Когда Эшалот услышал, как звякнуло железо, он сразу догадался, что Симилор вытаскивает из кучи саблю.
«Если бы я был на его месте, я взял бы обе сабли и одну из них предложил ему», – подумал наш отважный рыцарь.
– Но я дурак, а Амедей – человек талантливый! – с горечью прошептал он.
Теперь Симилор чувствовал себя хозяином положения: поэтому к Амедею вернулась его обычная наглость. Он скинул свое старое рваное пальто, взял редингот Эшалота и надел обнову. Затем Амедей вышел из темноты и с улыбкой заявил:
– Если ты не выполнишь мой приказ, то к этой вещице я присовокуплю жилет, а заодно и кальсоны!
Эшалот остался на месте.
– Ты можешь убить меня, – ответил он, скрестив руки на груди. – Я допустил ошибку. Меня подвела любовь к моему новому рединготу. Но я никогда не отдам тебе этих денег. Ну, давай! Пронзи сердце своего брата и матери твоего ребенка!
Говорят, что великое и смешное не могут ужиться вместе. Это не всегда справедливо: в спокойствии бедняги было что-то возвышенное.
Был миг, когда Симилор почувствовал, что рука его дрогнула. Разозлившись на самого себя, Амедей двинулся вперед: алчность заглушила в его душе симпатию к старому другу. Как только Амедей вспоминал о пачке банкнот, он забывал обо всем на свете.
– Раз! – произнес Симилор. – Я не хочу тебя убивать. В сущности, ты ведь неплохой парень. Два! Но когда я скажу «три», тебе все же придет конец.
В эту минуту Эшалот думал о Леокадии, и чувства, которые он питал к этой женщине, делали его лицо почти прекрасным.
– Три! – воскликнул Симилор и замахнулся. В воздухе зловеще блеснул клинок.
И вдруг раздался страшный, дикий рев, сотрясший стены балагана. Испуганный Симилор попятился назад.
Дело в том, что старый лев еще не умер. Собрав все свои силы, он поднялся, чтобы зарычать в последний раз и после этого испустить дух. В следующий миг зверь рухнул на пол.
Все это произошло с молниеносной быстротой, но за несколько секунд ситуация кардинально изменилась.
Умирая, лев вырвал победу из когтей шакала.
Услышав чудовищный рык, Эшалот тоже отступил назад и споткнулся о тяжелую палку, которая совсем недавно служила оружием его врагу.
Доблестный рыцарь тут же наклонился и схватил ее. Теперь Симилор оказался в явно проигрышном положении. Он быстро оценил обстановку и побледнел, поскольку его сабелька ничего не стоила в сравнении с дубиной, которой завладел Эшалот.
– Амедей, если хочешь – можешь уйти, – спокойно промолвил тот. – Я по-прежнему буду заботиться о малыше, и если услышу, что ты голоден, то поделюсь с тобой последней коркой хлеба.
Опустив голову, Симилор шагнул к двери.
Однако это был лишь очередной маневр: Амедей резко обернулся и, решив, что Эшалот ослабил свое внимание, бросился на него, словно тигр.
Однако Эшалот был начеку. Он ударил дубиной по сабле Симилора, и та переломилась надвое.
– Убийца! – во второй раз воскликнул Симилор. Язык у него заплетался, как у пьяного.
Да, дорогой читатель, вы не ошиблись: здесь действительно написано «убийца». Так Симилор назвал человека, которого сам только что собирался прикончить.
– Трус! Ну же, ударь меня! – завопил Амедей.,– Ведь я беззащитен!
Симилор вел себя точно так же, как порою ведут себя женщины, уличенные мужьями в неблаговидных поступках. Восклицая, он потрясал обломком своей сабли.
Эшалот, который уже было занес над его головой свою палицу, замер. В очередной раз в душе отважного рыцаря взяли верх доброта и врожденная порядочность.
– Выбрось эту штуку, – предложил он. – Давай закончим наш спор без оружия.
Симилор отшвырнул свой обломок, Эшалот кинул в сторону палку. Не говоря ни слова, они ринулись друг на друга.
Все же Симилор добился того, что его противник вышел из себя.
Враги дрались не на жизнь, а на смерть. Это было жуткое зрелище. Они сцепились и покатились по полу. Казалось, в этом поединке никто уже не соблюдал никаких правил; можно было подумать, что сражаются не люди, а дикие звери.
Оба противника проявляли невероятную ловкость, и это естественно: если человек неожиданно падает в воду, он инстинктивно пытается плыть.
Даже не подозревая об этом, наши герои применяли приемы классической борьбы, рукопашного боя, а, возможно, и еще какого-нибудь боевого искусства, неизвестного автору.
И все же, приглядевшись к ним более внимательно, можно было заметить, что и в гневе Эшалот пытался сохранить человеческое достоинство, в то время как Симилор то и дело старался обмануть своего соперника.
И тот, и другой дрались молча. Слышалось только шумное пыхтенье. Звуки ударов раздавались нечасто, поскольку противники крепко вцепились друг в друга.
Эшалот был сильнее. Навалившись на Симилора, он прижал его к полу, но вдруг издал ужасный вопль:
– Амедей, не кусайся, или я сверну тебе шею!
– Убийца! – прохрипел Симилор, пытаясь высвободить голову.
Он брызгал слюной, как бешеная собака. На плече Эшалота расплылось кровавое пятно.
Эшалот обеими руками обхватил голову Симилора, а тот незаметно сунул правую руку в карман панталон.
– Сдавайся, – прохрипел Эшалот. – Если ты сейчас не попросишь пощады, я за себя не отвечаю.
– Убийца! – пискнул Симилор.
Вытащив из кармана складной нож, он стал потихоньку открывать его.
– Сдавайся, Амедей! – повторил Эшалот.
Тем временем Симилор занес руку, намереваясь всадить своему противнику нож в спину, под левую лопатку – в самое сердце.
Люди типа Симилора не хуже любого хирурга знают, где у человека находится сердце.
Амедей снова произнес слово «убийца» и...
Ни Эшалот, ни Симилор не слышали, как открылась дверь. Но уже несколько минут в балагане присутствовал свидетель...
Ив тот самый миг, когда Симилор собирался зарезать своего старого друга, рука Амедея словно попала в железные тески.
– Послушай, парень, это не по правилам! – раздался до боли знакомый голос.
И тут же Эшалот почувствовал сильный толчок, от которого отлетел в сторону.
– Мамаша Лео! – воскликнул доблестный рыцарь, поднимаясь на ноги.
Он увидел, что Симилор по-прежнему лежит на полу, а горло поверженного Амедея попирает могучая стопа укротительницы.
– Я так поняла, что ты продал мои бумаги, – сказала Леокадия, обращаясь к Эшалоту.
– Да, хозяйка. Все деньги здесь, – ответил тот, похлопывая себя по груди.
– Не надо быть ясновидящей, чтобы сообразить, что тут произошло, – продолжала вдова. – Этот негодяй решил славно кутнуть за мой счет.
– Пожалейте его, хозяйка, – взмолился Эшалот, – ведь это отец моего Саладена.
Симилор по-прежнему молчал.