Они оставили труп на перекрестке дорог – мощеной, Пренестинской, и обычного грунтового проселка. По Пренестинской же без всяких приключений вернулись к утру в Рим, простившись с Марком у торгового квартала меж Квириналом, Виминалом и Капитолием, известного под названием Аргилей.
– А то заходите, – с улыбкой предложил юноша. – Я здесь, недалеко, снял комнату в доходном доме. Конечно, не на втором этаже… но и не на последнем. А теперь куплю лавку! И там, над нею, буду себе жить поживать… женюсь…
Беторикс перевел взгляд на Капустника:
– Мы ничего не должны этому парню?
– Нет, господин. Я заплатил сполна. И весьма щедро, спешу тебя уверить.
– И не побоялся отдать деньги вот так просто?
– Он сказал, что сделает для тебя все, – Летагон, а вслед за ним и Беторикс, посмотрел вслед удаляющейся фигурке.
Утреннее, еще не слишком жаркое, солнышко, уже светило вовсю, выбивая из низин меж холмов последние остатки тумана. Остановившись на повороте, около угрюмого старого дома, сложенного из красно-коричневого кирпича, Марк обернулся и, помахав рукой, свернул к Виминалу.
– Там много доходных домов, – усмехнулся Капустник. – Но нам не туда.
– А куда?
– На Эксквилине есть одна небольшая таверна. Называется «Алый лотос». Такой же, как этот, – Летагон извлек из поясного мешочка небольшую фибулу, бронзовую, с рисунком красной эмалью в виде небольшого цветка. – Алый лотос. Возьми его себе, господин. Таверны и постоялые дворы с таким названием есть не только в Риме, но и в Массилии, и в Лугдуне. Достаточно просто показать этот знак. Помогут во всем.
– Их держат галлы? Люди Верцингеторикса?
– Галлы… Но… еще до повелителя. С давних времен. Верцингеторикс лишь пользуется, как сделал и я.
– Постой… Так значит. Ты выбрался из пропасти и пришел в Рим?
– Заглянул и в Медиолан по пути. Кое-что кое-где расспросил. И многое понял. Пошли, господин, поговорим в таверне.
Весь путь к Эсквилину Галльский Вепрь проделал в задумчивости. Разные мысли терзали его, из которых первейшая – правильно ли он сейчас поступил? С одной стороны, конечно же правильно… если верить Капустнику и знать о неизбежной смерти. Но с другой… Положение беглого раба сильно связывало руки. Да ладно бы, простого, никому неизвестного раба, а то… Хотя не следует слишком уж преувеличивать собственную славу. Ну, кто его может узнать в лицо? В первую очередь – знатные женщины, сенаторы, всадники (а также сопровождающие их рабы) – все те, кто сидят на мунусах в первых рядах. Что же касаемо остальных – разглядеть лицо гладиатора, когда тот снимает шлем для приветствий, и с третьего ряда-то – трудно, не говоря уже об остальных. Телевидения, слава богам, еще нет, как и фотографии… И портретов с Галльского Вепря никто не рисовал. Что есть-то? Разве что куклы. Нет, конечно, особо рьяные фанаты узнают, тут уж никуда не деться, далее идут завсегдатаи тех злачных мест, где обычно кутят «звезды» – эти тоже опознают наверняка. И что? Ведь никто Галльского Вепря не ищет! Официально – он мертв! Попался банде либитинок. Что уж поделать, бедолаге не повезло. Умер, умер… погиб. Да еще так вот – извращенно, оставшись без головы и… Подобные новости во все времена распространяются быстро. Так что, если и узнают – подумают, что обознались. Тем более, если не одеваться так, как гладиаторы, подобрать наряд поизысканней, полностью сменить имидж… Кстати, и для этого тоже деньги нужны.
– Летагон! Ты отыскал часть обоза?
– Не очень-то много, мой господин. Лишь половину телеги, которую хитрый Карнак Массилиец хотел оставить себе… и много для этого сделал, обманув всех.
– Всех, кроме тебя?
– Именно так, мой господин. Массилиец хорошо говорит по-гречески, по-латыни же – гораздо хуже. К тому же все эти его – «да ну?» «да неужели»… неплохая примета. Я некоторое время жил в Остии, ходил по портовым тавернам, ждал. И дождался – Карнак едва не успел перегрузить украденное золото на отправляющийся в Массилию корабль.
– И ты ему помешал.
– Так. Увы, ему удалось бежать. Именно он заплатил за твою смерть.
– Он?! Но зачем…
– Он, видно, побывал на ристалищах… поговорил… проследил.
– Нет, не думаю, – Беторикс пожал плечами. – Зачем ему меня убивать, какой смысл?
– Смысл в том, что ты не простой гладиатор, а очень и очень известный. А такие рано или поздно обретают и свободу и деньги. Вдруг вернешься в Галлию? Массилиец далеко не дурак и понимает, что люди, доверие которых он обманул, отыщут его везде. Попытался украсть золото – ладно, но еще и не расправился с великим друидом! Оставил его, то есть тебя, в живых.
– За это не с него одного надо спрашивать. Впрочем, с остальных уже и не спросишь – на том свете.
– Как раз на том свете и спросят! – очень серьезно отозвался Летагон. – Почему нет? С обозников – на том, а с Массилийца – на этом. И спросят – из-за тебя. Если узнают… Но раз ты сейчас мертв, то предателю ничего не грозит… думаю, он даже не захочет перебираться в Массилию. Если уж так хотел избавиться от тебя, возможно, намеревается остаться в Риме.
– Тогда он должен убить и тебя.
– Массилиец не видел меня. Наверняка подумал на обычных разбойников, каких в Остии ничуть не меньше, чем в Риме. Ладно, мой господин, не будем и дальше поганить рты упоминанием столь гнусного пса. У нас ведь есть еще дела, великий друид…
– Тут ты прав, – Беторикс озабоченно кивнул. – Можно сказать, самое-то главное дело еще и не начато. События нужно срочно форсировать!
– Что-что? – переспросил Летагон. – Какое-то непонятное слово.
– Говорю, надо срочно что-то придумать. Выманить Цезаря из Галлии.
Выманить… Попробуй вымани, когда пока и не известно даже, с чего начать. Впрочем… почему же неизвестно? Как говорила Луция Маргона – начать сначала. С золота, с чего же еще-то?
– Послушай-ка, Летагон. Я так понимаю, ты живешь у какого-то верного человека?
– Так, господин.
– Он может кое в чем помочь?
Маленькая таверна под названием «Алый лотос» укрылась среди деревьев на восточном склоне Виминала, поросшего брединою и черноталом куда гуще, нежели более цивилизованный, западный. Возле таверны, тут и там, во множестве располагались небольшие кирпичные домишки и хижины, образуя хитросплетения узеньких и вонючих улочек, куда городская стража опасалась соваться не только с наступлением темноты, но и вообще, в любое время суток. Затхлый запах болот лишь изредка уносил западный ветер, многочисленные овраги и пересыхающие знойным летом ручьи спускались в сторону старых Тибуртинских ворот, за которыми виднелись убогие, населенные самым опасным народом, предместья. Дальше к востоку, за узкой полосой виноградников и оливковых рощ, белели загородные виллы, там же, где-то в той стороне, по Пренестинской дороге, располагалась и гладиаторская школа Гая Лициния, только что похоронившая своего лучшего гладиатора… по крайней мере Беторикс на это надеялся. Впрочем – не своего, арендованного. Ну, раз ланисте заплатили за смерть, то какая разница, где и от чего погибнет Галльский Вепрь? Но погибнет, уж это точно, просто не повезет бедолаге. Точнее – уже не повезло, попался в кровавые руки либитинок… А нечего было ночью из школы уходить, тем более – тайно! Ишь, захотел продажной любви.
Владельца таверны звали Венуций Лимак. Старый – лет, наверное, шестидесяти – седой, он еще вовсе не выглядел полной развалиной, а был вполне крепок и бодр. Вдовец, он имел при себе хозяюшку, бывшую рабыню Карию, которую купил лет двадцать назад на рынке в Остии. На ней в конце концов и женился, предварительно отпустив на свободу. И тот и другой не имели гражданских прав, Венуций был приезжим, чужаком, а Кария – вольноотпущенницей. Ну да не всем так уж нужно право избирать и быть избранным, тем более, что брак оказался крепким, вот только детей еще во младенчестве прибрали боги.
Сделавшись почти полностью римлянином, Венуций все же хорошо помнил Кельтилла, старого вождя арвернов, отца Верцингеторикса. Именно Кельтиллу он когда-то присягал на верность, именно его амбактом и был – преданным и верным, сохранившим все свои чувства и честь до сих пор.
– Да, алый лотос – тайный знак Кельтилла, а ныне – и сына его, – под вечер, после бобовой похлебки с дичью, неохотно пояснил Венуций. – Мой отец был хозяином гостевого дома, а вот, теперь, как видите, и я занимаюсь тем же. Храню себя для гостей. Не для всех… для избранных. Таких вот, как вы.
– Именно к Венуцию я и должен был направить тебя, господин, – не преминул заметить Капустник. – Показал бы знак, назвал бы имя пославшего меня вождя.
– Чего ж раньше не назвал?
– Тогда было не время.
– А сейчас… увы, у нас нынче нет золота, – Беторикс прищурился. – Не считая спасенного тобой.