— Я всегда утверждала, что тебе нужно было стать священником, — сказала миссис К. сентиментальным голосом. Она взяла сигарету «Салливэнс» и, неопределенно взмахнув рукой, показала на окружающую их природу — Интересно, что бы сказал обо всем этом наш общий друг Джерри. Наверное, задрал бы свой нос? По-моему, ему бы нечего было сказать.
— Джерри… — начала Кэтрин, защищая брата, но она больше ничего не смогла к этому добавить.
— Джерри занимается более важными вещами, чтобы тратить время на такие пустяки, — сказал Фрэнк благочестивым тоном.
— Ты полагаешь, он не отказался бы написать послесловие. — Миссис К. затянулась. — О, посмотрите вон туда! — Неподалеку находился прудик, над которым склонились ивы и молодые березки, вокруг деревьев повсюду лежали огромные белые камни. В прудик падал небольшой водопад. Они подошли к пруду, прислушались к шуму падающей воды. Полковник Пьят шел последним. У него совсем не осталось сил. Его так же, как и других, волновал вопрос, куда делся один из членов их семьи. По этому поводу ходили противоречивые слухи. Один из слухов утверждал, что он воскрес. Другой, что он вернулся в море. Оказалось, что все они возлагали на него большие надежды. А что теперь — конец оптимистическим прогнозам. Вот уже поистине мессия Века Знаний! Впрочем момент для активных действий уже был упущен. Все разваливалось. Даже эта глупая попытка собрать вместе всю семью была реакцией на ситуацию, которую он больше не мог контролировать. Мессия Века Знаний! Чертов стиляга. Но полковник чувствовал умиротворение. Этот день мог вполне оказаться последним в его жизни, и он хотел получить от него как можно больше удовольствия. Единственное, о чем он сожалел, что он не мог вернуться и умереть на Украине. Украины больше не существовало. После того, как его родина была уничтожена, его собственная жизнь не имела для него большого значения. Англию он любил тоже, ее он любил скорее рассудком, чем душой.
Фрэнк оглянулся и посмотрел на Пьята.
— Идемте скорее, дружище. — Время, проведенное на свежем воздухе, благотворно сказалось на Фрэнке. От него так и исходила жизненная энергия. — Какие потрясающие места. Где еще встретишь такие уголки природы? Только в Англии. Я даже не подозревал, что такие места еще существуют.
— Вы ведь знаете, как это обычно происходит, — пожал плечами Пьят. — Человек, впервые приехавший в какое-то место, обращает внимание на некоторые вещи, на которые люди, прожившие в этом месте целую жизнь, никогда не обращали внимания.
— Должен признать, что вы здорово выкрутились. Здесь совсем как в сказке. Лес Титана. — Во Фрэнке пробудился не только дар произносить религиозные проповеди, но и дар литератора. — По-моему, вот-вот появятся злые духи. Вы можете себе это представить?
Пьят улыбнулся.
— Это не лес заколдован, а вы околдованы.
Но Фрэнк уже не слушал его, он подошел к матери и сестре. Женщины развернули полиэтиленовые плащи и постелили их на камни. Миссис Корнелиус вытащила из сетки еду: термос и два пакета с бутербродами.
— Вот и отлично. Эй, вы, присаживайтесь! — позвала миссис К.
Ни осы, ни муравьи не мешали им наслаждаться пищей, которую они вкушали, сидя в тени на берегу пруда. Кэтрин зачарованно смотрела в воду. Она была темной и глубокой, но мрачной вовсе не выглядела. Вода казалась спокойной и предлагала тому, кто войдет в ее неподвижные воды, покой. Ей совсем не хотелось есть эти бутерброды с сыром и солеными огурцами, она встала и отошла от всех, спустилась вниз и встала на камень, лежавший рядом с прудом. Голоса зазвучали отдаленно. Она уставилась на свое отражение в воде и неожиданно для себя с ужасом поняла, что в воде отражается не ее лицо. Черты лица были очень похожи, но это было лицо мужчины и волосы были не золотые, а темные. Отражение улыбнулось ей. Она улыбнулась в ответ. Она повернулась, чтобы сообщить своим родственникам о странном явлении, но с того места, где она стояла, их не было видно. Затем она поняла, что стоит на этом камне намного дольше, чем ей самой это казалось. Она решила вернуться и начала взбираться наверх. Стало прохладнее.
— Кэтрин!
Голос звучал сверху. Она посмотрела и была удивлена, когда узнала звавшего ее мужчину. На нем был одет довольно потрепанный выходной костюм. Он протягивал ей руку. Во второй руке он держал револьвер «смит-и-вессон» 45 калибра, казалось, что пистолет вот-вот выпадет у него из рук, а он против этого ничего не имел бы.
— Какое странное совпадение, — улыбнулась Кэтрин, протягивая руку Принцу Лобковичу. — Как дела? Давненько мы не встречались.
— Как поживаешь, дорогая? — Голос у него был низким и напряженным, на лице выражение тоски и нежности. — Надеюсь, все в порядке.
— Все в порядке. Но, дорогой, какой усталый у тебя вид. Ты от кого-нибудь убегаешь? — Она протянула руку и откинула волосы с покрытого морщинами лба.
Он притянул ее к себе и заплакал.
— О, Кэтрин. Моя дорогая. Все кончено. Поражение со всех сторон.
— Пойдем, поешь что-нибудь.
— Нет. У меня немного времени. У меня есть здесь дело. Полковник Пьят здесь?
— Да, и мама, и Фрэнк.
— Очень сожалею, — сказал он, — но…
— Да вы только посмотрите, кто это к нам пожаловал! — Фрэнк Корнелиус появился из-за камня, ведя за собой мать и отчима. — Значит, и вы тоже знаете это место. Какая досада! Здесь становится так же людно, как на Пиккадилли. Может быть, именно это место является сердцем империи, а? А мы здесь гуляем. Приветствую вас, Принц Л.
— Добрый вечер. — Лобкович выглядел смущенным. — Очень жаль, что помешал. — Вокруг пели птицы и оранжево-золотистый солнечный свет наполнял собой все вокруг. Принц Лобкович бросил удивленный взгляд через плечо. — Мне нужно сказать несколько слов полковнику Пьяту.
Пьят сделал шаг вперед. Затем передумал и стал пятиться назад, взбираясь по белому камню. Он добрался до верха и остановился, повернувшись лицом к пруду.
— Зачем ты туда залез? — громко спросила миссис Корнелиус. Затем замолчала.
На рукаве пиджака у полковника Пьята было темно-зеленое пятно. Кэтрин была рада, что полковник не знал об этом. Или знал?
— Принц? — произнес он.
Лобкович с большим трудом обеими руками поднял тяжелый пистолет и, прежде чем выстрелить, глубоко вздохнул. Было похоже, что, получив пулю прямо в сердце, Пьят поклонился в знак признательности. Затем он упал и тело скатилось прямо в пруд. Вода тотчас же поглотила тело.
— Черт побери! — воскликнула миссис Корнелиус, неодобрительно глядя на пистолет. — О, Боже!
Фрэнк предусмотрительно отступил в тень дуба.
С несчастным видом Принц Лобкович посмотрел на свою бывшую любовницу. Затем забрался на камень, на котором только что стоял Пьят. Кэтрин наблюдала за ним, испытывая только Чувство сожаления к ним обоим — и к убийце и его жертве. Лобкович поднес пистолет ко рту, поцеловал его и бросил его Кэтрин. Она инстинктивно поймала его — Принц Лобкович наконец-то научился изящным манерам.
Он прыгнул в пруд. Послышался всплеск, затем наступила тишина. Кэтрин засунула пистолет за пояс юбки и прошла мимо матери и брата. Она вошла в холодную воду.
— Что это с ней? — спросила миссис К. — Опять на нее что-то нашло, да?
— Пойдем поищем машину, — нахмурившись, сказал Фрэнк. — Она появится снова, когда будет готова.
— А что мы будем делать с деньгами, хотела бы я знать, — сказала ему мать, смотря на вещи с практической точки зрения. — Так испортить такой замечательный денек! — Она недовольно фыркнула. — Черт побери, я опять стала вдовой! — воскликнула она, как будто до нее только теперь дошел смысл всего происшедшего около пруда.
Она явно повеселела и ткнула Фрэнка локтем в бок.
— По-моему, у тебя есть повод повеселиться, как ты считаешь?
Он в ужасе посмотрел на нее.
Ферма
Себастьян Очинек гнал домой коров на вечернюю дойку, когда совершенно отчетливо услышал звук выстрела; он посмотрел в сторону поля, пытаясь определить, откуда раздался выстрел. В этих местах люди редко охотились в это время года, хотя, может, кто-то решил подстрелить пару кроликов на обед. На поле стояли снопы в ожидании, когда их увезут, а за полем был виден зеленый лес, вернее, его очертания на фоне заходящего солнца. Выстрел, видимо, прозвучал оттуда. Очинек пожал плечами и устало потащился дальше. Он подгонял коров небольшим ивовым прутиком.
— Иди, иди, Бесси. Поторапливайся, Пег. — Он произносил эти слова механически, потому что коровы знали путь домой лучше его самого и подгонять их не было особой необходимости. Они с трудом тащились по дорожке, изрытой колеями, вдоль которой росли издающие нежный аромат кусты шиповника и жимолости, направляясь к каменному коровнику, построенному рядом с домом; стены дома были из булыжника, а крыша покрыта толстым слоем соломы.