Читать интересную книгу Новейшая история России - Владимир Шестаков

По указанным причинам вопрос о цели трансформации российского общества не мог быть сразу гласно поставлен осенью — зимой 1991 г. ни властными структурами, ни средствами массовой информации. Президент Б. Н. Ельцин ни в одном из своих программных выступлений 1991–1992 гг. не говорил о капитализме как о конечной цели начинающихся структурных реформ. Таким образом, вопрос, куда должна идти Россия, чтобы не утратить свои государственные и международные позиции, фактически был оставлен без ответа. В силу этого внутриполитическая ситуация в стране осенью 1991 г. оставалась неопределенной, российское общество жило смутными ожиданиями перемен.

По тем же причинам не был реализован реальный шанс реорганизации старой государственной машины на демократической основе, т. е. посредством перевыборов Советов всех ступеней. После распада СССР Б. Н. Ельцин явно не хотел «раскачивать лодку». К тому же эта перспектива тогда не устраивала ни российских партократов, ни российских демократов. Выборы в Советы были отложены, и старая номенклатура продолжала действовать в Советах и в хозяйственных структурах. Между новым российским руководством и прежней партийно-хозяйственной элитой возникло не скрепленное никакими формальными договорами, но вполне определенное согласие, суть которого состояла в отказе от демонтажа советской системы и реформировании ее лишь в ограниченных пределах. Союз политической элиты, новой и старой, стал основой послеавгустовской переходной российской государственности. В результате все — от армии до КГБ, от прокуратуры до отделов социального обеспечения — было сохранено. Изменения коснулись лишь аппарата КПСС (он был распущен, а здания ЦК КПСС опечатаны). Президент решительно отказался от люстраций (отдаче под суд за прошлое), на чем настаивали наиболее радикальные демократы. Интуитивно решив проблему консенсуса (между правящими и оппонирующими политическими силами, избежав «охоты на ведьм»), новое российское руководство смогло начать реформы. Однако традиционный для российского общества ценностный раскол существенно затруднил решение этой задачи, постоянно провоцируя подрыв дотигнутого гражданского согласия.

Кризис и распад советской системы совпали с финансово-бюджетным кризисом, поэтому осенью 1991 г. перед политическим руководством России наряду с главной задачей — переходом к рынку и формированием развитой системы отношений частной собственности — стоял не менее острый вопрос остановки инфляции и обеспечения стабильного экономического роста. Бездействие российского правительства в первое время после августовских событий негативно сказалось на развитии социально-экономической ситуации. Неясность экономических перспектив, дискуссии о предстоящей денежной реформе и повышении розничных цен толкнули население России на скупку товаров, создание запаса предметов первой необходимости. В результате из магазинов исчезли и те немногие, еще остававшиеся с горбачевских времен товары. Введение принципа распределения товаров среди населения по карточкам и талонам, организация распродаж на предприятиях не смогли улучшить ситуацию. «Голодные очереди» становятся важнейшим фактором политики, способствуя усилению противостояния политических сил. Тяготы, вызванные развалом СССР, серьезно затруднили обеспечение легитимности реформаторской власти и политики. В свою очередь, формирующиеся демократические институты, транслируя и усиливая социальное напряжение, вызываемое реформами, во многом осложняют их развитие. В этой обстановке начинают постепенно возвращаться к активной политической жизни коммунисты, создавшие несколько партий. В итоге уже на начальном этапе посткоммунистической трансформации опора политического режима резко сузилась. Положение осложнялось также нарастающей угрозой распада самой России, созданной в свое время на тех же принципах, что и Союз.

Сохранение целостности Российского государства. Судьба российской государственности в 1991–1993 гг. во многом определялась противостоянием республиканских региональных властей и федеральной власти. Причины, приведшие к распаду СССР, сказались на нарастании центробежных, сепаратистских тенденций внутри России. В их основе лежало желание регионов самостоятельно распоряжаться плодами своего труда. Неудачи в реформировании общества подтолкнули автономии к поиску выхода из кризиса на путях решения собственно национальных проблем через обособление от других этносов. В условиях обострения экономического кризиса, разрыва хозяйственных связей, обнищания большинства населения республиканско-хозяйственная элита, умело апеллируя к реальным фактам национальной дискриминации, требовала преимущественных прав на территорию, ресурсы титульным национальностям. Угроза распада России нарастала в течение всего 1992 г. К лету этого года десятки субъектов Федерации — Татарстан, Башкортостан, Якутия (Саха), Удмуртия, Новосибирская и Тюменская области задерживали или вообще прекратили отчисление налогов в федеральный бюджет.

Отдельные субъекты Федерации предлагали преобразовать ее в конфедерацию, другие выступали за реальный федерализм, т. е. четкое разделение сфер ответственности и полномочий центра и мест с учетом природно-климатических и социально-политических различий регионов. Третьи, опасаясь экономической неэффективности федерации, построенной по этническому, а не территориально-экономическому принципу, а также перерастания «асимметрии» в конфедерацию, требовали ликвидации существующих республик, краев и областей и создания на их месте губерний, жестко подчиненных центру.

Претензии республик и других национальных образований в России на особый статус, а тем более на выход из нее, грозили полным распадом страны и междоусобицей. В этих условиях правительство Российской Федерации проводило непоследовательную национально-государственную политику. Незаконные вооруженные формирования Д. Дудаева, разогнавшие в сентябре 1991 г. Верховный Совет Чечено-Ингушской автономии и демонстративно объявившие об отделении Чечни от России, не были разоружены, что впоследствии обернулось тяжелым кризисом в этом регионе. Продолжалось субсидирование из федерального бюджета республик, взявших курс на отделение от России. Лишь в конце октября 1992 г. после начала столкновения между осетинами и ингушами президент России впервые не исключил возможности использования силовых методов для защиты территориальной целостности страны и государственных интересов.

Первым серьезным шагом на пути сохранения единства России стал Федеративный договор, работа над которым началась еще в 1990 г. Еще в ходе обсуждения проектов договора стало очевидно, что идея национальной государственности за годы Советской власти пустила глубокие корни и вернуться к территориальным образованиям невозможно. Поэтому были отвергнуты и возврат к дореволюционному губернскому устройству на территориальной основе, и федерация национальных государств с преимущественными правами на территорию титульных наций и минимальными полномочиями федерального центра. Подписанный 31 марта 1992 г. большинством субъектов Федерации, за исключением Татарстана и Чечни, Федеративный договор разграничил в общих чертах полномочия общефедеральных органов и органов субъектов Федерации. Тем самым внутриполитическое напряжение в стране резко снизилось, частично прекратилась война законов.

Противостояние двух властей. Законодательное оформление новой российской государственности в первые годы реформ было серьезно осложнено противостоянием внутри самой власти, между двумя ее ветвями — законодательной и исполнительной, но по существу — двух систем власти — одной из прошлого, другой в перспективе — демократической. Их конфликт в отсутствие нормальной конституционной легитимности власти (в стране продолжал действовать слегка подновленный старый Основной закон РСФСР) и сосуществования в государственном организме двух несовместимых начал (президентской власти и системы Советов) был неизбежен. Многие поправки к действующей Конституции и другие законодательные акты принимались в обостряющейся борьбе этих двух политических сил. Неудачи первого этапа либеральных реформ усиливают блок старой номенклатуры и способствуют консолидации вокруг законодательной власти всех оппозиционных сил. Целью оппозиции становится полный захват власти через ослабление президентских структур и жесткий контроль над правительством. Именно эту цель отражал лозунг «Вся власть Советам!» на многочисленных митингах «Трудовой Москвы», Фронта национального спасения и других прокоммунистических организаций. В свою очередь сторонники жесткой линии в окружении настаивали на роспуске Верховного Совета и ликвидации Съезда народных депутатов. Тем самым «августовское соглашение» оказалось под вопросом. Воспользовавшись его правовой неопределенностью, различные политические силы начали по кускам «растаскивать» государственную власть. Фактическое двоевластие, а точнее безвластие, провоцировало оппозицию на дальнейшее перераспределение власти в свою пользу. Борьба вокруг основ конституционного строя России шла с переменным успехом до весны 1993 г. Верховный Совет РФ во главе с Р. И. Хасбулатовым все более активно вмешивался в дела исполнительной власти, требуя отставки президента. В апреле 1993 г. по настоянию Б. Н. Ельцина был проведен референдум о доверии президенту. За доверие высказалось 58 % из числа принимавших участие в голосовании. Тем не менее борьба за отстранение Ельцина от власти продолжилась и после референдума. Конституционный кризис преодолен не был. Особо остро встал вопрос о форме правления — президентская или парламентская республика. С каждым днем конституционный кризис принимал для страны все более опасный, разрушительный характер.