даже фамилии тамошнего парторга. Просто какое-то наваждение!
Так начала разматываться ниточка, приведшая к раскрытию ужасной тайны, подобной по своим масштабам Уотергейтскому скандалу. И когда правда о почтовом ящике наконец приоткрылась, Самоедов просто-напросто растерялся. Он не мог сообщить в Москву о том, что узнал, и в то же время не мог не сообщить! Пять лет он был самым главным человеком в городе и, следовательно, все эти годы покрывал неслыханное антигосударственное дело! Получалось, что, если бы в Вечногорск не приехал Кастракки, Самоедов так и не знал бы, какое безобразие творится у него под носом. Хорошо будет выглядеть хозяин города в глазах Москвы. Дай бог, чтобы весь этот вечногорский уотергейт окончился импичментом с занесением в личное дело!
А тут еще эти Футиковы! Когда отбыл прогрессивный родственник и их вежливо попросили вернуться к себе домой и оставить квартиру секретаря, они наотрез отказались. Пришлось вызывать милицию. Но Футиковы забаррикадировались и представителей власти не пустили. Более того, Аделаида Футикова вышла на балкон и своим не нуждающимся в электронных усилителях голосом заорала на всю улицу, что, если их не оставят в покое, они объявят голодовку и пошлют об этом телеграмму прямо своему адмиралиссимусу! Столпившиеся под балконом горожане поддержали их дружными криками.
И тогда вконец обнаглевшая Аделаида заявила, что мебель, которую им дали напрокат, они тоже оставляют себе и будут выплачивать ее в рассрочку. Если же учесть зарплату Футикова, то выходило, что окончательный расчет за мебель произойдет где-то в конце следующего века… Вот какие невероятные события вызвал кратковременный визит Кастракки. А тот выбил запчасти и поехал к себе перегонять ничего не подозревающую Америку.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Как поется в старинном философском романсе, «Судьба играет человеком, а человек играет на трубе». Не успел еще Николай Трофимович решить, как ему быть с загадкой почтового ящика 19/17. признаваться или не признаваться, а уж дело решилось само собой. Неожиданно Самоедова вызвали в Москву и предложили поехать послом в Кандалузию. На том языке, на котором разговаривали в тех сферах, где вращался Николай Трофимович, предложили означало — приказали. Так что согласия его никто не спрашивал, ибо оно подразумевалось в самом емком слове «предложили». И в глубине души Самоедов такому назначению обрадовался. Что бы его ни ожидало в этой неизвестной Кандалузии, а расхлебывать историю с почтовым ящиком теперь так или иначе придется другому.
На сдачу дел и сборы Самоедову дали две недели, и, естественно. любопытство заставило Николая Трофимовича вторично встретиться с пенсионером-международником Глузманом. Кто же еще мог снабдить посла информацией о той стране, куда его посылали. Точные инструкции он. разумеется, получит в Москве. А вот насчет точной информации — нет, тут Самоедов больше доверял Глузману.
Абрам Маркович не удивился, когда снова позвонил безымянный помощник и сказал, что его шеф опять хотел бы встретиться с уважаемым Абрамом Марковичем. Честно говоря. Глузман даже ждал этого звонка…
И все повторилось. Был небольшой переполох со стороны Нины Семеновны, была «Чайка» у подъезда, был чай с традиционным пирогом… Но теперь Глузман знал, что Самоедов заговорит о деле только тогда, когда они выйдут погулять по набережной и останутся вдвоем.
— Абрам Маркович, — сказал Самоедов, когда они оказались на пустынной Беломорской набережной. — я хочу открыть вам один секрет. Меня перебрасывают на работу за границу, но я прошу вас пока об этом никому не говорить…
— Николай Трофимович, мне абсолютно незачем кому-нибудь что-нибудь говорить: весь город и так про вас все знает.
— О чем знает? — удивился Самоедов.
— О том, что вы едете, если я не ошибаюсь, в Кандалузию. И, между прочим, не кем-нибудь, а послом.
— Ну ты скажи! — воскликнул пораженный Самоедов. — И откуда все всё узнают?
— Я сам часто думаю: откуда у нас все всё знают, когда никому ничего не известно?! И, наоборот, почему иногда никто не знает то, что известно каждому? Это очень непростой вопрос!
— Ну, уж если вам известно, куда я еду, тогда скажите, что вы знаете об этой стране? — спросил посол. — У меня, честно говоря, не было времени познакомиться, что там да как…
— Что там да как? — задумчиво повторил Абрам Маркович. — Я, конечно, не Большая Советская Энциклопедия, но если бы вы даже заглянули в эту энциклопедию, вы бы о Кандалузии ничего не узнали, потому что, когда издавался том на букву «К», этой страны еще не было.
— А что же там было?
— Был небольшой архипелаг Святого Пафнутия. Архипелаг считался мексиканским. Потом националисты-сепаратисты потребовали отделения архипелага от Мексики и создания независимого государства. Началась борьба. Никто. об этой борьбе не знал, хоть газета «Вечерний Вечногорск» не раз выступала в поддержку сепаратистов. Например, я помню, как в поддержку независимости островов Святого Пафнутия выступил токарь завода 19/17 Колупаев. как токаря поддержал пекарь Армавиров, а с тем и с другим согласился пенсионер Зельдин. Но ничего не помогло! И как вы думаете, что сделали националисты-сепаратисты? Успокоились? Как бы не так! Они захватили мексиканский самолет с заложниками и сказали, что, если им сейчас же не предоставят независимости, они камня на камне не оставят ни от заложников, ни от самолета! Никто не захотел связываться с этими бандитами, и на островах Святого Пафнутия появилась независимая Кандалузия.
— Каждый народ вправе бороться за свою свободу и независимость! — четко сказал Николай Трофимович.
— Еще бы! — согласился международник. — Тем более что жителей во всей Кандалузии меньше, чем у нас в Вечногорске, и вообще территория всего архипелага чуть больше вечногорского района.
— Такое небольшое государство? — не сдержал удивления Самоедов.
— Сказать, что Кандалузия небольшая страна, это все равно что ничего не сказать! — подтвердил пенсионер. — Она крохотная!!! Она даже меньше, чем Монако.
— Ну а чем они занимаются? Что у них за экономика?
— Это как раз я вам скажу. Экономика, между нами говоря, у Кандалузии еще менее надежная, чем рулеточно-картежная экономика Монако. Жители Кандалузии ничего не сеют, ничего не выращивают, только собирают.
— Что собирают? — не понял Самоедов.
— Бутылки, банки, я знаю…
Экономическое отступление
Понимаете, архипелаг Святого Пафнутия находится как раз напротив Америки. И американцы уже давно привыкли проводить уикэнды на этих островах. Они там устраивают всякие пикники, массовки, междусобойчики. И после каждого уикэнда на островах остается вы себе не представляете сколько посуды. Из-под виски, из-под джина, из-под кока-колы — в общем, из-под всего. И еще с довоенных времен свободолюбивые жители этих островов собирали эту посуду и сдавали в Штаты. Архипелаг Святого Пафнутия всегда жил за счет