пророк ВГЦ. Петля украденного пророка, которую, как ожидала Робин, можно было бы не включать в раскраски для таких маленьких детей, гордо висела у него на шее. Проходя мимо стола Цин, она незаметно нагнулась, подняла пластилин с пола и передала его обратно девочке, слезы которой немного утихли.
Перемещаясь среди детей, подбадривая их и затачивая карандаши, Робин еще больше обеспокоилась их поведением. Теперь, когда она уделяла им индивидуальное внимание, они были готовы проявлять к ней нежность, несмотря на то, что она была совершенно незнакома. Одна девочка без спроса забралась к Робин на колени, другие играли с ее волосами или обнимали ее руку. Робин было жалко и обидно, что они жаждут такой близости, которая запрещена церковью.
— Прекрати это, — сказала Шона Робин с места в карьер. — Это материальное собственничество.
Поэтому Робин осторожно отстранилась от прижавшихся к ней детей и перешла к рассмотрению прикрепленных на стене картинок. Некоторые из них явно были нарисованы старшими учениками, так как их сюжет был хорошо различим. На большинстве из них была изображена повседневная жизнь на ферме Чепменов, и она узнала башню, похожую на гигантскую шахматную фигуру, видневшуюся на горизонте.
Одна картинка привлекла внимание Робин. На ней было изображено большое дерево с нарисованным у основания ствола топором и надписью “Дерев с Тапором”. Робин все еще рассматривала рисунок, который, судя по свежести бумаги, был нарисован недавно, когда дверь в класс открылась.
Повернувшись, Робин увидела Мазу в длинной алой мантии. В классе воцарилась полная тишина. Дети застыли на месте.
— Я послала Вивьен в конюшню за Ровеной, — тихо сказала Мазу, — и мне сказали, что ты отстранила ее от выполнения задания, которое я ей поручила.
— Мне сказали, что я могу сама выбрать себе помощника, — сказала Шона, которая выглядела неожиданно испуганной.
— Из твоей собственной группы, — сказала Мазу. Ее спокойный голос противоречил выражению худого белого лица с прищуренными почти черными глазами. — Ни из какой другой группы.
— Прости, — прошептала Шона. — Я подумала…
— Ты не умеешь думать, Шона. Ты это уже не раз доказывала. Но тебя заставят думать.
Мазу окинула взглядом сидящих детей и остановилась на Цин.
— Подстриги ее, — сказала она Шоне. — Я устала видеть это безобразие. Ровена, — сказала она, впервые глядя прямо на Робин, — пойдем со мной.
Глава 53
Линия ян развивается под двумя линиями инь и с силой давит вверх. Это движение настолько сильное, что вызывает ужас…
И-Цзин или Книга Перемен
Задыхаясь от страха, Робин пересекла класс и вышла вслед за Мазу на улицу. Она хотела извиниться, сказать Мазу, что не знала о своем проступке, согласившись сопровождать Шонну в класс, но боялась невольно усугубить свое положение.
Мазу остановилась в нескольких шагах от класса и повернулась, чтобы посмотреть на Робин, которая тоже остановилась. Физически эти две женщины были ближе всего друг к другу, и теперь Робин поняла, что, как и Тайо, Мазу, похоже, не очень-то заботилась о том, чтобы помыться. Она чувствовала запах ее тела, который плохо маскировался тяжелыми благовонными духами. Мазу ничего не сказала, а просто посмотрела на Робин своими темными, криво посаженными глазами, и та почувствовала себя обязанной нарушить молчание.
— Я… я очень сожалею. Я не знала, что Шона не имеет права забирать меня из конюшни.
Мазу продолжала молча смотреть на нее, и Робин снова почувствовала странный, вязкий страх, смешанный с отвращением, которое нельзя было объяснить властью, которой эта женщина обладала в церкви. Нив Доэрти описывала Мазу как большого паука, а сама Робин представляла ее как некую злобную, склизкую тварь, притаившуюся в скале, но ни то, ни другое не передавало всей странности. Сейчас Робин чувствовала себя так, словно смотрела в зияющую бездну, глубины которой невозможно было разглядеть.
Она предполагала, что Мазу ожидает чего-то большего, чем извинения, но Робин не знала, что именно. Затем она услышала шорох ткани. Опустив взгляд, она увидела, что Мазу приподняла подол халата на несколько сантиметров, обнажив грязную ногу в сандалии. Робин снова посмотрела в эти странные, несовпадающие глаза. В ней поднялся истерический порыв рассмеяться — не могла же Мазу, в самом деле, ожидать, что Робин поцелует ее ногу, как это сделали девочки, позволившие малышу сбежать из общежития? Но этот порыв угас при виде лица Мазу.
Секунд пять Робин и Мазу смотрели друг на друга, и Робин поняла, что это проверка, и что спрашивать вслух, действительно ли Мазу хочет получить эту дань, было бы так же опасно, как и показывать свое отвращение или недоверие.
Просто сделай это.
Робин опустилась на колени, быстро наклонилась над ногой с черными ногтями, коснулась ее губами и снова встала.
Мазу не подала вида, что заметила дань, но поправила мантию и пошла дальше, как ни в чем не бывало.
Робин чувствовала себя потрясенной и униженной. Она огляделась по сторонам, пытаясь понять, не стал ли кто-нибудь свидетелем произошедшего. Она попыталась представить себе, что сказал бы Страйк, если бы увидел ее, и почувствовала, как ее захлестнула новая волна смущения. Как она сможет объяснить, почему она это сделала? Он бы подумал, что она сошла с ума.
У бассейна Дайю Робин встала на колени и пробормотала обычные слова. Рядом с ней Мазу негромко сказала:
— Благослови меня, дитя мое, и да падет твоя праведная кара на всех, кто сбился с Пути.
Мазу встала, не глядя на Робин и не разговаривая с ней, и направилась к храму. Робин с нарастающей паникой последовала за ней, предчувствуя, что сейчас произойдет. Войдя в храм, Робин увидела, что все ее бывшие высокопоставленные коллеги, включая Амандипа, Уолтера, Вивьен и Кайла, сидят в кругу на стульях, установленных на блестящей черной сцене в форме пятиугольника. Вид у всех был суровый. С нарастающим ужасным предчувствием Робин увидела, что Тайо Уэйс тоже присутствует.
— Ровена решила выполнить задание, отличное от того, которое ей было поручено, поэтому ты и не смогла ее найти, Вивьен, — сказала Мазу, поднимаясь по лестнице на сцену и усаживаясь на свободное место, расправляя при этом свои сверкающие кроваво-красные одеяния. — Она отдала дань смирения, но сейчас мы узнаем, был ли этот жест пустой. Передвинь, пожалуйста, свой стул в центр круга, Ровена. Добро пожаловать в Откровение.
Робин взяла пустой стул и поставила его в центр черной сцены, под которой находился