они уже прелые, плоские. А вот мёртвые листья, что высохли прямо на дереве были жёсткими, сложной формы, выгнутыми — а, значит, и с другой аэродинамикой.
Очень странное зрелище.
Извините, если кого обидел.
03 октября 2008
История про славянские языки
Всё-таки нереальная какая-то красота в славянских языках. (Особенно когда не очень понимаешь строй чужой речи). Это я рассматриваю перевод собственного рассказа на сербский:
"Каква смрт, мислио jе старац, кад се jедноставно враћамо у глину, сjедињуjући се другима, размењаjући судьбине са другима, као капе за време татарског празднка."
Смрт, да.
Зашибись.
Извините, если кого обидел.
04 октября 2008
История про цены девяносто третьего года
29/XI-93 г.
Дорогой Костенька!
Помню о тебе и Женечке нашей. Я тебя поздравляла с Днем рождения посылала телеграмму но мне ответили что "квартира закрыта и теграмму не вручили"… Пока я здорова не знаю как дальше будет. Очень злюсь на наше правительство чего они не ладят все очень дорого хоть бы сбавили цены овощи очень дорогие, обхожусь на макаронах запасла <нрзб> вермешель и геркулес — "Экстра" очень хороший с<нрзб> 50, <нрзб> 100 р 1/2 кило. Варю кашу утром и на ночь мясо сразу 1200 но на неделю хватает Песок 580 р я "запаслась" Погода холодная хорошо что без дождей Вообщем все хорошо Передай отдельный привет Женечке дочери. В Москве стреляют а у нас пока тихо. Целую обнимаю люблю Тамара.
198005, Пр. Москвиной 20/36 кв. 29
Кто-то из французов сказал, что "отдал бы все декреты Конвента за одну приходно-расходную книгу парижской домохозяйки". То, что в письме речь идёт о стрельбе, видимо "с<стоил> 50, <теперь> 1/2 кило"? (Картинка кликабельна).
Извините, если кого обидел.
04 октября 2008
История про журналистику
Гадство какое — сегодня думал целый час о судьбах журналистики.
Потом вспомнил о самоуничижении (я-то себя довольно высоко ставлю — а хули?). Дело в том, что самоуважение очень важно. Вот были у меня друзья, которые работали в каких-то невнятных детско-семейных журналах. Работали они себе и работали, но вот беда — была у них категория авторов, что приносила "стишата".
Это были чаще всего женщины средних лет, что на волне понятной нежности к своим детям сочинили какие-то стихи, и вот принесли их в журнал. Причём, ладно это были бы сумасшедшие графоманы, тогда бы мои друзья не так, как они говорили, переживали бы. Это были вполне симпатичные милые женщины. И вот они говорили:
— Вот мои стишата… Может, почитаете? Скажете, как вам…
Это выглядело примерно так, как если бы в дверь позвонила соседка, с которой ты каждый день здороваешься на лестнице и сказала:
— Вы бы не могли утопить моих котят? А то, знаете, тут у меня котята уродились…
Ср. история про Кокорева, история про комплексы и понты (вн. — внутр.), история про то, что если бы я носил сандалии, то принципиально носил бы их с носками, история про… чорт, про что же я ещё сегодня говорил?
Извините, если кого обидел.
05 октября 2008
История про Публикацию Пяти Примеров Прозы Пелевина
Пелевин В. П5: Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана. — М.: Эксмо, 2008. - 288 с. (п) 150100 экз.
ISBN 978-5-699-30532-2
Пелевин сейчас на манер библейско-кудринских семи тощих и семи тучных лет перемежает романы — сборниками рассказов. На этот раз вот вам малая форма, согласно приложенному списку: "Зал поющих кариатид" — "Кормление крокодила Хуфу" — "Некромент" — "Пространство Фридмана" — "Ассасин".
Здесь должен был бы быть спойлер, да мне стало лень: кажется все, кто хотели, прочитали эти тексты, а кто хотел узнать сюжеты, узнали. Что другим пересказывать?
I
Когда хвалят или ругают некоторые вещи, создаётся впечатление, что люди просто неправильно ими пользуются. Микроскопом действительно можно забивать гвозди, да только он соскальзывает и плохо лежит в руке.
С книгами ровно тоже самое — во-первых, их ценность не универсальна, во-вторых, иногда их начинают судить по совершенно другим законам.
Молоток нужно оценивать с точки зрения забивания гвоздей, а микроскоп с точки зрения рассматривания препаратов. А с Пелевиным какая-то странная история. Он окончательно вышел из формата литературы и превратился в какой-то аттракцион.
Он оригинален в том, что последователен.
Не сказать, что он первым понимает, что случилось в обществе. Это большая натяжка. Понимает-то масса людей, пишущих остроумные посты в Живом Журнале и неплохие статьи в глянце. Просто один только Пелевин стоит с лопатой, и накидывает мелкие и крупные модные темы на транспортёр своей литературной машины. Машина ухает, лязгает, испускает облака пара и с другой стороны из неё выползают книжки.
И тут есть одна тонкость: машина работает очень быстро, потому что теперь Пелевин питается не жизнью (как это было в традиции нудноватых русских классиков), а собственно модой, воплощённой в глянцевых журналах и сетевых разговорах. Есть модная тема — вот вам про неё проза. Появилось ещё что-то: вот вам и про это тоже новая проза.
Одни будут эти книжки хвалить и цитировать, другие — ругать (и всё равно цитировать), но главная претензия к остротам Пелевина, а он именно что не писатель сейчас, а острослов — не в причудах неудобопроизносимых названий, не в комичной нумерологии продажах 05.10 и прочем, а в предсказуемости сюжета на втором шаге. Тут другое — это как Задорнов, который наперёд известно как пошутит — как скажет "а вот американцы…", так непременно закончит "Ну, тупые-е-е…".
Вот берётся чрезвычайно скучный и унылый роман Вербера "Танатонафты" и переделывается в баблонавтов. Дело-то не хитрое.
II
То, что два самых известных русских писателя идут через чёрточку — Пелевин-Сорокин, меня давно занимало. Но оказывается, что со временем они становятся схожи, как некоторые персонажи "Зверофермы": то у одного жениху преподносят — буквально, как он просил — руку и сердце невесты, то у другого оборотни в погонах — действительно оборотни в погонах. То у одного натурально сношают мозги, то у другого реализуют метафору с лежачими полицейскими.
Это такое особое сходство, сходство на весах массовой культуры. Оно даже и не сходство вовсе, а такая извечная русская парность: как Толстой и Достоевский, как Есенин и Маяковский на школьных портретах.
И то, что оба широко используют буквализацию метафор (и этим-то они более известны — несправедливо, кстати: у