вам премию за хорошо исполненную работу и докину несколько фунтов за то, что повеселили меня (выпьете в Новый год за благополучие нашего любимого Грабьего отдела). Вы поможете мне разгрести бардак, устроенный внизу. И если вы вновь станете собой, послушненьким и благоразумненьким Томмсом, то я прощу вам вашу выходку, и завтра, вернувшись в банк, вы переберетесь на четвертый этаж – займете соседний стол с мистером Вермиттлером. Что скажете?
Мистер Томмс ничего не сказал. Сжав зубы, он бросился на господина Выдри. Но тот не медлил.
Он незаметно переключил под подлокотником рычажок, и в тот же миг из спинки кресла вырвалась механическая рука, сжатая в кулак.
Она со всей силы ударила мистера Томмса в живот, и тот согнулся пополам, хватая ртом воздух. Нож для бумаги выпал из разжавшейся руки.
Господин Выдри, кряхтя и пыхтя, поднялся из кресла. О, как он не любил это делать!
Ногой отшвырнув подчиненного, глава Грабьего отдела взял прислоненную к столу трость.
– Ты думал, что я так просто все забуду?!
Размахнувшись, он ударил мистера Томмса тростью. Тот закричал от боли и упал на пол.
– Или думал, что такое ничтожество, как ты, может просто так заявиться сюда и угрожать мне?!
Новый удар заставил подчиненного взвыть.
– Рассчитывал, что я ничего не стану предпринимать, пока какая-то букашка пытается испортить дело всей моей жизни? Третий этаж – это твой предел, ничтожество!
Тяжелый набалдашник трости пришелся в лицо. Томмс схватился за скулу.
А господин Выдри продолжал наносить удары и насмешки. Он был так сосредоточен на корчащемся на полу подчиненном, что не услышал, как где-то внизу заскрежетала решетка.
– Отдать ему «Грабий список»! Отдать ему «Малый Грабий список»! Я ведь говорил, что вышвырну тебя в окно? Кажется, этот момент настал!
Томмс пополз прочь, сплевывая кровь на дорогой ковер.
– Ты решил, что тебе по силам управлять судьбами?! Но как бы не так! Это я управляю судьбами, а ты мельче и незначительнее, чем моя тень!
– Ты управляешь судьбами? – раздался вдруг жуткий голос, и свет в кабинете погас.
Господин Выдри повернул голову, и его челюсть отвисла.
Едва умещаясь в дверях, чернела громадная сгорбленная фигура. Два глаза горели рыжим пламенем.
– Ты… – только и смог выдавить господин Выдри.
– Я, – ответил великан и боком протиснулся в кабинет. Зазвенели бубенцы, звякнули цепи…
Господин Выдри попятился.
– Этого не может быть… Ты вернул шубу!
Трость задрожала в его руке.
– А я помню тебя… – пророкотал обладатель горящих глаз. – Вечно ошивался рядом с Ригсбергом, щуплый, суетливый… ловил каждое его слово… Погляди на себя: жирный хряк, который едва стоит на ногах!
– Ты не можешь… ты наш!
– Больше нет! – рявкнул великан и, тяжело ступая по полу, подошел к господину Выдри, навис над ним.
Глава Грабьего отдела вскинул трость, но великан успел быстрее. Он схватил толстяка за горло своей мохнатой лапой, длинные кривые когти обхватили вислую шею господина Выдри вместе со всеми его подбородками.
– Так какими судьбами ты управляешь, человечишка? – прорычал великан господину Выдри в лицо, обдав его печным жаром и вонью падали. – Если ты даже своей сейчас не хозяин…
Мистер Томмс перевернулся и, зажимая ребра рукой, сел. Он был испуган не меньше начальника. Огромная черная фигура казалась продолжением стоящего в кабинете мрака. Зои Гримм предупреждала его, но он не особо ей поверил. Да и к тому же одно дело слышать о таком от кого-то, и совсем другое – лицезреть все своими глазами…
– Где она?! – рыкнул великан, но толстяк лишь что-то забулькал в ответ. – Я спросил: где она! Говори!
– Она… – прохрипел мистер Томмс, – во внутреннем кармане жилетки… слева…
Свободной рукой великан схватил господина Выдри за живот. Рванул когтями, и пуговицы разлетелись в стороны. Достав из внутреннего кармана жилетки главы Грабьего отдела небольшую книжечку, он швырнул ее на ковер, к ногам Томмса.
Клерк подобрал ее.
– Что мы с ним сделаем, мистер Томмс? – не поворачивая головы, спросил великан. – У вас есть идеи на этот счет?
– Этот ублюдок любит выбрасывать людей через окно, – сказал Томмс.
Губы великана растянулись в улыбке.
– В эту Новогоднюю ночь я несу тебе справедливое воздаяние, человечишка. Ты очень плохо себя вел все эти годы.
Схватив господина Выдри за шиворот, великан потащил его к окну. Глава Грабьего отдела закричал…
***
– Ну вот… Конечно же, мне досталась самая тяжелая работа! – возмущенно пробурчал Говард Бек, подтаскивая мешок – нет, мешочище! – к лифту.
В подземном коридоре, ведущем к банковскому хранилищу, все было по-прежнему. Охранники под предводительством мистера Борчча лежали вповалку, продолжая подергивать то рукой, то ногой, только теперь они для верности также были связаны. Коридор от газа очистился, постепенно всосавшись в воздухоотводы после того, как Говард толкнул один из рубильников в рубке. Синеватый дым кукле вреда причинить не мог, но он затруднял видимость, и Говарду надоело постоянно спотыкаться и натыкаться на стены.
– И прошу заметить, это вовсе не кукольная работенка! – пропыхтел он, затащив мешочище в кабинку, где уже неаккуратно громоздились еще четыре таких же мешочищ.
Говард вытер воображаемый пот со лба (он видел, что так делают люди, когда вовсю трудятся) и бросил осуждающий взгляд на механическую ворону, сидевшую на одном из мешков в кабинке.
– Могла бы и помочь, дурная птица! – проворчал он, но ворона проигнорировала.
– Ладно, сиди тут, – кукла махнула деревянной рукой и потопала обратно в хранилище.
Перепрыгнув через порог, Говард оглядел нутро сейфового помещения. Здесь еще было множество мешков с денежками, но мисс Гримм несколько раз четко и ясно дала ему понять, сколько именно мешков должно в итоге упорхнуть из банка – и даже ни мешочком больше! Это было важно. Говард не особо вникал – там было что-то о «грузоподъемности», «балластности» и прочих скучных вещах.
И хоть он и без того уже невероятно утомился, все же бросать столько деньжищ, чтобы они тут просто грустно лежали, было невероятно обидно.
– Ладно-ладно… как там говорится?.. Пора и гуся звать! Тьфу! Пора и честь знать! Вот!
Стащив со стеллажа уже шестой по счету мешок, Говард схватил его за ворот и поволок к выходу из хранилища.
– Целый день мешки ворочаю, – пожаловался он вслух. – Сперва уголь, теперь вот денежки! И пусть