– Пусть Свон быстрее приходит в себя, тогда и впихивать ничего не придется.
– Это уже не от меня зависит, – сказал мужчина и посмотрел на палату.
– Так что давай просто подождем, – сказала Кира.
Больше Коул и Кира ничего не говорили, а просто сидели и ожидали выхода из палаты Джека.
И через полчаса мужчина все же вышел и сразу подошел к парочке.
– Кто такая Малышка? – спросил с напором отец, смотря отчего-то не на Коула, а на Киру.
Майэр сглотнула.
– Мистер Свон, я не знаю кто это, – сейчас Кира действительно испугалась от напора отца Эммы.
– А ты кто такая, девочка? – спрашивал не менее настойчиво и серьезно Джек.
– Я – Кира Майэр, подруга Эммы и… – девушка даже не знала, что сказать дальше.
– И моя девушка, – встрял в разговор Коул и сделал шаг чуть ближе, вставая вплотную к девушке.
А Джек просто смотрел на Киру, не обращая внимания на Миллера.
У Киры пропал дар речи, она немного повернулась и посмотрела на Коула. Ей так хотелось сразу же поддаться эмоциям и поцеловать мужчину. Но взяв себя в руки, она вернула уже серьезный взгляд на Джека.
– Мистер Свон, хорошо, что вы прилетели, Эмме нужна ваша поддержка.
– Боюсь моя поддержка ей не поможет, – говорил Джек Кире, а потом посмотрел на Коула, – я хочу поговорить с врачом.
– Конечно, пойдем, – кивнул Коул и увидев, как Джек кидает последний удивленный взгляд на Киру и пошел в сторону куда показывал Миллер.
Кира сразу зашла в палату проверить как там Эмма. Блондинка как раз опять шептала и звала Миллс.
– Она рядом, не переживай.
Доктор Босвел сидел в своем кабинете.
– Доктор Босвел, – Коул зашел в кабинет врача, а за ним следом прошел Джек, – отец мисс Свон, мистер Свон, – представил он Джека, когда тот прошел к столу врача и сразу присел на стул.
– Здравствуйте, проходите. Хорошо, что вы приехали так быстро, хотя сейчас слава Богу жизни вашей дочери ничего не угрожает. Единственное, у нас есть опасения, что после остановки сердца и нехватки кислорода мозг мисс Свон мог повредиться, – сразу сказал доктор.
– Что это значит? – сразу спросил с присущим ему напором Джек.
– Это значит, что если это произошло, то ваша дочь не сможет жить полноценной жизнью, – сказал Босвел.
– Сделайте все возможное, чтобы моя дочь смогла вести полноценную жизнь и вернулась ко мне здоровой, – говорил Джек.
– Мистер Свон, простите, но это уже от нас не зависит. Мы сможем сказать точно только после того, как она придет в себя. Но хороший показатель, что она говорит и кого-то помнит, – продолжал врач.
– Помнит, – укоризненно посмотрев на Коула, сказал Джек, – доктор, для моей дочери сделать все, чтобы она осталась жива и продолжала жить также, как и раньше. Или я всю вашу чертову больницу сравняю с асфальтом, а вас укатаю под него, – грозно и совершенно серьезно говорил Джек, вставая со стула и подходя к стоящему у дверей Коулу, – докладывать о малейших изменениях, – кинул Свон и вышел из кабинета и вообще покинул больницу.
– Я правильно понял, что мистер Свон не знает про мисс Миллс? – просто для себя спросил Босвел.
– И не должен узнать, – ответил Коул.
– Хорошо, – кивнул доктор, – вы что-то еще хотели?
– Хотел лишь сказать, что его угрозы совсем не беспочвенны, – предостерегал Коул.
– Я это понимаю, но ничего сделать не могу.
– И я вас понимаю, доктор Босвел, – кивнул понимающе Миллер и вышел из кабинета.
Пройдя мимо палаты Свон, Коул прямиком направился в палату, где ожидала Миллс.
Реджина металась по палате, она и минуты не могла посидеть на одном месте. Ей хотелось быстрее оказаться рядом с Эммой.
«Дьяволенок, пожалуйста, не оставляй меня. Я не смогу без тебя жить. Я так быстро изменила к тебе отношение, я так быстро тебя полюбила, и теперь ты не можешь сама все испортить и оставить меня…» – думала брюнетка.
Коул зашел в палату и увидел метания Реджины.
– Он уехал, – сразу сказал мужчина.
– Как он? – почему-то, даже неожиданно для себя, спросила Миллс.
– Подавлен и нервно расстроен, – ответил Коул, – он собирается уничтожить больницу вместе с врачом, если она не выздоровеет.
– Коул, она выздоровеет, – сказала тихо, но уверенно Реджина и пошла к выходу из палаты.
А за ней следом вышел и Коул, и они вместе вошли в палату Свон.
– Малышка… – часто, но несуразно и очень тихо произносила постоянно Эмма, как бы чувствуя, что Реджины нет рядом.
– Дьяволенок, я пришла. Я рядом, – Миллс сразу подошла к Свон и поцеловала ее в висок. Кира стояла с другой стороны и держала Эмму за руку.
– Она несколько раз тебя звала.
– Она и при нем звала тебя, – сказал Коул, подойдя к койке Эммы.
Миллс подняла взгляд на Миллера.
– А он что?
– Он не заострил на этом особого внимания, – ответил Коул, – но подумал на Киру, – посмотрел на девушку Миллер.
Реджина улыбнулась.
– И как вы объяснили ему, что это не она?
– Я сказала, что я ее подруга, – не сказав, что сказал Коул, пояснила Майэр.
– Выкрутились, – тоже улыбнулся Коул и обнял Киру со спины.
На взаимных улыбках послышались резкие и частые звуки аппаратуры, подключенной к Эмме.
Миллс повернулась и посмотрела на Эмму.
– Эмма?! Дьяволенок! – Реджина испугалась, что это тоже самое, что и было ночью, – Коул, врача.
Миллер тут же выбежал из палаты и срочно выкрикнул.
– Врача. Срочно! – а потом побежал в кабинет Босвела.
Миллс постоянно звала Эмму.
– Нет. Пожалуйста, нет, ты не можешь меня бросить! Не уходи, я не смогу без тебя, Эмма. Эмма, я люблю тебя!
– Свон, не делай этого, – с другой стороны говорила Майэр, держа Эмму за руку, – Эмма, ты нужна нам. Миллс и Коул не смогут без тебя.
– Малышка… – протянула Свон, а ее ресницы начали дергаться, а глазные яблоки из-под век бегать.
– Эмма, – Кира начала понимать, что Свон очнулась, просто ей нужно время.
– Малышка, очнись пожалуйста, – испуганно шептала Миллс.
– Я… не Малышка… – пробормотала Эмма, и Реджина почувствовала, как ее руку стала сжимать ладонь Свон.
Миллс начала улыбаться, и из ее глаз хлынули слезы.
– Да, ты не Малышка, ты Дьяволенок, – брюнетка положила ладонь на щеку Свон и нежно провела.
Кира немного отошла, чтобы не мешать.
– Маленькая моя, – проговорила уже более осознанно и разборчиво Эмма и медленно, разлепив веки, открыла глаза. Приборы продолжали пищать, а Эмма во все глаза смотрела на Реджину, но взгляд был потерянный и с легкостью можно было в нем прочесть полное непонимание.
– Слава Богу, – понимая, что с Эммой все хорошо, и она пришла в себя, проговорила Майэр.