воды поднимался пресловутый туман, столько раз воспетый и экранизированный. Бесшумно проплывали суда на воздушной подушке. Темза была слегка подсвечена огнями и казалась лентой из темного поблескивающего металла. Залитые светом берега и светящиеся нити мостов, переброшенных через нее, в том числе реконструированный недавно мост Миллениум, были похожи на обрамление картины. По левую руку лежал Уайтчепел, где когда-то творил свои мрачные дела Потрошитель. Не так далеко был вокзал Кингс-Кросс, с которого Гарри Поттер отправился на учебу. Интересно, любит ли она эту книжку? Вполне в ее духе. Хотя что она может понимать в таких людях? Может ли она себя поставить на место сироты в очах, живущего с чужими людьми? Эмпатия. А еще они говорят, что она у них есть.
Почему-то Синохара подумал об ожерелье. Подвеске из серебра.
По ту сторону Темзы, навязшей в зубах после курсов английского, был Саутварк. Отсюда хорошо были видны его небоскребы — всего восемь, включая построенный еще в начале века The Shard — Осколок, похожий на вонзающуюся в небо стеклянную пирамиду. Он был единственным сохранившимся с начала века.
Его более новые собратья, в полтора раза выше, названные в честь деревьев — Дуб, Вяз, Сосна и Клен, небо уже не пронзали, а будто подпирали, поднимали небосвод выше. Четыре гиганта, объединенных общим «экологическим» стилем с плавными ассиметричными, будто природными линиями, возвышались среди исторических зданий как исполины среди пигмеев. Чуть дальше стояли другие, лет на десять моложе, построенные в скучном конструктивистском стиле, названия которых он не помнил, да его это и не интересовало.
Количество и высота высоток в Британской столице строго регламентировалась, иначе бы их построили больше. Самые высокие в Европе вот уже двадцать лет возводились в Берлине.
Скоро рождество, город украсится. Хотя из-за трагических событий празднование скорее всего будет скромным, а меры безопасности — драконовскими.
Человек в балахоне, сидящий в позе лотоса прямо на мостовой, на которого он вначале не обратил внимание — еще один попрошайка, здесь это не запрещено — вдруг поднялся на ноги и откинул капюшон, показав плешивую голову.
Он открыл рот, где Гарольд заметил несколько пеньков от выпавших зубов — и, сильно шамкая, но сильным и зычным голосом, будто театрального актера, заговорил:
— На город опускается тьма. И улицы пустеют. Люди боятся друг друга. Они сидят, уткнувшись в себя, как когда-то сидели, уткнувшись в экраны. Они выбрали неправильную дорогу. И будут наказаны. А мне осталось недолго. Я уйду туда, где нет грязи. Где покой и блаженство. Люди скоро уничтожат сам себя. Остались считанные дни, и будет великий потоп. Будет чума и мор, каких вы не видели. Идите к Иисусу. К Иисусу-спасителю, мать вашу…! Он один знает дорогу. Путь к Эдему. К вечности. А этот мир принадлежит сатане. Этот город будет городом мертвых. И все остальные тоже. Через пять лет на их месте будет свалка. Кладбище. Ваши правители вас обманули. Даже сатана от вас отказался. Зомби. Тупые зомби. Мессия уже родился. Но это не Христос. Он черный, нечистый. И слуги его уже среди вас. Восславьте приход Зверя…
«Где-нибудь в Москве или в Пекине его бы задержали и били бы по почкам, пока он не признался бы, что марсианский шпион. Да и Токио или Сеуле, в Сингапуре или Нью-Дели, возможно, тоже. Но тут на Западе снисходительно относятся к таким чудакам… пока они не угрожают чьей-то безопасности. И уж конечно его проверили вдоль и поперек, даже не приближаясь к нему», — подумал Гарольд. В небе было полно невидимых дронов, а в стратосфере и ближнем космосе — спутников, просматривающих каждый квадратный миллиметр.
Наверно, его сочли не представляющим опасности для общества. Человек с такой поставленной речью, выдающей гуманитария, вряд ли способен собрать бомбу, с иронией подумал австралояпонец.
И люди, проходящие по набережной, не обращали внимания, действительно уткнувшись в себя. Походили мимо, а бродячий проповедник продолжал вещать.
«Надо идти к метро. Иначе так и буду бродить тут как сомнамбула, тратя время на чепуху».
Впереди была довольно оживленная Ислингтон-хай-стрит. Синохара шел так быстро и так резко затормозил, что при приближении к дороге побежал перед глазами красный текст:
Внимание! Впереди проезжая часть! Рекомендуется снизить скорость передвижения! До зеленого сигнала светофора осталось 24 секунды!
Отключил подсказку. Неужели они считают его идиотом, который может броситься под машину?
По отдельной полосе проехал двухэтажный туристический Double-decker. «Верхняя палуба» автобуса была заполнена галдящими китайскими туристами. Шумные, грязные. Сколько раз их хотели убрать с улиц, но они всегда возвращались. И никуда от них в Лондоне не деться. Это про автобусы, разумеется, не про китайцев.
Ближайший подземный переход был закрыт. В Д-реальности сверкала табличка «Осторожно. Работают роботы». На ее реальном дубликате кто-то внизу подписал смарт-маркером «А люди оттягиваются!». Светящиеся знаки и пиктограммы добавлены для предупреждения имбецилов или дислектиков.
Ограждение — из гибкой пленки, похожей на диафрагму, а не из рифленого железа — преграждает дорогу. За ним, если приглядеться, видно, как суетятся в тоннеле небольшие силуэты, словно муравьи. С той стороны долетают вспышки синеватого света. Там варят, но эта сварка почти бесшумная. Наверняка работы не прекратятся и ночью.
Рядом на улице Уайт-Лайон-стрит, чье название сразу оживляло в памяти образ британского льва, шел ремонт тротуарного покрытия. Участок тротуара был отгорожен слабо флуоресцирующими лентами. Людей-рабочих не было заметно, традиционных дорожных машин тоже. Только стаи подвижных автоматов, похожих на насекомых, которые наплавляли новое покрытие взамен «съеденного» ими. К утру тротуар, сделанный под старину, будет уже готов.
В десяти метрах от ограждающих лент автоматические мойщики мыли пористый асфальт до идеальной чистоты.
Умной тканью, на которую проецировались виды природы, были закрыты два здания в ряду трехэтажных домов, сдаваемых в наем под офисы и магазинчики (кругом светились таблички 4rent, 4sale — на дворе кризис). Эти два проходили реконструкцию. Раньше на них проецировался исходный вид, но после какой-то жалобы эту практику прекратили. Несколько придурков чуть себе головы не разбили в попытках в такие здания войти. Тогда эти фасады превратили в подобие уголков живой природы — олени по зеленых лужайках, птицы в рощах, дельфины в морях… Но кто-то снова пожаловался, что ему это причиняет моральную травму — ведь он знает, что эти существа не живые. И нельзя эксплуатировать внешний вид животных, включая издаваемые ими звуки — птичье пение, голоса морских млекопитающий! Ведь они на это права не давали! После этого муниципалитет, чтоб не тратить время на разбирательства, которое грозило перерасти в сетевой хайп, стал