слёз образовались мокрые пятна, и строго взглянула на родителя.
— Мне не о чем с тобой говорить.
— Мила, пожалуйста.
— Я совсем забыла позвонить бабушке и сказать, что я добралась до больницы, — отрезала я, вскакивая на ноги и рыща в сумке телефон.
— Это не может подождать? — продолжал настаивать отец.
— Нет, это важно.
— Ступайте и поговорите, — внезапно сказала мама.
— Но мама…
— Ступай, Мила. Я сама позвоню бабушке, — отрезала она тоном, не терпящим возражений.
Я с шумом выдохнула и с вызовом взглянула на отца.
— Через пять минут на скамейке у входа. Если и вправду хочешь поговорить, принеси кофе.
Сразу после этих слов я развернулась на пятках и пошагала прочь из крыла.
Пускай папа не рассчитывает на моё хорошее расположение. Чтобы он не хотел мне сказать, это будет очень непросто.
Отмахнувшись от тяжелых мыслей, я достала телефон и начала набирать еще один знакомый номер. Любона Ванифатьевна была не единственной, кому мне хотелось позвонить этой ночью. Был другой, очень важный для меня человек.
Я вышла на улицу и нажала кнопку вызова, оператор вмиг переправил меня на голосовую почту.
— Привет, Лина, — начала я. — Просто звоню сказать, что я вернулась в город. Прости, что так неожиданно сообщаю об этом. Для меня самой это внезапно. Кое-что случилось с Ариной, она в больнице. Мы все здесь, ждём новостей от докторов, — очередной глубокий вздох. — Я просто звоню сказать, что очень хочу тебя увидеть. Я соскучилась, Ли, мне надо столько всего с тобой обсудить. Перезвони мне, пожалуйста.
На этом отведенное оператором время закончилось и мне пришлось повесить трубку.
Как по волшебству, в этот самый миг появился отец. Как я и просила, в руках он нёс два бумажных стаканчика с кофе. От них исходил лёгкий пар. Увидев это, я поёжилась и плотнее завернулась в синюю вязаную кофту — единственную тёплую одежду, которую я сумела извлечь из чемодана перед посадкой в такси. Кроме неё, на мне было лишь то самое розовое платье, которое я вовсе не хотела брать с собой в Грецию, но в итоге проносила почти всю неделю. Прямо сейчас, в обстановке холодного осеннего Соляриса, я выглядела в нём довольно глупо. Но мне было плевать, переодевание — последняя вещь, о которой я могла думать по возвращении домой.
Папа подошёл ближе и протянул мне стаканчик, я молча приняла его и, встав ногами на скамейку, бесцеремонно уселась на её спинку. К моему небольшому удивлению, папа повторил мой некультурный поступок и пристроился рядом. В попытке сдержать улыбку, я взглянула на небо. То медленно светлело, напоминая о приближающемся рассвете. Сделав большой глоток, я поморщилась от удовольствия и, задрав нос, подставила лицо холодному ветерку. Прошла минута, а отец так не сказал ни слова.
— Если ты позвал меня за этим, я пошла, — не выдержала я, и уже было собралась встать, как папа перегородил мне путь лёгким движение руки.
— Прости меня, — выпалил он.
— За что ты просишь прощения? — ответила я, мысленно добавив слово «конкретно».
Кажется, отец понял, что я имела в виду, поэтому продолжил.
— За то, что уехал так скоро, за то, что пропадал месяцами в командировках, за то, что меня не было рядом.
Я промолчала. Вот именно! Его не было рядом. Он был мне так нужен, а его не было! Я почувствовала, как глаза вновь начинают слезиться и часто заморгала. А потом спросила:
— Почему ты приехал сейчас?
— А это разве не очевидно? Арина, — коротко пояснил отец. Его голос звучал глуше, чем обычно, словно он охрип. — Когда Афина позвонила и сказала, что твоя сестра попала под машину, меня словно сковородкой по голове ударили. Я понял, что могу потерять её. И что в любой момент могу потерять любую из вас. Примерно в тот же миг я понял, сколько всего делал неправильно.
Я понимала, о чём говорит папа. Когда мама сказала мне, что произошло, я тоже испугалась за жизнь сестры. Тоже осознала свои ошибки. В этом наши с отцом помыслы были схожи. Только вот я была решительно настроена на исправление прошлого, а что же он?
— И что ты будешь делать дальше? — прямо спросила я.
— Вернусь к вам — моей семье, постараюсь наверстать упущенное за многие месяцы.
— Думаешь, что сможешь?
— Я могу попытаться, — пожал плечами отец и отхлебнул кофе. — Как бы там ни было, я уже позвонил заместителю и взял отпуск.
На этих словах я оторвала взгляд от собственных носков и, резко вскинув голову, посмотрела ему прямо в глаза.
— Надолго?
— На месяц-два точно, дальше посмотрим. Пойми, я не могу окончательно бросить работу. Как-никак она тоже важна мне, и нужна. И я нисколько не жалею, что создал компанию. Ведь, несмотря на все трудности, я делал это ради нашего блага. Хотел больше зарабатывать, чтобы вы ни в чем себе не отказывали…
— Пап, — перебила его я — у нас есть дом, есть еда. Мы с Ариной ходим в школу, которую любим, мы и так ни в чём себе не отказываем. У нас есть всё, кроме тебя.
— Я знаю, — тяжело вздохнул отец и запустил пальцы в волосы.
— Ты хоть представляешь, как ты был мне нужен всё это время, — мой голос предательски задрожал. — Когда ты сказал, что приехал всего на неделю, я разозлилась. Я была так сильно зла, что не могла спокойно спать. Но потом, когда ты так внезапно уехал, мне стало очень больно.
Я очень давно не была ни с кем так откровенна. Но мне придётся быть таковой, если я хочу наладить свою жизнь. Мне придётся часто говорить правду и часто её слушать. Да, это будет очень непросто, но мне нужно с этим справиться. Нужно.
— Прости меня, доченька, — папа повернулся ко мне, явно желая обнять, но наткнувшись на мой острый взгляд, передумал.
— Я прощаю тебя, — прошептала я. — Но если ты снова променяешь нас на работу…
— Этого не будет, — со всей серьёзностью заверил отец. — Дай мне шанс всё исправить.
— Хорошо, — кивнула я и нерешительно опустила голову ему на плечо.
Какое-то время мы смотрели на здание больницы. Поразительно, но кроме пения птиц здесь стояла полная тишина. Ни скорой, ни санитаров, не внезапных посетителей, только я и мой папа.
— Так как там, у бабушки? — первым прервал молчание он.
— Тепло, — усмехнулась я, отстраняясь от его плеча.
— Мама сказала, что ты уехала туда из-за парня, — это замечание прозвучало настолько тактично и деликатно, что даже Лина бы позавидовала. Я нервно сглотнула.
— Да, всё