Один из охранников вцепился в обрез двери, пытаясь вскарабкаться в отсек. Я пнул его руку, пока мы продолжали подниматься. Повиснув на краю, он с ненавистью и изумлением таращился на меня.
Я бил его по пальцам до тех пор, пока он с криком не рухнул вниз. Высота была уже больше трех метров, и я успел заметить, как он неловко подвернул ногу.
Охранники кинулись за винтовками. Лазерные заряды с шипением прорезали воздух, и мы с Шеппардом рванули в командный отсек, чтобы разогнать двигатели. Они загудели, и дирижабль понесся вверх со все возрастающей скоростью.
Позже я подошел к открытому люку и вгляделся в каменные башни Киша, становящиеся все меньше. Теперь мы проплывали над болотами, окружавшими город. Чья-то огромная голова на длинной чешуйчатой шее выглянула из крон и проводила нас громким рычанием.
Мы обрели свободу.
7
Когда моему сыну исполнилось пять, я усадил его на колени и сказал:
– Пришло время, сынок, рассказать тебе, кто мы на самом деле и откуда мы пришли.
Я рассказал ему, что мы из рода людей, прибывших с далекой Земли.
– Где это? – спросил он.
– Далеко, за серой завесой. – Я показал ему на облака.
– Сможем ли мы когда-нибудь туда вернуться?
– Скорее всего нет, – ответил я.
Может быть, война поглотила всех. Я вспомнил рассказы солдат о новом супероружии, которое якобы проверяли в пустынях Невады и в Северной Африке. О бомбе, которая может превратить мир в ад и несколько раз уничтожить все живое на Земле. Я не слышал о других землянах, захваченных в плен или пришедших с неба. Вполне возможно, атомная бомба действительно была использована.
Или земляне думают, что поверхность Венеры слишком опасна, поскольку ни одна земная экспедиция не вернулась.
Но я рассказал сыну о голубом небе, о тех прекрасных местах, которые я видел. О его бабушках и дедушках, о его предках. Я рассказал ему все, что знал.
– Однажды ты или твой ребенок будете стоять вместе с венерианцами в одном ряду, – сказал я. Он больше походил на свою мать, чем на меня. И все же по своему опыту я знал, через что ему предстоит пройти. – Но всегда помни, откуда ты.
Он обнял меня, и по его лицу я увидел, что он не понял меня.
Но я буду часто рассказывать ему о Земле. Это недавняя история, и она еще не закончена.
– Я знаю, что я из племени Земли, – сказал он и ушел плескаться в маленький бассейн перед бараком. Было жарко, и он с удовольствием залезал в воду.
Он никогда не спрашивал о шрамах на моих руках, но однажды мне придется рассказать ему, как я был клеймен за побег. Надзиратели оставили мне эти отметки и теперь били за малейшую провинность.
Я никогда не говорил ему, что его мать, Мэйт, перерезала себе горло, когда нас, наконец, поймали. Они следовали за маячком, работающим в упавшем дирижабле. Венерианцы нашли место падения и несколько месяцев рыскали за нами в зловонных джунглях. Я никогда не рассказывал ему, что тихий ученый, Эрик, сам бросился под нацеленные дула, чтобы спасти жизнь моему сыну. Никогда не рассказывал, почему дядя Шеп так ужасно хромает.
Правду об этом он все равно узнает рано или поздно, но мне бы хотелось, чтобы это произошло как можно позже.
На Земле, в той самой стране, которую я защищал, рискуя жизнью, жило множество рабов, пытавшихся бежать и обрести свободу точно так же, как это пытался сделать здесь я. Их ловили и возвращали обратно, из других штатов, за сотни миль. Иногда и из других стран.
Успешный побег стал бы прецедентом. Они мобилизовали все ресурсы, чтобы поймать нас и притащить обратно. И в каком-то смысле между мной и Хестоном не было никакого отличия. Я считал себя умным. Другим. Особенным. Думал, мне может повезти.
Сейчас я знал больше. Знал дороги, местность вокруг города. И город я знаю лучше, чем когда-либо раньше. Но рискнуть бежать сейчас значило подвергнуть моего невинного ребенка пыткам, или, что еще хуже, он будет считаться беглым, в случае если нас поймают.
Когда он станет старше, думал я, может быть, он захочет бежать с нами. А может быть, нет, и тогда я оставлю его лицом к лицу с его собственной судьбой. Но я не могу бросить его сейчас. Я сознавал, что, если даже мне предстоит снова быть пойманным, я не перестану стремиться на волю.
Теперь я понимал своих предков. Понимал, что значит быть снова пойманным после стольких усилий, потраченных напрасно. Одна из моих тетушек читала мне стихотворение поэта, которого звали Пол Данбар. Только теперь я понял весь смысл его строк.
Когда грудь в синяках, его крылья болят,Когда прутья постылой решетки трещат,Он поет не во славу грядущего дня, —Это крик, что из сердца доносится сам,То молитва, брошенная Небесам, —Вот что значит трель запертого соловья!
Каждый вечер, когда я засыпаю в нашем общем бараке, я вижу во сне голубые небеса.
Элизабет Бир
Элизабет Бир родилась в Коннектикуте, в настоящее время проживает в городе Брукфилд, Массачусетс, после нескольких лет, проведенных в пустыне Мохаве недалеко от Лас-Вегаса. Она выиграла премию Джона Кэмпбелла как лучший писатель, дебютировавший в 2005 году, а в 2008 году получила премию «Хьюго» за рассказ «Береговая линия», который также принес ей (совместно с Дэвидом Моулзом) премию памяти Теодора Старджона. В 2009 году она получила премию «Хьюго» за повесть «Шогготы в цвету». Ее короткие рассказы появлялись в «Фантастике Азимова», Subterranean, Sci Fiction, Interzone, The Third Alternative, Strange Horizons, On Spec и в других журналах и были изданы в сборниках «Сброшенные цепи» и «Нью-Амстердам». Она автор трех высоко оцененных фантастических романов, «Раздавленный», «Рубец» и «Мировая связь», и серии альтернативной истории «Возраст Прометея», включающей в себя романы «Кровь и сталь», «Вода и виски», «Чернила и сталь» и «Земля и ад». Другие ее серии включают в себя произведения «Карнавал», «Отлив», «Холод», «Пыль», «Звезды, гонимые ветром», «За горной грядой», «Вереница призраков», роман «Расплата», написанный в соавторстве с Сарой Монет, и две небольшие новеллы, «Алмазы и кости» и «Ad Eternum». Последние выпущенные ею книги – «Шогготы в цвету», романы «Поваленные столбы» и «Одноглазый Джек» и повесть «Железная книга».
В этом рассказе Элизабет расскажет нам об ученом, решившем доказать спорную теорию во что бы то ни стало – даже если это может стоить жизни, потерять которую на Венере проще простого.
Элизабет Бир
Тяжелый урок
Был полдень, и солнце жгло даже сквозь облака. День на Венере долог, и Дарти случалось просыпаться, а он все продолжался. Она была одна, в горах Иштар, в исследовательской поездке, в пяти ночевках от базового лагера Батлер, и, несмотря на гложущее ее стремление продолжить путешествие, она решила отдохнуть часика два. Полдень на этой широте уже приближался к сотому солнечному циклу от ее рождения, поэтому она решила открыть свой маленький запас непортящихся кексов, чтобы отпраздновать это. Цепкие пальцы и прыгучие ноги ее синтезированной в биореакторе, соединенной с кожей адаптационной оболочки помогли ей довольно просто забраться на одну из высоких стройных псевдофиг и устроиться среди ее скользких ветвей, пока нескончаемый венерианский дождь лил прямо на гладкую шерсть ее адаптационного капюшона.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});