— Вы лес-то берегите. Не один год растет это богатство.
— Товарищ генерал, — подбежал запыхавшийся командир саперного батальона, — берем лишь попорченные авиацией и артиллерией стволы, разбираем немецкие блиндажи.
— Значит, живете не только сегодняшним днем, капитан. Не от меня, от народа, которому здесь жить после наших с тобой дел, спасибо. — Перерва бросил взгляд в сторону моста: — Скоро?
— Минут через пять можно переправляться.
Командир корпуса встал, подал руку полковнику Даниловскому со словами:
— Жду от вас, Федор Семенович, решительных действии. Не давайте противнику оторваться, все время давите на него.
— Ясно. Будем жать, чтобы на его плечах ворваться в Унечу. Генерал-майор Перерва, пожелав командиру дивизии успеха, убыл. Минут через сорок приступили к преследованию противника.
Вскоре начало хмуриться небо. Погода явно ухудшалась. Части и подразделения шли ускоренным шагом. По сторонам железной дороги тянулись лесные вырубки, сожженные хутора и деревни. Гитлеровцы истребляли вдоль дорог лес, предавали огню жилье, расстреливали женщин, детей, стариков. Тяжелые картины опустошения родной земли вставали перед глазами бойцов и командиров, рождая у людей боль и гнев.
Ближе к Унече начались столкновения с противником. Боевые охранения полков все чаще и чаще завязывали перестрелки с отходящими группами гитлеровцев, саперы снимали мины, проделывали проходы в заграждениях. Отдельные заслоны врага приходилось сбивать при поддержке артиллерии и танков.
Но, как ни торопились части к Унече, перед городом пришлось остановиться. Дивизионные разведчики подтвердили поступившие раньше сведения о заблаговременной подготовке фашистов к обороне. Инженерные сооружения врат прикрыл огнем артиллерии, минометов и стрелкового оружия. Без соответствующей подготовки атаковать его было трудно.
В ночь на 22 сентября полки, отдельные батальоны и роты дивизии сосредоточились в трех километрах от Унечи. Лесной массив надежно укрыл людей и боевую технику. Глухо шумели вымокшие под осенним дождем деревья, осыпая людей крупными холодными каплями, из низин тянулся туман. Костров не разводили. Бойцы прятали в рукава шинелей или под плащ-палатками огоньки самокруток. Разожгли лишь тщательно замаскированные походные кухни.
На первый взгляд все кругом казалось вымершим. Но это было далеко не так. В частях шла интенсивная жизнь. Командиры подводили итоги, штабы готовили документы, политработники проводили собрания, беседы, инструктировали партийно-комсомольский актив. Глухими лесными тропами, оврагами уходили и возвращались разведчики. Транспортники развозили боеприпасы.
Работая над архивными документами, я обратил внимание на строки: "Обходным маневром дивизия овладела крупным железнодорожным узлом и городом Унеча…" Они меня заинтересовали. Пройти за сутки больше двадцати километров, да еще и с боями, — дело нешуточное, а тут еще и маневр. Не многовато ли?. Однако встреча с бывшим командиром дивизии генерал-майором в отставке Федором Семеновичем Даниловским рассеяла сомнения.
"Унечей овладели в ночь на двадцать третье сентября, — рассказывал Федор Семенович. — Еще до подхода к лесному массиву перед городом сформировали из подразделений 862-го стрелкового полка майора Кожевникова механизированную группу с задачей обойти город с юго-востока, 828-й стрелковый полк выделил часть сил для обхода противника с севера.
Перед принятием этого варианта мнения разделились. Начальник штаба подполковник Федор Федорович Абашев настаивал на маневре. Операторы во главе с майором Петром Васильевичем Румянцевым придерживались другого мнения. И они в какой-то мере были правы. Обходы не разведаны, люди устали. Задуманный плач может сорваться.
— Известный риск есть, — горячился Абашев. — Но к го на фронте не рискует! К тому же фрицы с самого Сталинграда боятся наших обходов как черт ладана. Они очень-то не будут разбираться, какими силами обойден город. Думаю, что игра стоит свеч.
— Что же касается людей, — поддержал Федора Федоровича начальник политического отдела подполковник Петр Григорьевич Жеваго, — они поймут. В группу выделим коммунистов, пошлем политотдельцев, поговорим с людьми, разъясним ситуацию. Овладеть городом малой кровью — дело заманчивое.
Весы склонились в сторону маневра.
Расчет строился на внезапности. Сделать же это было нелегко. В эфир выходить нельзя: противник может разгадать наш замысел. Решили действовать по времени. Тем не менее подготовили радиостанции. С началом боевых действий разрешили вести передачи, открытым текстом. Нужно сказать, связисты майора Алексея Овчинникова сработали отменно.
Где-то ближе к двадцати двум часам полки, обойдя с флангов противника, без артиллерийской подготовки пошли на штурм Унечи. Стрелковые цепи в тылу противника появились настолько внезапно, что фашисты в первые минуты не оказали особого сопротивления. Когда же немцы начали выходить из шокового состояния, стрелковые роты открыли по ним плотный огонь.
Завязавшаяся на флангах и в тылу перестрелка вызвала тревогу у гитлеровцев, находящихся в первых траншеях. Этим воспользовались подразделения 889-го стрелкового полка майора Филиппа Федоровича Зайца. Опрокинув противника, они ворвались на городские окраины. Продвижение было настолько стремительным, что из отдельных домов немцы выскакивали полураздетыми. Большая часть гитлеровцев сразу же сдалась, а те, кто пробовал бежать, попадали под ружейно-пулеметный огонь.
Привели ко мне обер-лейтеланта — без головного убора, волосы растрепаны, в исподней рубашке, дрожит. Смотрю на конвоира. Высокий, стройный сержант отвечает:
— Выскочил, товарищ полковник, из дома и давай тягу. Мы его тут и взяли, гуся. В таком виде к вам и доставили. Честное слово!
— Верю, спасибо, товарищ сержант!
Пленный, выбивая зубами дрожь, как попутай, тараторил одно лишь слово по-русски: "Котел, котел…" Я заулыбался, а начальник разведки дивизии даже не выдержал: "Боятся русских котлов, товарищ полковник, спят и видят в них себя. Вот и этот заладил. — И к немцу: — Для тебя уже не котел, крышка, понял меня?!", — чем вовсе перепугал обер-лейтенанта.
Конечно, не все время полки продвигались успешно, как вначале. Отдельные дома и улицы приходилось блокировать, брать штурмом. Особенно враг сопротивлялся на территории железнодорожного вокзала. Однако и здесь был вынужден уступить нашему натиску. Да и как не уступишь, когда даже сейчас, спустя много лет после войны, трудно кого-либо выделить из участников этого ночного штурма. Все дрались храбро. Недавно от одного из них, бывшего пулеметчика 828-го стрелкового полка рядового Чернышева, ныне жителя совхоза "Красный Октябрь" Павловского района Воронежской области, мне передали письмо. Алексей Семенович пишет, что в бою при взятии Унечи он был ранен, но не покинул, как и многие его товарищи, ротной цепи, продолжал вести огонь по врагу. К этому остается добавить, что подвиг был массовым".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});