Я пересел на деревянный стул, который на самом деле был больше похож на трон, потому что почему бы и нет? Затем я откинулся на спинку стула, посмотрел на сверкающий морозный потолок и позволил своим глазам прикрыться, чтобы сосредоточиться. Потребовалось не более пары секунд, чтобы звезды спустились ко мне, и я втянул воздух, когда меня закрутило в бурлящую массу неконтролируемых видений, простирающихся далеко в будущее, потом в завтрашний день, следующую неделю, месяц, год. Все было размыто, и тысяча путей, по которым можно было пойти, некоторые из них были более прочными, чем другие, неконтролируемая дымка судеб заставляла мой разум бешено вращаться.
Я попытался сосредоточиться и увидел огромный каменный трон, сделанный из рычащих голов Гидры на длинных шеях, все они были сплетены вместе в чудовищное существо, которое выглядело почти живым. Кровь окрасила его в красный цвет, и в течение нескольких мгновений я видел фейри за фейри, сидящих на нем, от самого Дикого-Короля до каждого из Наследников, ставшими взрослыми мужчинами, до Лайонела Акрукса, до двух девочек-близнецов с глубокими зелеными глазами, руки которых сжимали друг друга. Затем трон раскололся на две части и рассыпался на куски, когда видение сместилось, заставляя мое нутро сжиматься, а сердце биться.
Орион был старше, он сражался с врагами, которых я не мог видеть, с серебряным клинком в руке, а Дариус Акрукс летал над ним в форме золотого Дракона. Я снова увидел близнецов, над которыми издевались Наследники. Я чувствовал их боль. Я слышал их страдания и видел, как рушились их миры, пока вдруг они не поднялись вверх в ревущей башне пламени, ослепившей меня.
Я попытался сосредоточиться, ухватившись за свои дары и заставляя их двигаться в том направлении, в котором я хотел, поскольку будущее продолжало простираться в слишком многих направлениях. Я видел, как мир рушится, а смерть и разрушение проносятся по королевству, как чума. Я чувствовал потерю и душевную боль, и не мог понять, была ли она моей или близнецов, Ориона, Дариуса, Лайонела или всего мира. Было так много путей, так много боли и смерти, только отдельные проблески надежды на этом пути, и я сокрушался в отчаянии всего этого, пытаясь найти свет.
В давящей темноте я нашел его, завеса словно приподнялась, когда я искал пути через горе к сияющей возможности сладкого, мирного будущего за его пределами. Но потом он исчез, и я снова ослеп, затянутый в глубины такой тьмы, что не мог ничего видеть. Было ощущение, что я стою перед непроницаемой стеной, преграждающей путь моим дарам, перед чем-то, что я не мог воспринять прямо перед собой. Я знал только, что оно неизмеримо могущественное, разрушительное, ужасное, несущее полную и окончательную гибель, способное закрутить все наши судьбы и никогда не отпустить.
Я умолял звезды вернуть меня в настоящее, чувствуя, что меня бросают в яму смерти, откуда я никогда не смогу вернуться, и они наконец исполнили мое желание.
Я нежно подталкивал звезды и обнаружил, что они стали более отзывчивыми к моим прихотям, когда я направил их к Королю. И наконец, они позволили мне увидеть его. Он был лишь размытой тенью, но я знал, что это он, по холодному чувству, пронизывающему мои кости. Он стоял как темный властелин в Алестрии, улицы были красными от крови, когда магия вливалась в его тело и превращала в существо невозможной, ужасающей силы.
Я снова увидел трон, теневую форму Короля, претендующего на него, а вокруг него по всему дворцу вьются фейри, предлагая свои жизни, свою силу. Король питался всем этим, став самым могущественным фейри, когда-либо ходившим по земле. Он правил железным кулаком, сокрушая всех, кто выступал против него, используя массы Черной Карты, чтобы контролировать королевство. На улицах был комендантский час, стражники в капюшонах патрулировали улицы, наблюдая за каждым фейри и следя за тем, чтобы они соблюдали законы Короля.
Я пытался заставить звезды показать мне лицо Короля, и тени начали отступать, когда я увидел монстра, сидящего на своем троне. Лайонел Акрукс уставился на меня из-под своего капюшона, и мое сердце екнуло, но так же быстро его лицо изменилось, показав мне людей, которых я знал, скрывающихся за маской тени. От Ориона до Юджина, Грейшайна, Скарлет, Марса, Титана, Синди Лу и, наконец… Гарета. Его рот произносил слова, которые я не мог расслышать, и я попытался подойти ближе, его лицо исказилось, когда он кричал и кричал, и вдруг его голос зазвучал у меня в голове. — Спаси ее, Габриэль, спаси ее — сила уничтожит ее и все, что она любит, позволь ей укусить тебя, это единственный выход!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я пытался ответить, но голос не поддавался, и я потянулся к нему, желая вымолить прощение, но его лицо снова скрылось в тени, поглощенное темнотой в капюшоне. Я не понял, что он имел в виду, но запомнил слова, уверенный, что они как-то важны. Затем я направил свою силу в его сторону, пытаясь найти его для своей девочки, но звезды не показывали мне его, как бы я ни старался. Я просто не был связан с ним настолько, чтобы найти его, и это причиняло мне боль, поскольку я подвел свою девочку и был унесен в другое видение.
Я стоял на парковке, крыша надо мной трещала и распадалась на части, все вокруг вот-вот рухнет. Из-за здания доносился рев толпы, я подбежал к решетчатому окну и выглянул наружу, где бунтовало Лунное Братство. Райдера тащили сквозь них. Я боролся с решеткой, пытаясь выбраться, моя магия подводила меня, пока я выкрикивал его имя. Они били его ножами, кричали «предатель», заставляя истекать кровью, и тащили его к огромной каменной статуе Кентавра, вздымающего голову и указывающего на звезды. Они намотали лозу на его вытянутую руку, подвесили Райдера, и толпа принялась разрывать его на куски во время кровавой казни.
— Нет! — кричал я, в панике ища другие пути, способы избежать этой участи, но пути приближались, многие из них сворачивали на этот.
— Как мне спасти его? — спрашивал я у звезд, пытаясь найти выход.
— Этот день придет, — шептали они в моей голове.
— Как мне остановить его? — умолял я.
— Ты не в силах, — отвечали они.
— Пожалуйста, я сделаю все, — сказал я в отчаянии.
— Ты увидишь, как это свершится, Габриэль Нокс, сын судьбы, — ответили они.
— Я не могу, я не позволю этому случиться, — настаивал я, когда мое сердце начало трещать в груди. — Как мне удостоверится, что он не умрет?
— Ты задаешь неправильные вопросы, — ответили они, их голоса словно удалялись вдаль.
— Какой вопрос правильный? — взмолился я, чувствуя, как они покидают меня под тяжестью этой немыслимой судьбы, лежащей передо мной. Они исчезли из моего сознания, как угасающий ветер, и во мне вспыхнуло беспокойство.
— Как мне спасти его? — закричал я, но их уже не было, а я стоял один в бесконечном белом пространстве, слишком ярком, чтобы разглядеть что-то за его пределами.
Я прищурился от света, пытаясь сфокусироваться, и вдруг мир изменился.
Я стоял у основания темной горы в Алестрии, а впереди меня была фигура в капюшоне, ведущая за собой Черную Карту по каменистой тропе. Я чувствовал время и дату, когда это произойдет. До полнолуния оставалась одна неделя. Король собирался провести ритуал, более масштабный, чем когда-либо прежде. И это будет наш шанс нанести удар. Но если мы потерпим неудачу, я не питал особых надежд для жителей Солярии.
32. Элис
— Давай, Элла, мы все пропустим, — шипел Гарет, сжимая мою руку и тряся меня, чтобы я проснулась.
Я застонала и стряхнула его с себя, накрыв голову подушкой, чтобы попытаться отгородиться от мира, но, конечно же, он этого не сделал.
— Я слышал, что сегодня вечером к Талии придет клиент с фетишем на сладости, — соблазнительно добавил он, и у меня заурчало в животе.
Сегодня на ужин была пицца, оставшаяся со вчерашнего вечера, которую мама принесла нам перед тем, как отправиться на смену в клуб. Конечно, вчера вечером мы съели почти всю пиццу, так что у нас с Медведем Гэр осталось всего по одному холодному кусочку. Маловато.