— Быть может, — врастяжку отвечал Ду Шань, что было признаком напряженных раздумий. — А может, и нет. Напишем Ханно — он разберется.
— А надо ли?
— Что?! — он вздрогнул и остановился на полушаге. — Он знает в этом толк. А мы с тобой из деревни и носу не кажем.
— Он ведь тут же упрячет этих бессмертных подальше от глаз людских, как упрятал Странника, тебя, меня, как упрятал бы этого турка, если б тот сам от нас не отмежевался?
— Ну, он ведь объяснил причину…
— А откуда нам знать, что он не заблуждается? — настойчиво спросила Асагао. — Ты знаешь, что навело меня на этот вопрос. Я потолковала с тем ученым мужем по имени Джианотти, когда он повторно обследовал нас. Так ли уж надо нам прятаться под этими личинами? В Азии нам не всегда приходилось прибегать к ним, а Страннику среди своих диких индейцев вообще не требовалось таить свою сущность. Быть может, и в сегодняшней Америке это уж не нужно? Времена меняются. Если мы откроемся миру, уже через несколько лет бессмертие смогут получить все.
— А может, и нет. И что тогда сделают с нами?
— Знаю я, знаю! И все-таки… Почему мы ни на миг не усомнились в правоте Ханно? Надо разобраться, является ли он, как старейший, и мудрейшим из нас, или закоснел в своих привычках и теперь совершает ужасную ошибку — из-за излишней трусости и… крайнего эгоизма!
— М-м-м…
— В худшем случае нам придется умереть, — Асагао подняла лицо к звездам. — Умереть, как все — с одним лишь отличием: мы прожили много-много, очень много лет. Я вовсе не боюсь. А ты?
Ду Шань издал короткий смешок:
— Нет. Но признаюсь, мне эта мысль не по нраву, — и тут же снова набрался серьезности. — Надо сообщить ему про это самое «Единство». У него есть и средства и познания, чтобы разобраться, а у нас нет.
— Верно, — кивнула Асагао, но чуть помолчав, добавила: — Но когда мы узнаем, похожи ли они на нас…
— Мы многим обязаны Ханно.
Переезд в эту страну благодаря влиянию Томека на какого-то конгрессмена. Помощь в знакомстве с новыми условиями жизни. Устройство с поселением в этих краях, когда стало окончательно ясно, что американские города — не по ним.
— Согласна. Но и человечеству, думаю, мы задолжали немало. И себе самим. И свободы выбора у нас никто не отнимал.
Некоторое время они шагали молча. На западе взошла яркая быстрая звезда и начала свой стремительный путь по низкому небу.
— Погляди-ка, — оживился Ду Шань, — спутник! Настал век настоящих чудес.
— Я полагаю, это «Мир», — медленно проговорила она.
— Что?.. Ах да! Русский.
— Это космическая станция, единственная на планете. Соединенные Штаты со времен «Челленджера»…[44]
Асагао могла не договаривать; они столько веков прожили вместе, что частенько проникали в мысли друг друга. Династии расцветают и увядают, и низвергаются в бездну — равно как империи, нации, народы и судьбы.
5
— Да пребудут ваши добрые ангелы во благости. Да зажжет Огонь силу, да принесет Радуга покой. А ныне ступайте к Богу. Доброго пути.
Роза Донау воздела руки в благословении, поднесла их к груди и склонилась перед крестом на алтаре, в обрамлении алой и черной свечей в подсвечниках-лилиях. Стоявшие перед Розой коллеги-священнослужители тоже склонились пред алтарем. Их было ровно два десятка — мужчины и женщины, большей частью темнокожие и седовласые — старейшины семей, которые поселятся здесь. Служба шла около часу и состояла из простых слов, речитативных распевов под барабанный бой, священных танцев, гипнотизирующих уже самой своей сдержанностью и мягкостью. Расходились без единого слова, хотя некоторые дарили Розу широкими улыбками, а многие осеняли себя священным знамением.
Роза задержалась — сейчас ей не помешало бы посидеть и успокоиться. Пока молитвенный покой был обставлен скудно. За алтарем висела икона Христа, более изможденного и сурового, нежели принято, хотя десница его была поднята в благословении. Написанная прямо по штукатурке, его окружала Змея Жизни, а к ней примыкали символы, которые обозначали то ли, ло, то ли святых — как кому видится. Символы слева и справа призывали удачу, волшебные чары, святость… Или просто служили для ободрения, как понимала Роза; укрепитесь сердцем, смятенные, с отвагой чествуйте жизнь, наполняющую вас.
Это не догма, но святое почитание творений, ибо и сам Творец воплощен в них; не заповедь, но святая преданность братьям по духу. Лишь анимистическое, пантеистическое воображение могло постигнуть смысл и суть учения, а ритуалы только поддерживали его и скрепляли братство. Каждый мог верить, во что хотел, что считал более истинным… И все-таки Алият со времен юности, отдалившейся в прошлое на целых четырнадцать веков, не ощущала такой концентрированной духовной мощи, какая скопилась здесь.
По крайней мере, внутри нее самой, если не в алтаре или воздухе. Надежда, очищение, смысл существования, возможность давать, а не брать или расточать, как раньше. Не потому ли Коринна просила ее возглавить освящение здания?
Или Коринна просто чересчур углубилась в выяснение, кто притаился за невинным с виду воззванием к долгожителям? В последнее время она явно набрала в рот воды и рассказала Алият очень немногое. Коринна быстро выяснила, что некий Уиллок — всего-навсего агент, якобы работающий на научную организацию. (Может, и это сплошная липа?) Наверное, для выяснения дела Коринна задействовала свои связи в правительстве, полиции, ФБР — или где там еще. Хотя нет, пожалуй, нет — слишком опасно; это может заставить их заподозрить, что мама-ло Макендел — не та, за кого себя выдает…
Обойдется, повторяла Коринна, не волнуйся, тяжелая жизнь учит сосредоточиваться лишь на том, что под носом… Алият со вздохом встала, задула свечи, выключила свет и вышла. Молельня находилась на третьем этаже. Строители не только починили разваливающуюся лестницу, но и перестроили лестничную клетку в небольшую прихожую; больше пока ничего сделано не было. Болтающаяся на проводах голая лампочка резко высвечивала поблекшую, отслаивающуюся целыми пластами штукатурку. Дом стоял в скверном районе — чуть ли не на самой западной окраине. Зато здесь «Единство» смогло задешево приобрести брошенный жилой дом, где члены общества заживут приличной жизнью. Алият не могла удержаться от раздумий, будут ли открываться еще такие же филиалы — если «Единство» разрастется, то будет чересчур бросаться в глаза, да вдобавок выйдет из-под контроля двоицы, которой оно служило защитой и покровительством. Но, как ни крути, входящие в «Единство» люди будут взрослеть, жениться и рожать детей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});