пришлось все равно раскодировать, иначе никакого смысла не было бы в использовании Татьяны – а они ее продолжают использовать, ты ведь с этим не будешь спорить?.. Но самое главное, в тебе сидит еще одна программа, понимаешь? В какой-то момент ты услышишь какой-то набор слов или увидишь некий предмет, и превратишься в робота. В то, что не очень правильно называют «зомби». Если Гена не полностью еще сошел с ума и знает хотя бы часть правды, то «Институт солгулианского знания» находится под эгидой ЦРУ. А программа «МК-Ультра», также как и фокусы Кроули – это как раз то, чем ЦРУ давно занимается и притом с большим успехом.
Знаете, я в этот момент ощутил нешуточное беспокойство. В ЦРУ я почему-то верил куда больше, чем в магию.
– Сейчас про «коварные происки» не особенно и слышно даже, – сказал я просто, чтобы чего-нибудь сказать.
– А чему ты удивляешься? Сейчас не те времена. Это при социализме у нас публиковали в любой периодике про ужасы спецслужб США, а теперь, когда наша периодика контролируется ими, зачем они будут про себя неприглядную правду распространять?
– Остается читать «вики ликс»?
– Не о том речь… Андрей, речь о том, чтобы остаться в живых. Мне и тебе как минимум. На остальных мне, по большому счету, плевать – говорю как есть.
– Верю. После того, как ты руками Курача отправила на тот свет свою банду, в этом я не могу сомневаться. Павла еще можно вспомнить…
– Ладно тебе, – поморщилась Эльвира. – Ты сам умеешь стрелять в людей… Поэтому я и задаю вопрос – в кого ты начнешь стрелять, когда в тебе включится эта программа? Может быть, ты пустишь под склон машину с пассажирами? А что – если солгулианцы, допустим, сядут в УАЗ, а все остальные – с тобой в твою «тойоту», то все закончится очень просто и без криминала – мало ли случаев, когда человек не справляется с управлением?
Ничего фантастичного в этой версии не было. Я попытался продумать возможные задания, которые получил под гипнозом, пока отвлекался на женские прелести… и ощутил знакомый мыслительный протест – какой-то участок мозга словно бы запрещал мне думать об этом, и не просто запрещал, а словно забивал молотом ростки мыслей, направленных на распознание козней SSS. Я непроизвольно схватился за лоб, сжал виски ладонями. Черт знает что!
– Нам надо предотвратить это. Возможно, даже придется… ну, сам понимаешь…
– Если ты говоришь о том, что наша компания нуждается в прореживании, то тут спорить трудно. Но не забывай о том, что стоит мне сделать что-то не то, как в Бийске могут сделать что-то не то с Татьяной.
– Слушай, у вас уже не те отношения, что были, когда мы познакомились… Не перебивай, пожалуйста. Согласись, ваш развод – всего лишь дело времени. Хоть вы оба и пытаетесь делать вид, что ничего не случилось, может даже, продолжаете вместе спать, но между вами теперь всегда будет стоять Кэсси… Лежать, вернее.
– Ты помнишь, что я уже был женат один раз? – спросил я. (Эльвира кивнула). – Если сейчас я буду знать точно, что в результате каких-то моих действий случится так, что моей бывшей оторвут голову, то я постараюсь избежать этих действий.
– Понятно, – Эльвира слегка прищурилась. – Совесть заест? Грех на душу брать не хочется? Страх на тему «как я буду жить с этим дальше?»
– Предлагаешь смотреть на все это проще?
– Я предлагаю… – Эльвира вдруг замолчала и тут заговорила громким шепотом: – Быстро снимай штаны!
– Ты чего?.. – я действительно офонарел, особенно, когда Эльвира резко приспустила свои брюки и повалилась навзничь.
– Снимай штаны, – прошипела она, – и ложись рядом… а лучше на меня. Сюда идут!
Голова у этой женщины росла на нужном месте. А слух был развит как у кошки. Едва я сделал, как она потребовала, как услышал шум одежды по высокой траве, а еще через минуту за штабель заглянула мужская физиономия – то был Виктор Баранов, решивший вдруг вместо отдыха прогуляться по территории турбазы и проверить, все ли отдыхающие правильно соблюдают санаторный режим.
– Чтоб тебе лопнуть! – вполне закономерно сказала Эльвира. – Это обязательно было нужно, да?
Баранов не стал ни извиняться, ни как-то комментировать то, что он увидел. Не выказывая каких-то эмоций, он сделал вид, что ничего особенного не обнаружил, и скрылся за штабелем. Обратно он шел, уже не стараясь шагать так же тихо, как он делал, пока шел в нашу сторону. А мы так и остались лежать, причем мои ноги почти полностью накрывали ноги Эльвиры, а мое лицо находилось в двух сантиметрах от ее лица. В общем, моя репутация морально неустойчивого человека подтвердилась в очередной раз… и я подумал, а что будет, если я сейчас возьму и поцелую эту женщину-убийцу?
…Она не уклонилась, и не проявила пассивность. Ответила. Без страсти, почти равнодушно. Ее поцелуй был деловитым, если так можно сказать. И немного отстраненным. Второй раз был бы для меня ошибкой. По крайней мере, прямо сейчас… и я это понял.
Я поднялся и начал надевать брюки. Эльвира тоже спокойно принялась приводить себя в порядок. Я достал сигареты и, прикурив, произнес:
– Я вот что подумал…
Эльвира предостерегающе приложила к своим губам палец, после чего громко произнесла:
– Ну что, поломал кайф, и доволен? Чего стоишь, ждешь? Дубля не будет!
Баранов, оказывается, никуда не ушел. Я быстро заглянул за доски – ну точно! Вот он, стоит тут, прислонившись спиной к штабелю.
– Ну и что ты хотел узнать? – спросил я с досадой, которую мне очень несложно было изобразить.
– Не люблю, когда рака за камень заводят, – недовольно отозвался Виктор и пошел прочь. Теперь уже по-настоящему.
– …Так что ты хотел сказать? – спросила Эльвира.
– А, – небрежно сказал я. – Ничего особенного.
– Ну-ну, – усмехнулась Эльвира.
Укромное место мы покинули молча. Ясно было обоим – мы ни до чего не сможем договориться.
– Ситуация прямо по Кафке, – спокойно сказала дочь Мельника, когда мы подошли к гостевому дому.
– Она с самого начала была такой, – согласился я.
Через некоторое время, убедившись, что никто из нашей экспедиции более не интересуется моей персоной, я понемногу переместился к «сторожевой башне». Убедившись, что нахожусь в мертвой зоне по отношению к дому, подобрался к одному из окон жилища сторожа и дважды стукнул в стекло. Физиономия деда тут же появилась по ту сторону прозрачной преграды. Я как мог на пальцах объяснил, что нам надо увидеться снаружи. Сторож понял, и через минуту я услышал скрип двери и глухой