.) Очень интересно ответила на письмо сорока человек «Лит. Газета»: «Вы, по-видимому, ошиблись: в Переделкине никакого Музея Чуковского нет, а есть Библиотека им. Чуковского». 28/X мы выставили на особом стенде всю переписку Люшину с Литфондом и Отделом Культуры и вот это письмо «Лит. Газеты».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});